Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела по упк российской федерации березина людмила валентиновна. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела

ПРЕДЕЛЫ ДОКАЗЫВАНИЯ В СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

Олег Игоревич БОЙЧЕНКО, аспирант Кубанского государственного аграрного университета E-mail: [email protected]

Научная специальность: 12.00.09 - уголовный процесс

Аннотация. В статье рассматриваются пределы доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Автор полагает, что ч. 1 ст. 148 УПК РФ необходимо дополнить указанием о том, что основаниями отказа в возбуждении уголовного дела являются также обстоятельства, предусмотренные ст. 24 УПК РФ.

Ключевые слова и словосочетания: пределы доказывания, доказывание, предмет доказывания, полнота доказательств, достаточность доказательств.

Annotation. The article discusses the limits of proof under prosecution. The author believes that part 1 of art. 148 Code of Criminal Procedure must be supplemented by an indication of the fact that the grounds of failure to prosecute are the circumstances under art. 24 Code of Criminal Procedure.

Key words and word combinations: proof limits, proof, subject of proof, completeness of proof, sufficiency of proof.

Научный руководитель и рецензент - Р.В. Костенко, заведующий кафедрой уголовного процесса Кубанского государственного аграрного университета, доктор юридических наук, профессор

Решения, выносимые на стадии возбуждения уголовного дела, являются итогом деятельности по проверке сообщений о преступлении. В связи с этим указанные в ст. 145 УПК РФ виды решений выступают в качестве итогового результата процесса установления в ходе доказывания следующих обстоятельств:

■ влекущих за собой возбуждение уголовного дела;

■ влекущих за собой отказ в возбуждении уголовного дела;

■ являющихся основаниями передачи сообщения о преступлении по подследственности либо в суд.

Процесс выяснения обозначенных обстоятельств позволяет определить специфику пределов доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Пределы доказывания на стадии возбуждения уголовного дела будут соответствовать количеству достаточных доказательств (достаточных данных), с помощью которых устанавливаются обстоятельства, являющиеся основаниями вынесения решений по ст. 145 УПК РФ.

Обстоятельства, влекущие за собой возбуждение уголовного дела, обозначены в законе (ч. 2 ст. 140 УПК РФ) как «признаки преступления». Признаки преступления представляют собой обстоятельства совершения общественно опасного, уголовно наказуемого деяния, предусмотренного определенной нормой уголовного закона. Согласно ч. 2 ст. 21 УПК РФ в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные УПК РФ меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.

Признаки преступления как обстоятельства, влекущие за собой возбуждение уголовного дела, выясняются в ходе процессуальной деятельности по терминологии действующего закона с помощью «достаточных данных».

ЗАКОН И ПРАВО 07-2013

есть основание рассматривать их доказательствами1.

По своему происхождению «достаточные данные», указывающие на признаки преступления, могут быть получены в ходе уголовно-процессуальной деятельности не только путем производства отдельных следственных действий, допустимых в стадии возбуждения уголовного дела (осмотр места происшествия, осмотр трупа, освидетельствование), но и в ходе использования иных процессуальных действий по собиранию доказательств в соответствии со ст. 144 УПК РФ (производство документальных проверок, ревизий, исследование документов, предметов, трупов, привлечение к участию в этих проверках, ревизиях, исследованиях специалистов). Соответственно, указанные сведения необходимо оценить по вопросу их достаточности для того, чтобы возникло обоснованное предположение о наличии обстоятельств, влекущих за собой возбуждение уголовного дела2.

Между тем в науке уголовного процесса отдельные авторы полагают, что «достаточные данные» в стадии возбуждения уголовного дела не могут считаться доказательствами, и вообще нельзя вести речь о доказывании в первой стадии уголовного процесса3. Но в таком случае невозможно достижение необходимых пределов доказывания.

По нашему мнению, доказательства, процесс доказывания и в связи с этим достижение необходимых пределов доказывания в стадии возбуждения уголовного дела, безусловно, имеют место, однако их существование обусловлено наличием некоторых специфических признаков, присущих доказательствам и доказыванию в начале уголовно-процессуальной деятельности в ходе проверки сообщения о совершенном преступлении.

Прежде всего, таковым специфическим признаком является то, что пределы доказывания в стадии возбуждения уголовного дела законодатель связывает с наличием достаточных данных. Однако детальный анализ положений действующего уголовно-процессуального законодательства показывает, что достаточные данные должны считаться достаточными доказательствами.

Прежде всего, на стадии возбуждения уголовного дела получаемые достаточные данные, указывающие на признаки преступления, соответствуют требованию допустимости уголовно-процессуальных доказательств. Данный вывод можно сделать на основании анализа правил

допустимости уголовно-процессуальных доказательств.

Допустимость доказательств складывается из законности источника сведений о фактах, способов получения и закрепления указанных сведений в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, т.е. управомоченным на то лицом или органом в результате проведения ими процессуального действия при строгом соблюдении уголовно-процессуального закона, определяющего формы этого действия.

Надлежащими субъектами получения доказательств на стадии возбуждения уголовного дела являются дознаватель, орган дознания, следователь.

Разновидностями процессуальной формы доказательств на стадии возбуждения уголовного дела могут быть протоколы следственных действий, вещественные доказательства, иные документы. В частности, по мнению отдельных авторов, материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела нео бходимо относить к числу иных документов как одного из видов доказательств4.

В целом аналогичной позиции придерживаются и другие процессуалисты, которые при этом указывают, что помимо иных документов на стадии возбуждения уголовного дела могут иметь место и представляться также и вещественные доказательства5.

Следующим подтверждением того, что пределы доказывания на стадии возбуждения уголовного дела, именуемые УПК РФ как «достаточные данные», могут считаться достаточными доказательствами является их относимость к признакам преступления. Достаточные данные должны быть относимы к обстоятельствам, образующим признаки преступления, т.е. к обстоятельствам, характеризующимся наличием в деянии противоправности, общественной опасности, виновности и наказуемости.

При этом трансформация достаточных данных, указывающих на признаки преступления, с точки зрения их относимости к уголовно -процес -суальным доказательствам возможна в последующем, когда полученные сведения (материалы доследственной проверки) могут быть положены в основу решения о возбуждении уголовного дела.

Следовательно, под «достаточными данными», указывающими на признаки преступления, в постановлении о возбуждении уголовного дела необходимо понимать совокупность достаточных доказательств, которые означают достижение таких пределов доказывания, которые бы

ЗАКОН И ПРАВО 07-2013

позволили сделать обоснованный вывод о совершении деяния, подпадающего под признаки преступления. Поэтому вопрос о достижении необходимых пределов доказывания посредством достаточных доказательств для возбуждения уголовного дела решается в каждом конкретном случае соответствующим органом, указанным в ст. 144 УПК РФ, которая предписывает обязанность принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и принять по нему решение.

Определение необходимых пределов доказывания путем использования достаточных доказательств в постановлении о возбуждении уголовного дела требует от компетентных органов обязательного выявления с их помощью признаков состава преступления. При этом имеющиеся доказательства должны, как минимум, указывать на наличие события (деяния), содержащего все или некоторые признаки преступления, т.е. достаточные доказательства должны иметь отношение к объективной стороне и объекту преступления.

Вместе с тем в условиях так называемой очевидности на момент возбуждения уголовного дела имеющиеся достаточные доказательства могут указывать на конкретное лицо, причастное к совершению преступления, либо с их помощью могут быть даже выявлены все основные искомые по делу обстоятельства.

Полученные в стадии возбуждения уголовного дела доказательства, по общему правилу, позволяют формировать пределы доказывания с обоснованным выводом о том, что в деянии лица содержатся признаки преступления.

Как отмечают некоторые ученые, указанные сведения необходимо оценить по вопросу их достаточности для того, чтобы возникло обоснованное предположение о наличии обстоятельств, влекущих за собой возбуждение уголовного дела6.

Установить достоверность сведений, содержащихся в материалах проверки сообщения о преступлении, можно, поскольку достоверность зависит от определенной совокупности сведений о фактах, которая может быть получена в стадии возбуждения уголовного дела. Между тем нередко решение о возбуждении уголовного дела основывается и на предположительно установленных фактах. Однако, надо полагать, наиболее предпочтительным вариантом является тот, который не исключает ситуации возбуждения уголовного дела при достоверном установлении события преступления и других обстоятельств.

Использование в ходе возбуждения уголовного дела достаточных доказательств, указывающих на возможный фрагментарный и вероятный характер оснований, может привести к тому, что в данной стадии уголовного процесса делается приблизительная квалификаци

БОЙЧЕНКО ОЛЕГ ИГОРЕВИЧ - 2012 г.

Как уже было отмечено, деятельность на стадии возбужде­ния уголовного дела представляет собой форму уголовно-про- цессуального доказывания. Одним из признаков доказывания как формы познания является осуществление познавательной деятельности путем использования предусмотренных законом средств. Выявление и изучение обстоятельств, значимых для уго­ловного судопроизводства, предпринимаемое помимо указанных в действующем законодательстве специальных средств, не может считаться процессуальным доказыванием.

Исследуя правила, регулирующие доказывание на стадии возбуждения уголовного дела, необходимо учитывать, что онс является частью (подсистемой) целостной системы доказывания в уголовном процессе, другими подсистемами которой являются доказывание в стадии предварительного расследования, в стадии судебного разбирательства и т.д. . Это определяет их соотношение, в соответствии с которым доказывание, осуществляемое на первой стадии уголовного процесса, располагает как общими, так и прису­щими лишь ей специфическими средствами доказывания.

Само понятие средств доказывания на стадии возбуждения уголовного дела определяется в теории уголовного процесса не­однозначно.

Так, некоторые процессуалисты под средствами доказывания на стадии возбуждения уголовного дела рассматривают сами до­казательства , имея при этом в виду как фактические данные, та* и их источники.

Другая и наиболее распространенная точка зрения состоит 347 том, что все средства доказывания данной стадии сводятся к спо­собам (методам) получения доказательств 1 .

Конечно, все вышеназванные категории так или иначе отно­сятся к разряду средств доказывания. Всякое противопоставление последних доказательствам или способам их получения лишено устойчивого основания.

Но вместе с тем представляется неправильным сводить все средства доказывания стадии возбуждения уголовного дела к от­дельно взятой категории, так как это ведет к подмене общего от­дельным, целого - частью.

Термин «средства доказывания» в уголовном процессе должен применяться для обозначения многогранного понятия. Слово «средство» в русском языке означает: прием, способ действия ору­дие, совокупность приспособлений 2 , т.е. средством доказывания являются как фактические данные, получаемые и используемые в ходе этой деятельности, так и те формы и способы, при помощи которых эти данные становятся достоянием органа дознания, доз­навателя, следователя, прокурора и суда.

Общая конструкция настоящего многозначного понятия долж­на охватывать: во-первых, данные, положенные в основу выводов и процессуальных решений, принимаемых на этом этапе судопро­изводства, а в отдельных случаях и на последующих стадиях про­цесса; во-вторых, источники таких данных; и, в-третьих, способы получения и проверки вышеуказанных данных. Только все вместе взятое может дать надлежащее представление о средствах доказы­вания как уголовного судопроизводства в целом, так и рассматри­ваемой стадии в частности.

При этом нельзя не учитывать, что такое определение средств Уголовно-процессуального доказывания не только больше согла­суется с филологическим смыслом рассматриваемого понятия, Но и имеет ряд других положительных сторон. В частности, кон­статируется доказательственная сущность стадии возбуждения Уголовного дела, подчеркивается связь ее средств с уголовно-про- Цесс уальным доказыванием в целом, исключается отрыв их друг т Друга и какое бы то ни было противопоставление. В то же время к Рывается возможность подразделения данных средств на от-

Д11 См., например: Хомич В. Предварительная проверка материалов, послужив- Х "Поводом к возбуждению уголовного дела//Законность. 1995. № 12. С. 22-24.

См.: Ожегов СИ. Словарь русского языка. М, 1960. С. 75.

дельные, относительно самостоятельные виды, детально исследо­вать их содержание и соотношение.

При определении отдельных средств доказывания первона­чальной стадии уголовного процесса нужно исходить из их суще­ства и назначения.

Первую группу составляют конкретные данные (сведения), представляющие собой основу тех или иных выводов и решений, принимаемых в уголовном судопроизводстве, т.е. доказательства.

В настоящее время законодатель определяет доказательства как любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следова­тель, дознаватель в предусмотренном законом порядке устанавли­вают наличие или отсутствие значимых обстоятельств (ч. 1 ст. 74 УПК).

Вторая группа средств доказывания данной стадии уголовно­го процесса служит своего рода «средством сохранения и переда­чи» этой фактической информации, т.е. источником доказательств. Анализируя нормы действующего уголовно-процессуального за­конодательства, большинство процессуалистов придерживаются позиции, в соответствии с которой стадии возбуждения уголовно­го дела присущи только две формы носителей такой информации. Это протоколы следственных действий и иные документы .

Документы являются основными источниками информации на стадии возбуждения уголовного дела.

В современном русском языке словом «документы» обозначают материальный носитель записи (на бумаге, видео- и фотопленке, магнитной ленте и т.п.) с зафиксированной на нем информацией, предназначенной для передачи ее во времени и пространстве .

Общее понятие «иного документа» как самостоятельного ис­точника доказательств содержит ст. 84 УПК. Согласно этой норме иные документы допускаются в качестве доказательств, если изло­женные в них сведения имеют значение для установления обстоя­тельств, подлежащих доказыванию.

Условно документы, получаемые компетентными органами на стадии возбуждения уголовного дела, можно подразделить на первоначальные (подлинники) и производные (копии); официаль­ные (исходящие или создаваемые государственными или иными

органами, компетентными должностными лицами, а также но- риально удостоверенные) и неофициальные (частные записки, личные письма, дневники, расписки и т.п.).

В некоторых случаях до возбуждения уголовного дела может быть проведено следственное действие - осмотр места проис­шествия (ч. 2 ст. 176 УПК). Сведения, полученные в результате его производства, являются доказательствами, источником ко­торых выступает протокол следственного действия, в данном случае - протокол осмотра места происшествия (ч. 2 ст. 74, ст. 83 УПК).

К третьей группе средств доказывания стадии возбуждения уголовного дела относятся способы собирания данных и их ис­точников. Наиболее распространенными способами собирания данных, необходимых для разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, на протяжении длитель­ного времени являлись истребование необходимых материалов и получение объяснений (ст. 109 УПК РСФСР 1961 г.). Действую­щее уголовно-процессуальное законодательство не указывает на возможность осуществления таких действий, однако это никак не влияет на их необходимость и значимость для принятия обосно­ванного решения.

На наш взгляд, указанные способы собирания информации, хотя и являются теперь способами непроцессуаль­ными, будут применяться и впредь.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство пре­дусматривает следующие способы проверки сообщений о престу­плениях:

1) требование о передаче необходимых документов и материа­лов (ч. 2 ст. 144 УПК РФ), а также требования, поручения и запро­сы следователя и дознавателя (ч. 4 ст. 21 УПК РФ).

Требовать передачи или запрашивать необходимые материалы можно лишь в том случае, когда точно известно место их нахож­дения и нет оснований опасаться их сокрытия или уничтожения, ам же порядок истребования или запроса должен состоять из ледуюших последовательно выполняемых действий. Прежде все- направляется письменный запрос соответствующим учрежде- м, предприятиям, организациям с требованием предоставить ходимые материалы, в котором должна быть сделана ссылка 4 ст. 21 и ст. 144 УПК. В запросе нужно указать, какой именно мет или документ истребуется, какие данные, за какой период е чение какого времени необходимо представить и т.д. Кроме

того, наличие письменного запроса у соответствующей организа­ции или должностного лица дает им возможность отчитываться перед контролирующими органами о месте нахождения конкрет­ного документа или иного объекта, в некоторых случаях требовать их возврата, что обеспечит нормальную деятельность учреждений, предприятий, организаций. Наличие же копии данного запроса в материале проверки или в уголовном деле объясняет путь появ­ления доказательства, что является одним из условий его допус­тимости.

Если необходимые материалы истребуются у физического лица непосредственно, то очевидно, что в данном случае запрос как форма действия неприемлем. В этих ситуациях истребование должно происходить в присутствии незаинтересованных граждан с составлением соответствующего документа (протокола, состав­ленного с использованием правил процессуальной аналогии). Такой документ обязательно составляется в двух экземплярах, один из которых вручается гражданину. В нем также должно бьпь отражено, кто, когда, в присутствии кого, у кого и какие материа­лы истребовал. Документ подписывается лицом, осуществившим данное действие, представителем организации или гражданином, а также иными присутствующими лицами. Что касается названия данного документа, то, на наш взгляд, термин «протокол», дос­таточно давно и часто используемый в этом случае на практике, представляется наиболее удачным;

2) в качестве одного из способов собирания доказательств ст. 86 УПК предусматривает представление письменных доку­ментов и предметов для приобщения к уголовному делу лица­ми, заинтересованными в исходе уголовного судопроизводства. Практика свидетельствует, что случаи представления в компе­тентные органы различных документов и предметов по личной инициативе граждан или должностных лиц имеют место доста­точно часто.

Истребование как действие по собиранию информации на ста­дии возбуждения уголовного дела не идентично представлению материалов по инициативе граждан и должностных лиц, ввиду чего должно облекаться в иную процессуальную форму. Полага­ем, что в этом случае в присутствии незаинтересованных граждан должен быть составлен протокол представления предметов и до* кументов. Кроме вышеуказанных требований, данный протокол должен содержать краткое пояснение лица об обстоятельствах, связанных с выдаваемым документом или предметом;

3) как уже отмечалось, закон допускает проведение до возбу- 38Hf ления уголовного дела осмотра места происшествия (ч. 2 ст. 176 УПК РФ)- Из буквального смысла этой нормы вытекает, что произ- одсгво данного следственного действия на первоначальном этапе уголовного судопроизводства разрешено не только потому, что без него невозможно принять обоснованное решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, как полагают некоторые авторы 1 , а в связи с тем, что его производство, с учетом конкретных обстоятельств, не терпит отлагательства.

Проведение иных следственных действий, кроме указанного, до принятия решения о возбуждении уголовного дела недопус­тимо.

В некоторых случаях при осуществлении проверки сообщения о преступлении возникает необходимость в проведении оператив- но-розыскных мероприятий. Их осуществление согласно ст. 118 УПК является исключительной компетенцией специально упол­номоченных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» органами, которые, в свою очередь, в соответствии сч. 1 ст. 40 УПК именуются органами дознания.

Необходимость использования оперативно-розыскных средств для проверки заявлений и сообщений о преступлении появляется в тех случаях, когда это обусловлено целесообразностью скрыть факт начавшейся проверки либо когда другими способами осуще­ствить ее не представляется возможным.

Следует учитывать, что уголовно-процессуальный закон (ст. 89 УПК) запрещает использовать в процессе доказывания результа­ты оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ.

Не имея непосредственного доказательственного значения, оперативно-розыскные мероприятия содействуют доказыванию, помогая в обнаружении источников необходимой информации, " оп Р е Делении характера и тактики проведения процессуальных Действий, в построении версий, определении направления провер­ки сообщений о преступлении и расследования в целом 2 .

Подводя итог изложенному, можно констатировать, что дей-

ующий уголовно-процессуальный закон, не предусматривая

их-либо значительных правовых основ проверки заявлений

(сообщений) о преступлениях на стадии возбуждения уголов­ного дела, существенно затрудняет ее проведение эффективно и без ущемления прав и законных интересов лиц, участвующих в такой деятельности. Основными средствами установления наличия или отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела и после принятия в 2001 г. УПК РФ остались способы, вы­работанные практикой и длительное время с успехом применяв­шиеся. При этом широко распространенное среди процессуали­стов мнение о необходимости расширения средств доказывания, используемых на стадии возбуждения уголовного дела, за счет следственных действий несостоятельно в теоретическом плане, не имеет опоры в действующем законодательстве, а также не обу­словлено потребностями практики. Повышение эффективности и качества деятельности на первоначальной стадии уголовного процесса, на наш взгляд, должно осуществляться за счет разра­ботки и закрепления в законе новых и уже применяющихся на данной стадии средств доказывания, которые по своей сущности, порядку производства и объему государственного принуждения соответствуют задачам, решаемым на стадии возбуждения уго­ловного дела.

Еще по теме § 6. Средства доказывания на стадии возбуждения уголовного дела:

1. 9.1. Понятие и значение стадии возбуждение уголовного дела
2. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ НА СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
3. § 2. ПОНЯТИЕ, МОДЕЛИ И ЗНАЧЕНИЕ СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
4. 8.1. Сущность и значение стадии возбуждения дела в арбитражном суде
5. 2. Проверка прокурором законности и обоснованности возбуждения уголовного дела
6. 20.2. Возбуждение уголовного дела и подготовка судебного разбирательства мировым судьей
7. 1. Понятие и система поводов для возбуждения уголовного дела

- Кодексы Российской Федерации - Юридические энциклопедии - Авторское право - Адвокатура - Административное право - Административное право (рефераты) - Арбитражный процесс - Банковское право - Бюджетное право - Валютное право - Гражданский процесс -

В теории уголовного процесса многие процессуалисты придерживаются точки зрения о том, что «уголовно-процессуальное доказывание осуществляется на стадии возбуждения уголовного дела» . Правильность данных взглядов с позиции методологии обоснованно показана П.А. Лупинской применительно к выявленному ею специфическому признаку каждой стадии уголовного процесса. Как она утверждает, «любое итоговое решение, завершающее ту или иную процессуальную стадию, может быть принято лишь при наличии совокупности фактических данных, достаточных для ответа на главный вопрос этой стадии. Фактические данные представляют собой основания решения, а их установление происходит путём доказывания» .

Например, Т.С. Симонова считает, что «для установления наличия или отсутствия основания для возбуждения уголовного дела необходимо осуществлять проверочную деятельность. Фактические данные, на основании которых делается вывод о наличии или отсутствии основания для возбуждения уголовного дела, могут быть получены только из процессуальных источников» .

К сожалению, с принятием УПК РФ вопрос о способах установления основания для возбуждения уголовного дела по прежнему остался нерешенным. Положения действующего уголовно-процессуального законодательства также подтверждают возможность осуществления доказывание на протяжении всего уголовного судопроизводства, в том числе и на стадии возбуждения уголовного дела. Статья 86 УПК РФ предусматривает, что собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства. Л.А. Татаров справедливо отмечает, что «собирание, проверка и оценка доказательств без конкретной цели лишены всякого смысла, поскольку не могут быть самоцелью в процессе и некой самодостаточной «вещью в себе». Обоснование и верификация конкретных выводов и решений по уголовному делу совокупностью доказательств, полученных, проверенных и оцененных в установленном законом порядке, - вот что объединяет в одно целое два аспекта (две стороны) доказывания, придает смысл и значение его элементам, не отрицая в этом единстве ни практического познания фактических обстоятельств дела, ни логического обоснования полученных знаний с целью реализации назначения уголовного судопроизводства» .

А.В. Капранов полагает, что «ныне действующий УПК РФ не относит к средствам проверки сообщений о преступлении получение объяснений и истребование предметов и документов, хотя в УПК РСФСР (ч. 2 ст. 109 УПК) говорилось что «по поступившим заявлениям и сообщениям могут быть истребованы необходимые материалы и получены объяснения»). В связи с этим на практике складывается следующая ситуация: так как проведение проверочных действий до возбуждения уголовного дела необходимо (зачастую они выступают основными способами получения необходимых данных), то органам дознания рекомендуется до возбуждения уголовного дела истребовать предметы и документы и получать объяснения, но в рамках закона «О милиции» п. 4 ст. 11, или закона «О прокуратуре» ст. 6, в зависимости от органа, осуществляющего предварительную проверку сообщения о преступлении.

Представляется, что сложившийся порядок получения объяснений и истребования предметов и документов, недопустим, и не соответствует уголовно-процессуальному закону, так как деятельность по поводу установления оснований к возбуждению уголовного дела проводится вне рамок процесса».

На стадии возбуждения уголовного дела решениями, принимаемыми по результатам рассмотрения сообщения о преступлении, являются: 1) о возбуждении уголовного дела; 2) об отказе в возбуждении уголовного дела; 3) о передаче сообщения по подследственности либо в суд (ч.1 ст.145 УПК РФ) .

Соответственно, основаниями указанных выше решений выступают следующие обстоятельства: влекущие за собой возбуждение уголовного дела; влекущие за собой отказ в возбуждении уголовного дела; являющиеся основаниями передачи сообщения о преступлении по подследственности, либо в суд.

Обстоятельства, влекущие за собой возбуждение уголовного дела, именуются в законе (ч.2 ст.140 УПК РФ) как «признаки преступления». Признаки преступления представляют собой обстоятельства совершения общественно опасного, уголовно наказуемого деяния, предусмотренного определенной нормой уголовного закона. Согласно ч.2 ст.21 УПК РФ в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные УПК РФ меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.

Признаки преступления как обстоятельства, влекущие за собой возбуждение уголовного дела, выясняются в ходе процессуальной деятельности по терминологии действующего закона с помощью «достаточных данных». З.З. Зинатулин справедливо отмечает, что «гносеологические предпосылки получения в стадии возбуждения уголовного дела достаточных данных процессуальными средствами есть основание рассматривать их доказательствами» . По своему происхождению достаточные данные, указывающие на признаки преступления, могут быть получены в ходе уголовно-процессуальной деятельности не только, согласно ч.4 ст.146 УПК РФ, путём производства отдельных следственных действий по закреплению следов преступления и установлению лица, его совершившего (осмотр места происшествия, освидетельствование, назначение судебной экспертизы), но и в ходе использования иных процессуальных действий по собиранию доказательств (ст.144 УПК РФ). Соответственно, «указанные сведения необходимо оценить по вопросу их достаточности для того, чтобы возникло обоснованное предположение о наличии обстоятельств, влекущих за собой возбуждение уголовного дела» .

О том, что «достаточные данные» на стадии возбуждения уголовного дела могут рассматриваться как доказательства, также свидетельствуют следующее доводы.

Во-первых, на стадии возбуждения уголовного дела получаемые достаточные данные, указывающие на признаки преступления, соответствуют требованию допустимости уголовно-процессуальных доказательств. Данный вывод можно сделать на основании анализа правил допустимости уголовно-процессуальных доказательств, которые включают в себя законность источника сведений о фактах, способов получения и закрепления указанных сведений, во-вторых, в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, то есть управомоченным на то лицом или органом в результате проведения им процессуального действия при строгом соблюдении уголовно-процессуального закона, определяющего формы данного действия.

Действующий закон предусматривает следующие способы получения доказательств: 1) производство следственных и иных процессуальных действий органами уголовного судопроизводства, 2) представление письменных документов и предметов участниками процесса для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств; 3) собирание защитником доказательств путем получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии (ст. 86 УПК РФ).

Надлежащими субъектами получения доказательств на стадии возбуждения уголовного дела являются дознаватель, орган дознания, следователь и прокурор.

Ю.А. Фролов аргументирует вывод о том, что «современное законодательство РФ не только определяет структуру системы уголовного судопроизводства, но и связи компонентов системы вплоть до элементарного уровня. Взаимодействие компонентов системы обеспечивается тем, что в полномочиях субъектов уголовного процесса можно выделить те из них, которые отражают специфику соответствующей функции, и те - которые обеспечивают общность (однородность) уголовно-процессуальной деятельности в целом» .

Таким образом, разновидностями процессуальной формой доказательств на стадии возбуждения уголовного дела могут быть протоколы следственных действий (ч.4 ст.146 УПК РФ), вещественные доказательства и иные документы (ст. ст.141-144 УПК РФ). Такой позиции придерживаются многие исследователи. В частности, по мнению одних авторов, «материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела необходимо относить к числу иных документов как одного из видов доказательств» . Другие же, в целом соглашаясь с таким мнением, дополняют его утверждением о том, что «помимо иных документов на стадии возбуждения уголовного дела могут иметь место и представляться также и вещественные доказательства» .

Совершенно справедливо И.В. Ананенко отмечает, что «некоторые доказательства могут быть собраны и в ходе производства следственных действий, и путем истребования или представления (например, вещественные доказательства)» .

На практике органы уголовного судопроизводства на стадии возбуждения уголовного дела также довольно часто признают уголовно-процессуальными доказательствами полученные материалы в рамках указанных выше процессуальных форм.

В стадии возбуждения уголовного дела ч.4 ст.146 УПК РФ устанавливает, что постановление следователя о возбуждении уголовного дела незамедлительно направляется прокурору, а постановлению дознавателя для получения согласия на возбуждение уголовного дела с приложением материалов проверки сообщения о преступлении, а в случае производства отдельных следственных действий по закреплению следов преступления и установлению лица, его совершившего (осмотр места происшествия). По существу указанное положение может быть расценено, как законодательное разрешение проводить названные следственные действия до возбуждения уголовного дела.

Во-вторых, на стадии возбуждения уголовного дела относимость достаточных данных определяется их связью с признаками преступления. Достаточные данные должны быть относимы к обстоятельствам, образующим признаки преступления, то есть, к обстоятельствам, характеризующимся наличием в деянии противоправности, общественной опасности, виновности и наказуемости. При этом, трансформация достаточных данных, указывающих на признаки преступления, с точки зрения их относимости к уголовно-процессуальным доказательствам возможна в последующем, когда полученные сведения (материалы доследственной проверки) могут быть положены в основу решения о возбуждении уголовного дела.

В этой связи, на взгляд автора, ч.2 ст.140 УПК РФ следует изложить в новой редакции, изменив предписания законодателя о наличии «достаточных данных», указывающих на признаки преступления, на «достаточные доказательства»: « Основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных доказательств, указывающих на признаки преступления».

Использование достаточных доказательств в постановлении о возбуждении уголовного дела требует от компетентных органов обязательного выявления с их помощью определённых признаков состава преступления. При чём, имеющиеся доказательства должны, как минимум, указывать на наличие события (деяния), содержащего все или некоторые признаки преступления, то есть достаточные доказательства должны иметь отношение к объективной стороне и объекту преступления. Вместе с тем, в условиях так называемой очевидности на момент возбуждения уголовного дела имеющиеся достаточные доказательства могут указывать на конкретное лицо, причастное к совершению преступления, либо с их помощью могут быть даже выявлены все основные искомые по делу обстоятельства.

Располагая на стадии возбуждения уголовного дела доказательствами, по общему правилу, можно лишь предполагать, что в деянии лица содержатся признаки преступления. Как правильно отмечают некоторые авторы, «указанные сведения необходимо оценить по вопросу их достаточности для того, чтобы возникло обоснованное предположение о наличии обстоятельств, влекущих за собой возбуждение уголовного дела» . Установить достоверность сведений, содержащихся в материалах проверки сообщения о преступлении, не всегда представляется возможным, поскольку достоверность зависит от определённой совокупности сведений о фактах, которая в стадии возбуждения уголовного дела может отсутствовать. Этим объясняется то, что решение о возбуждении уголовного дела может быть основано и на предположительно установленных фактах. Хотя, надо полагать, наиболее предпочтительным вариантом является тот, который не исключает ситуации возбуждения уголовного дела и при достоверном установлении события преступления и других обстоятельств.

Использование в ходе возбуждения уголовного дела достаточных доказательств, указывающих на возможный фрагментарный и вероятный характер оснований, нередко ведёт к тому, что в данной стадии уголовного процесса делается приблизительная квалификация преступления, которая может изменяться в ходе дальнейшего расследования.

Законодатель не требует, чтобы в постановлении о возбуждении уголовного дела раскрывалось содержание тех достаточных доказательств, которые подтверждают наличие признаков преступления. Однако, на практике встречаются случаи, когда в постановлении о возбуждении уголовного дела указываются конкретные сведения о наличии признаков преступления. Согласно положениям действующего уголовно-процессуального законодательства РФ (ст.24 УПК РФ) основания отказа в возбуждении уголовного дела отождествляются с основаниями прекращения уголовного дела. Вместе с тем, обстоятельства, исключающие производство по делу, влекут не только невозможность возбуждения уголовного дела, но и прекращение уже возбужденного уголовного дела. Однако деятельность должностных лиц до возбуждения уголовного дела не равнозначна в применении способов и использовании средств установления названных обстоятельств. Поэтому нельзя говорить об одинаковых возможностях в способах собирания, проверки и оценки сведений до возбуждения уголовного дела наряду с собиранием, проверкой и оценкой доказательств в ходе дальнейшего производства. В то же время отдельные исследователи пытаются провести аналогию между процессом выяснения обстоятельств, влекущих отказ в возбуждении уголовного дела, с процессом доказывания обстоятельств в последующих стадиях. Например, Л.М. Карнеева приводит в пользу отстаиваемого ею сходства процессуальной деятельности до возбуждения уголовного дела и после, такие доводы: «1) законодатель не безоговорочно отказался от производства следственных действий при решении вопроса о возбуждении уголовного дела; 2) до возбуждения уголовного дела следственные действия производятся и в иных случаях; 3) закон относит к средствам собирания доказательств не единственно следственные действия, но и истребование от учреждений, предприятий, организаций, должностных лиц и граждан предметов и документов, а также производство ревизий, что допускается в стадии возбуждения уголовного дела» .

Формулировка ст.148 УПК РФ о том, что при отсутствии основания для возбуждения уголовного дела следователь, орган дознания или дознаватель выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, предполагает наличие такого условия, при котором установлено отсутствие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. В этой связи ч.1 ст.148 УПК РФ необходимо дополнить указанием о том, что основаниями отказа в возбуждении уголовного дела являются обстоятельства, предусмотренные ст.24 УПК РФ. Поэтому ч.1 ст.148 УПК РФ следует изложить в новой редакции: «В случае отсутствия оснований для возбуждения уголовного дела, а равно при наличии обстоятельств, перечисленных в ст.24 УПК РФ, следователь, орган дознания или дознаватель выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Отказ в возбуждении уголовного дела по основанию, предусмотренному пунктом 2 части первой статьи 24 настоящего Кодекса, допускается лишь в отношении конкретного лица».

доказательство уголовный дело возбуждение

Список использованной литературы

• 1. Сердюков П.П. Доказательства в стадии возбуждения уголовного дела. - Иркутск, 1981. - С.13; Кузнецов Н.П. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела. - Воронеж, 1983. - С.91-97; Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе: методологические и правовые проблемы. - Саратов, 1986. - С.55;
• 2. Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание и формы. - М., 1976. - С.82.
• 3. Симонова Т.С. Проверка повода и установление основания для возбуждения уголовного дела: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. Барнаул, 2007. С. 17.
• 4. Татаров Л.А. Методические и методологические проблемы доказывания обстоятельств преступления: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2007. С. 17.
• 5. Капранов А.В. Оптимизация стадии возбуждения уголовного дела: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2005. С. 20.
• 6. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под общ. ред. А.В. Смирнова. - СПб., 2004. - С.311.
• 7. Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное доказывание. - Ижевск, 1993. - С.148-149.
• 8. Арсеньев В.Д. Доказывание фактических обстоятельств дела в советском уголовном процессе: Диссертация на соискание учёной степени доктора юридических наук. - Иркутск, 1966. - Т.2. - С.26;
• 9. Фролов Ю.А. Система уголовного судопроизводства: история и современные тенденции развития: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2006. С. 20.
• 10. Масленникова Л.Н. Процессуальное значение результатов проверочных действий в доказывании по уголовному делу: Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата юридических наук. - М., 1990. - С.13$ Маевский В. Допустимость доказательств, полученных органами дознания до возбуждения дела // Российская юстиция. - 2000. - № 6. - С.38-39, Шейфер С.А. Законность способа получения предметов и документов как фактор их допустимости / Допустимость доказательств в российском уголовном процессе. - Ростов-на-Дону, 2000. - 38-88.
• 11. Шейфер С.А. Проблемы допустимости доказательств требуют дальнейшей разработки // Государство и право. - 2001. - № 10. - С.49; Плетнев В. Проблемные вопросы собирания доказательств по новому УПК // Российская юстиция. - 2002. - № 9. - С.49.
• 12. Ананенко И.В. Допустимость протоколов следственных действий: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. СПб, 2005. С. 19.
• 13. Кузнецов Н.П. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела. - Воронеж, 1983. - С.54.
• 14. Гаврилов Б. О реальности российской уголовной статистики // Законность. - 1999. - № 6. - С.29.
• 15. Карнеева Л.М. Доказывание при отказе в возбуждении уголовного дела // Советское государство и право. - 1975. - № 2. - С.94-96.

В процессе организации проверки в стадии возбуждения уголовного дела следует обратить особое внимание на процессуальное оформление каждого проверочного действия дознавателя или следователя. При этом не следует забывать, что, несмотря на то, что бремя доказывания факта виновности того или иного лица в совершении преступления на стадии возбуждения уголовного дела не лежит на следователе либо дознавателе, именно в этой стадии наиболее важен момент сбора фактических данных, имеющих значение для дела и их закрепление. Важность данного момента определяется еще и тем фактором, что зачастую наличие доказательственной базы ставится в прямую зависимость от следов преступления.

Процедура доказывания начинается с собирания информации о фактах и представляет собой производство субъектами уголовно-процессуального доказывания действий, направленных на обнаружение, рассмотрение и сохранение информации, имеющей значение для правильного разрешения уголовного дела, включая действия подготовительного и обеспечительного характера. Обнаружение информации о фактах предполагает отыскание различного вида доказательств и получение от него этих данных. Именно в ходе собирания доказательств следователь, дознаватель, в том числе и на стадии возбуждения дела, получают возможность для непосредственного (например, при проведении осмотра места происшествия) и опосредованного (при допросе свидетелей) познания обстоятельств и фактов, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела и формирования в сознании лиц, осуществляющих уголовно-процессуальное доказывание образов и представлений о них.

При рассмотрении данной темы вопроса следует уделить особое внимание особенностям получения информации о фактах в такой стадии уголовного процесса, как возбуждение уголовного дела.. Как показывает современная практика выявления преступлений средств, предусмотренных УПК, явно недостаточно для выполнения задач стадии возбуждения уголовного дела.

В связи с принятием ряда законов, в частности, Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» создалась ситуация, когда средства осуществления процессуальной деятельности по проверке сообщений и заявлений о преступлениях и по собиранию доказательств регулируются различными законами. Для выхода из тупика необходима более четко регламентировать в уголовно-процессуальном законе проверочные действия при возбуждении уголовного дела. Вместе с тем, должен быть расширен перечень средств проверки заявлений и сообщений о преступлениях. например, иными познавательными процессуальными способами.

На первый взгляд, в УПК РФ не содержится упоминания о результатах административной, оперативно-розыскной и проверочной деятельности проведенной органами дознания до возбуждения уголовного дела. Однако, органы дознания обязаны принимать все необходимые меры для выявления или пресечения преступлений. В число таких мер, безусловно, входят административная, проверочная и оперативно-розыскная деятельность органов дознания. В результате проведения таковых мероприятий органы дознания очень часто получают фактические данные о наличие или отсутствии общественной опасности в действиях лиц, а значит эти результаты, закрепленные в установленном законом порядке, должны расцениваться судом в качестве доказательств. Кроме того, ст. 143 УПК РФ предусматривает возможность подачи рапорта, который расценивается не иначе, как повод к возбуждению уголовного дела. При этом источники информации, изложенной в рапорте, могут быть различные.

Кроме того, в ст. 11 Закона “Об оперативно-розыскной деятельности” содержатся положения, согласно которым результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, а также использоваться в качестве доказывания по уголовным делам в форме предусмотренной уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации.

Таким образом, несмотря на то, что уголовно-процессуальный закон не содержит прямого указания на результаты административной, оперативно-розыскной и проверочной деятельности как на доказательства, использование таковых в качестве средств доказывания не противоречит действующему законодательству. Тем не менее, необходимо обратить особое внимание, что для использования в дальнейшем доказательств, полученных до возбуждения уголовного дела, необходимо их закрепление в форме предусмотренной уголовно-процессуальным законом. Именно это условие является причиной возникновения многих проблем при использовании вышеуказанных доказательств.

Практика показывает, что достаточно часто юристы отказываются принимать в качестве доказательств объяснения очевидцев, полученные в соответствии УПК, в процессе проверки заявлений о преступлениях. В качестве аргумента используется тот факт, что «при получении объяснений очевидцы не предупреждаются об уголовной ответственности. Следовательно, объяснения не являются показаниями свидетелей, а значит должны быть отклонены как документы полученные непроцессуальным путем». Объяснения очевидцев действительно нельзя расценивать как показания свидетелей и потерпевших. Однако это можно рассматривать как «иные документы», использование которых в качестве доказательств предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством.

Закон не расшифровывает, какие именно документы подразумеваются под «иными», не устанавливает в отличие от всех других доказательств какой-либо определенный порядок их получения. Важно лишь, что они должны быть получены законным путем и уполномоченным на это органом.

Точно так же представляется возможным использование в качестве доказательств протокола изъятия вещей и документов, составленного в процессе проверки административного правонарушения, рапорта сотрудника милиции, зафиксировавшего факт изъятия оружия или наркотиков в соответствии с Законом о милиции, или акта обследования транспортного средства, составленного оперативным работником на основании Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», в процессе которого изъяты предметы, выведенные из гражданского оборота, которые не идентичны протоколам выемки, обыска или осмотра места происшествия, составляемым в процессе дознания или предварительного следствия. Однако после проведения проверки этих материалов в ходе следствия представляется возможным их использование в числе доказательств как «иных» документов. Такая позиция полностью соответствует и требованиям п. 2 ст. 50 Конституции РФ, которая признает недопустимыми лишь те доказательства, которые получены с нарушением федерального закона. В обоснование отказа в приеме перечисленных выше документов в качестве доказательств судьи иногда ссылаются на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» и от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре», где признаны недопустимыми доказательства, при собирании которых были нарушены права человека и гражданина или установленный УПК порядок, а также, если собирание доказательств осуществлено органом, не уполномоченным на соответствующие действия, либо эти действия не предусмотрены УПК. Поэтому результаты оперативно-розыскной, административной и проверочной деятельности, которые регулируются не УПК, а специальными законами, не могут использоваться в уголовном судопроизводстве.

Между тем, как отмечалось, оперативно-розыскная, проверочная и административная деятельность органов милиции и других органов дознания предусмотрена не только специальными законами, но и ст. ст. 140-145 УПК РФ, а потому доказательства, собранные в процессе этой деятельности, после надлежащей процессуальной проверки и оценки могут быть использованы в качестве доказательств по уголовным делам.

Для решения указанных выше проблем представляется необходимым внесение в новый УПК более четко определенного перечня фактических данных, которые могут использоваться в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве, учитывая не только нормы уголовно-процессуального законодательства, но и нормы специальных законов, регулирующих деятельность правоохранительных органов.

Одной из наиболее дискутируемых в настоящее время проблем уголовно-процессуального права является вопрос о роли и содержании стадии возбуждения уголовного дела. Диапазон мнений, высказываемых по этому поводу в литературе, весьма широк: от утверждения о необходимости ликвидации этой стадии до предложений о значительном её расширении путём разрешения производства отдельных следственных действий. Очевидно, что практика возбуждения уголовных дел при малейших поводах к этому привела бы к резкому росту количества необоснованно возбуждённых дел, что влекло бы, с одной стороны, нарушение принципа законности уголовного процесса (несоблюдение требований ч. 2 ст. 108 УПК), а с другой, излишнюю работу правоохранительных органов. Возможно, в отдалённом будущем при существенном сокращении уровня преступности и соответственно количества заявлений о преступлениях станет возможным возбуждение дела по первому же сигналу, сейчас же для отмены доследственной проверки предпосылок нет. Поэтому в настоящее время важно создать условия для надёжного закрепления уголовно-процессуальных доказательств ещё до возбуждения уголовного дела.

Впрочем, проект УПК РФ не предусматривает сколько-нибудь существенных изменений в характер и объём стадии возбуждения уголовного дела, и в обозримом будущем следователям и дознавателям предстоит руководствоваться тем практическим опытом в этой сфере, который сложился на протяжении последних десятилетий. А при кажущейся простоте первоначальной стадии уголовного процесса и сравнительно небольшом количестве регулирующих её норм закона, многие существенные вопросы в этой области не нашли окончательного разрешения и по сей день. Одним из наиболее значимых аспектов этой области, имеющих неоднозначное толкование на практике, является проблема доказательственного значения информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела.

Бесспорно, что основная роль в поиске и фиксации доказательств лежит на стадиях предварительного расследования и судебного следствия. Способы получения доказательственной информации здесь подробно регламентированы законом и имеют целый ряд гарантий их надёжности, в связи с чем именно они лучше всего служат целям уголовного процесса. Но и стадия возбуждения уголовного дела основана на нормах УПК и неотделима от гарантий соблюдения как прав граждан, так и определённых требований к достоверности собираемых сведений.

В этой связи спорной представляется позиция ряда авторов, полагающих, что доказательства могут быть собраны только после возбуждения уголовного дела и, вследствие этого, объяснения и другие материалы, полученные в порядке ст. 109 УПК, не являются допустимыми доказательствами по уголовному делу. Такая точка зрения высказывалась уже много лет назад1 и не получила законодательной реализации, однако в последнее время в связи с широким обсуждением требований к соблюдению законности некоторые юристы вновь пытаются обосновать её. Судья Московского областного суда Н.В. Григорьева сформулировала это положение так: «К не предусмотренным законом доказательствам обвинения относятся и «объяснения» лиц, которые взяты до возбуждения уголовного дела»2. Следователь В. Хомич заявлял не менее категорично: Объяснения вообще не имеют ни доказательственной силы, ни правовой базы»3, схожее утверждение высказывал и другой прокурорский работник М. Кузьменков4. После этого прокурору управления Генеральной прокуратуры Б.А. Комлеву остаётся лишь констатировать, что «по сложившейся следственно-судебной практике информация, зафиксированная в объяснениях, не используется в качестве доказательств»5. Появление устойчивой тенденции исключения из числа доказательств объяснений отмечали и другие авторы6; а по сообщению В.В. Золотых, в практике суда присяжных Ростовского областного суда, начиная с первого же дела, объяснения не признаются допустимыми доказательствами и сразу же исключаются из разбирательства дела".

Разумеется, такое отношение к материалам доследственной проверки появилась не на пустом месте. Видимо, оно имеет свои корни в англосаксонских странах, «где отыскание доказательственного материала осуществляется усилиями сторон на досудебных этапах производства и в непроцессуальной форме»2, а уже непосредственно доказывание, понимаемое как обоснование вывода о виновности лица и иных имеющих значение обстоятельств, осуществляется лишь в судебном заседании.

В отечественном же законодательстве оснований для вышеприведённого взгляда нет. Не имеющими юридической силы и не могущими быть положенными в основу обвинения в соответствии ч. 3 ст. 69 УПК признаются лишь доказательства, полученные с нарушением закона. При этом перечень источников доказательств включает и такое понятие, как «иные документы», для которого не установлено какого-либо ограничительного перечня. В теории уголовного процесса под «иным документом» понимается любой предмет материального мира, на котором какими-либо условными знаками зафиксирована какая-то мысль или имеется изображение какого-либо объекта. На практике это трактуется достаточно широко, и в качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные рукописи, письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в произвольной форме и подчас сомнительного характера и содержания.

Напротив, отобрание объяснений до возбуждения уголовного Дела прямо предусмотрено ч. 2 ст. 109 УПК. Они составляются официальным должностным лицом в рамках его служебной деятельности, причём лишь с оговоренной в законе целью - для проверки поступившего заявления или сообщения о преступлении. В объяснениях излагаются исключительно обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу, причём чаще всего эти обстоятельства выясняются со слов очевидцев. Кроме того, деятельность должностного лица, занимающегося проверкой заявления или сообщения о преступлении, осуществляется в соответствии с требованиями целого ряда как общих, так и специальных норм УПК. К первым, в частности, можно отнести порядок протоколирования, обязательность соблюдения прав личности и т.д. Нет сомнения, что большинство принципов уголовного процесса (за исключением некоторых, например, независимости судей) действуют не только на следственных и судебных стадиях, но и на стадии возбуждения уголовного дела. Специальные же нормы, регламентирующие процессуальную деятельность должностных лиц до возбуждения уголовного дела, содержатся в главе 8 УПК.

В этой связи П.П. Сердюков справедливо замечал, что даже до возбуждения уголовного дела данные о преступлении устанавливаются действиями процессуального характера и неизбежно приобретают обусловленную этими действиями процессуальную форму. Если же исходить из того, что вопрос о возбуждении уголовного дела решается по внепроцессуальным материалам, лишённым доказательственной силы, тогда нужно признать, что процессуальная форма действий, посредством которых эти материалы собираются, ничему не служит и превращается в формальность. Другими словами, иных способов получить доказательственные данные до возбуждения уголовного дела попросту нет. И неясно, почему следователь или дознаватель, получивший предусмотренным законом способом (например, в результате отобрания объяснений) существенные данные о преступлении, должен в ходе расследования отказаться от их использования? Поэтому можно присоединиться к мнению, что «процессуальная деятельность начинается не с возбуждения уголовного дела, а с момента обнаружения органами дознания признаков преступления» .

Далее, хотелось бы отметить то обстоятельство, что проверочная деятельность, осуществляемая в порядке ст. 109 УПК, и предварительное следствие, не говоря уже о судебном, могут иметь значительное расхождение во времени. Не секрет, что многие проверки длятся значительно дольше, чем установленные законом 10 дней, продолжаясь несколько недель и даже месяцев. Встречаются и случаи отмены прокурором постановления об отказе в возбуждении уголовного дела спустя длительное время после его вынесения. Всё это приводит к тому, что должностное лицо, приступившее к расследованию уголовного дела, сталкивается с уже изменившимися реалиями окружающей действительности: у очевидцев стёрлись из памяти отдельные детали событий, вещественные доказательства частично или полностью утратили какие-то свойства, телесные повреждения потерпевших зажили и т.п. Определённая часть информации, полученная до возбуждения уголовного дела и зафиксированная в истребованных документах, повторно получена быть не может, поскольку эти документы имелись в единственном экземпляре1. Нельзя не указать и на возможность лица произвольно изменить сообщаемые им данные в силу самых различных причин: от нежелания содействовать в расследовании до физического либо материального воздействия со стороны заинтересованных лиц. К сожалению, предупреждение об ответственности за дачу заведомо ложных показаний в настоящее время нельзя рассматривать как реальную гарантию правдивости свидетеля.

Поэтому особое значение объяснения, полученные до возбуждения уголовного дела, приобретают при последующем изменении опрашиваемыми лицами излагаемых фактических обстоятельств при последующем допросе в качестве свидетеля после возбуждения уголовного дела. Подобные случаи не так уж редки Например, по делу о превышении полномочий милиционером Кожуховым его знакомый Кудымов первоначально находился под эмоциональным воздействием от увиденного и при отобрании у него объяснения рассказал о том, что наблюдал факт избиения милиционером потерпевшего Поскольку на тот момент причину смерти потерпевшего ещё не установили, уголовное дело возбуждено не было, сам Кожухов находился на свободе, и, видимо, вскоре воздействовал на очевидца. После передачи дела в прокуратуру в ходе допроса Кудымова в качестве свидетеля он твердо заявил, что находился вне места происшествия и ничего не видел Поскольку ни разъяснение важности его показаний для дела, ни предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний, ни даже очная ставка с очевидцем преступления не действовали, был допрошен отбиравший объяснение у Кудымова сотрудник милиции, который пояснил, что тот рассказал о факте избиения самостоятельно и без какого-либо воздействия Анализируя все доказательства в совокупности, стало возможным признать показания Кудымова в качестве свидетеля недостоверными и сослаться в обвинительном заключении на его объяснение как на документ, являющийся существенным доказательством по делу.

Другой причиной несоответствий между данными, полученными в результате допроса, и сведениями, содержащимися в объяснениях, может стать истечение значительного отрезка времени между этими процессуальными действиями. Вначале, когда наблюдавшиеся события свежи в памяти очевидца, он рассказывает о них более точно и полно, затем, вследствие забывания, обсуждения увиденного с другими лицами и воздействия других объективных факторов информация в памяти свидетеля стирается и размывается. Конечно, при отсутствии у допрашиваемого заинтересованности в деле более верными следует признать данные, зафиксированные в объяснении.

Поэтому расхождения среди данных, полученных до возбуждения уголовного дела, и после него могут быть очень и очень существенными, оставление же этих противоречий без внимания означало бы нарушение принципа всесторонности, полноты и объективности расследования. Заведомо предполагать истинность сведений, полученных после возбуждения уголовного дела, было бы крайне нелогичным, скорее, наоборот - в силу ряда причин более объективной представляется первоначальная информация. Следовательно, данные, полученные как в первоначальной, так и последующих стадиях уголовного дела, должны быть в полном объёме рассмотрены и проверены в совокупности со всеми имеющимися по делу доказательствами, и лишь после этого может быть сделан вывод об их достоверности.

Следует также иметь в виду, что при отказе от доказательственной силы объяснений существенно ограничивается, а иногда сводится к нулю возможность закрепления доказательств в тех случаях, когда для возбуждения уголовного дела оснований пока недостаточно, но с течением времени возможность получения определённых данных будет затруднено. Следователь, получив объяснение очевидца и не сумевший впоследствии по каким-либо объективным причинам допросить это лицо в качестве свидетеля, просто-таки обязан использовать фактические данные, имеющиеся в объяснении, при расследовании дела. В этой связи Томин справедливо обратил внимание на то, что закон «вовсе не устанавливает, что единственным источником доказательств, исходящих от лица, являются его показания».

Наконец, встречаются в практике и случаи, когда потерпевший, у которого было отобрано объяснение, впоследствии умирает, что исключает его допрос. Так, до возбуждения уголовного дела в отношении Озерова у потерпевшего Овечко в больнице было отобрано объяснение, в котором он прямо указал на преступника. Вскоре Овечко скончался. Следователь в обвинительном заключении в числе иных доказательств сослался и на объяснение потерпевшего, однако суд в приговоре этот важный документ не отразил, что уменьшило убедительность вынесенного приговора.

К положительным сторонам объяснений можно отнести и то обстоятельство, что они намного чаще, чем допросы, записываются опрашиваемым собственноручно. При этом описываемые события обычно освещаются несколько иначе, чем в последующих допросах, написанных следователем, и позволяют посмотреть на них в дальнейшем, условно говоря, с разных сторон.

Нельзя не отметить, что протоколы допросов часто почти дословно повторяют имеющиеся объяснения. При этом для переписывания имеющегося текста тратится рабочее время, причём не только следственных работников, но и лиц, вызываемых на допросы. Тем самым излишне применяются меры процессуального принуждения.

Поэтому более справедливым выглядит противоположная позиция, отражённая в «Теории доказательств»: «То обстоятельство, что поступившее заявление или объяснение содержит фактические данные об обстоятельствах, которые должны стать предметом допроса заявителя, не лишает самостоятельного доказательственного значения поступившее заявление или объяснение... Было бы неправильно игнорировать документы, собранные в стадии возбуждения уголовного дела; они должны использоваться в качестве доказательств». Авторы комментариев к УПК недвусмысленно и категорично пишут: «материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела (ч.2 ст. 109 УПК) имеют значение документов, которые сохраняются и в том случае, если соответствующее лицо впоследствии допрошено по делу». Примечательно, что указанная формулировка дословно перешла из комментария 1981 года в издание 1996 года, поэтому такую позицию можно считать прочно устоявшейся в отечественном уголовном процессе. Прямое указание на то, что объяснения граждан, в которых сообщаются имеющие значение для дела сведения, относятся к числу «иных документов», можно найти и в последних учебниках уголовного процесса. А по мнению Ф.Н. Фаткуллина, ст.ст. 109, 223 УПК прямо указывают на такой способ получения доказательств, как получение объяснений от определённых лиц.

Позицию же некоторых практиков, принципиально отвергающих использование объяснений в доказательственной деятельности, можно объяснить лишь желанием упростить свою работу и максимально обезопасить принимаемые решения от неблагоприятных последствий (в виде направления дела на дополнительное расследование или отмены приговора). Это справедливое в общем-то стремление в данном случае явно перехлёстывает через край, дискредитируя вполне допустимый и часто немаловажный источник доказательств.

Имеются судебные прецеденты, подтверждающие правомочность использования при доказывании объяснений и других материалов доследственной проверки Например, при рассмотрении дела по обвинению Базилевича в получении взятки Верховный Суд рассматривал объяснение как «иной документ» для оценки существенных противоречий в позиции свидетеля на разных стадиях процесса В итоге решение суда было основано среди прочего и на данных, зафиксированных в объяснении, содержание же протоколов допросов было признано недостоверным.

В другом случае имеющиеся в деле объяснения были положены в обоснование обвинительного приговора после изменения лицом своих показаний в ходе судебного заседания. Было принято во внимание также объяснение свидетеля Мусратуллина при рассмотрении Судебной коллегией Верховного Суда дела Шайхулова. Неоднократно встречались такие примеры и в практике нижестоящих судов, так, районные суды Белгородской области при вынесении приговоров ссылаются на так называемые «акты взвешивания» (например, похищенной пшеницы) Более того, иногда закон трактуется расширительно, в приговоре Новооскольского районного суда в отношении Ковалёва и Костенко имелась ссылка на протокол личного осмотра задержанного, составленный до возбуждения уголовного дела.

П.А. Лупинская, утверждая, что «материалы, полученные вместе с заявлением, сообщением о преступлении при проведении проверочных действий, не могут рассматриваться как доказательства по делу»4, противоречит себе уже в следующей фразе, указывая, что представленные вместе с заявлением документы, вещи, видеоматериалы могут использоваться в качестве доказательств, если будут допрошены лица, представившие эти материалы, об обстоятельствах их обнаружения, и будет вынесено постановление о приобщении вещественных доказательств. Но очевидно, что в отношении объяснений и иных документов такое постановление выноситься не должно, а допрашивать следователю, лично отобравшему объяснение по расследуемому им делу, просто некого. Поэтому зачастую никаких дополнительных следственных действий по проверке достоверности объяснений провести попросту невозможно.

Похожее требование выдвигал и А.И. Трусов. Выражая весьма негативное отношение к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела, он утверждал, что для признания их в качестве доказательств по делу с необходимостью «должно состояться решение соответствующего компетентного органа о приобщении их к делу и включению тем самым в процесс доказывания по делу». Аналогичное мнение высказывал в своё время А.С. Григорьян, утверждавший, что процессуальным актом, определяющим доказательственное значение документов, полученных в ходе доследственной проверки, является «постановление о приобщении их к делу, которое выносится вслед за возбуждением уголовного дела». Представляется, что требуемое решение по сути выражено в постановлении о возбуждении уголовного дела. Поскольку материалы содержат достаточные для возбуждения уголовного дела данные, указывающие на признаки преступления, понятно, что относимостью они обладают. Кроме того, следователь, возбуждая дело, признаёт тем самым законность получения исходных материалов и, следовательно, их допустимость. В пользу такого взгляда говорит сама практика: в изученных делах ни разу не приходилось встречать предложенного этими учёными постановления; видимо, реальной необходимости в нём нет.

Нельзя признать логичным и аргумент авторов, которые своё мнение о том, что собранные в ходе предварительной проверки фактические данные не являются судебными доказательствами, основывают на ст. 70 УПК2. Действительно, эта статья предусматривает получение доказательств лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и судом лишь «по находящимся в их производстве делам». Но такая формулировка отнюдь не устанавливает временные рамки, разрешая приобщать к делу лишь документы, составленные после возбуждения уголовного дела, как полагают авторы. В таком случае недопустимыми приходилось бы признавать, например, многие протоколы осмотров места происшествия. Процитированная норма закона лишь ограничивает круг субъектов, уполномоченных на активные действия по собиранию доказательств, должностным лицом (или должностными лицами), в чьём производстве находится уголовное дело.

Кроме существенного ущерба для доказательственной деятельности, отказ от использования объяснений и иной информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела, влечёт и неоправданные организационные потери: затраты рабочего времени следователей в ходе переписывания данных, имеющихся в объяснениях, в протоколы допросов; назначения экспертиз при наличии ранее проведённых исследований; подготовки и осуществления повторных проверок и ревизий и так далее. Вновь вызываются в государственные органы граждане, что можно признать излишним случаем применения мер процессуального принуждения, дополнительную работу приходится осуществлять экспертам и иным специалистам. Всё это, безусловно, отнюдь не служит оптимизации структуры отечественного уголовного процесса.

Впоследствии же суд при рассмотрении уголовного дела в очередной раз вызывает свидетелей, допрашивает экспертов, назначает дополнительные и повторные экспертизы, проводит осмотры и другие процессуальные действия. При этом вновь полученным данным, как правило, отдаётся приоритет перед теми, что были закреплены в ходе следственных действий, информация же, полученная до возбуждения дела, во внимание практически не принимается.

Думается, подобное положение дел, не основанное на нормах закона и явно не способствующее полному и объективному установлению истины по делу, необходимо исправлять. Правоприменители не должны демонстрировать заведомое недоверие к своим коллегам-следователям и априори объявлять составленный им документ ничтожным. Кроме указанного ущерба для расследования уголовных дел, такое отношение наносит удар и по престижу следователей. Наоборот, любой документ, приобщённый следователем к уголовному делу, имеет презумпцию допустимости и может быть исключён из разбирательства дела лишь при наличии весомых оснований к этому. Другими словами, как писал А.Т. Дугин, хотя и несколько в иной связи, должна иметь место «презумпция добросовестности следователя»1. В Уголовно-процессуальном кодексе ничто не противоречит такому положению, поэтому сложившуюся правоприменительную практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы рассматриваются как заведомо недопустимые, нужно признать не соответствующей духу и букве закона.

К сказанному следует добавить, что необходимость использования объяснений в доказывании возникает не слишком часто так, по изученным уголовным делам объяснения присутствовали примерно в 50% дел и только 4% этих дел полученные данные приобрели в последующем существенное значение (в связи с невозможностью допроса лица, изменением пояснений и т.д) По столь небольшому числу дел вполне возможно тщательно изучить обстоятельства получения объяснений, поэтому нет оснований утверждать о каких-либо нарушениях принципа допустимости.

Нельзя не отметить, что процесс получения объяснений неотделим от процессуальных гарантий соблюдения прав и интересов граждан. К таким гарантиям можно отнести, в частности, запрет домогаться определённых данных путём физического или психического насилия или других незаконных мер, право лица знакомиться с текстом объяснения и вносить в него необходимые, с его точки зрения, дополнения и поправки, возможность пользоваться родным языком и прочее. Чишь при нарушении этих и иных основополагающих принципов уголовного процесса объяснение может признано недопустимым доказательством. В литературе было высказано и справедливое мнение о том, что и статья 51 Конституции РФ должна разъясняться при получении объяснений у граждан, особенно у тех из них, чья причастность к преступлению проверяется. В. Николюк и В. Кальницкий как бы в продолжение вышесказанного аргументируют это тем, что «объяснения и протоколы явки с повинной являются доказательствами в «ранге» иного документа и не могут составляться в условиях, когда граждане находятся в неведении своих основных прав». Затем авторы указывают, что неразъяснение 51-й статьи при составлении этих документов не должно влечь обязательного признания их недопустимыми, «так как гарантированный Конституцией гражданам свидетельский иммунитет может быть обеспечен в рамках производства по уголовному делу». Представляется, что в случае, когда при отобрании объяснения без разъяснения права не свидетельствовать прот! в себя лицо призналось в совершении преступления, а затем отказалось от сделанного признания, данный документ нельзя признать допустимым, так как Конституция действует и на стадии возбуждения уголовного дела. Между тем по изученным уголовным делам до их возбуждения неоднократно опрашивались лица, которые фактически подозревались в совершении преступлений, и ни разу им не было разъяснено положение ст. 51 Конституции РФ. Такое состояние дел является неправильным.

В равной мере на следователе лежит обязанность по обеспечению и иных прав граждан при отобрании объяснений на стадии предварительной проверки: предоставление переводчика лицу, не владеющему языком судопроизводства; участие педагога при отобрании объяснений у лиц младше 14 лет.

Вместе с тем не могут быть применены к процессу получения объяснений многие элементы процессуального режима допросов: привод опрашиваемого, предупреждение его об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний и так далее.

Иногда имеют место и нарушения технического плана: отсутствие в объяснении даты его получения, подписи лица, отобравшего объяснение либо его собеседника и т.п. В литературе высказывается мнение, что «собственноручно написанное объяснение следователю подписывать не обязательно». С этим согласиться нельзя. Во-первых, одним из основных положений протоколирования процессуальных действий является их подписание всеми присутствующими лицами, и не случайно ст. 142 УПК детально регламентирует вопросы удостоверения факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола. Во-вторых, сведения о лице, отобравшем объяснение, могут понадобиться для выяснения обстоятельств его составления. Не секрет, что сотрудники милиции иногда не указывают дату получения объяснения и не вносят в него свои данные, а текст записывают на бланке протокола допроса, допуская в случае возбуждения уголовного дела возможность приобщения полученного объяснения в качестве протокола допроса. Наличие таких нарушений порождает существенные сомнения в достоверности документа и может влечь признание его недопустимым.

В случае, если объяснение играет существенную роль в доказывании, для устранения подобных сомнений составитель этого Документа должен быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах его составления, как рекомендует А.А. Ширванов, могут быть допрошены и другие лица, могущие подтвердить факт получения объяснения и достоверность его текста.

Резюмируя сказанное, нужно сделать определённый и единственно верный вывод: объяснения, полученные в порядке ст. 109 УПК в полном соответствии с требованиями закона, могут и должны быть признаны допустимыми в качестве иных документов и использоваться в процессуальном доказывании по делу.

Вместе с тем, поскольку получение объяснений не предусматривает тех гарантий достоверности информации и соблюдения прав и законных интересов опрашиваемых, которыми обусловлено в УПК проведение допросов свидетеля, потерпевшего, подозреваемого и обвиняемого, всегда существует необходимость проведения допроса лиц, дававших объяснения в стадии возбуждения уголовного дела. Нельзя не учитывать возможность изменения позиции опрошенных в силу воздействия лиц, заинтересованных в сокрытии истины, и других причин. Поэтому не следует заранее отдавать предпочтение результатам допроса. При наличии существенных расхождений в содержании объяснений и показаний лица необходимо тщательно проанализировать причины такого изменения и оценить истинность полученных сведений с учётом всей совокупности собранных по делу доказательств.

Другим документом, в котором органы следствия фиксируют вербальную информацию о преступлении до возбуждения уголовного дела, является протокол явки с повинной. Судьи в большинстве своём предубеждённо, с недоверием относятся к этим документам, особенно если в последующем явившееся с повинной лицо изменило свою позицию в сторону отказа от признания в преступлении. Поэтому в подобных случаях (если следствие предполагает использовать явку с повинной в доказывании) существует необходимость в исследовании причин, побудивших преступника к явке с повинной, и обстоятельств, при которых эта явка состоялась. Это можно сделать, например, путём допросов должностных лиц, к которым обратился явившийся с повинной, его родственников, знакомых; выемки у него черновиков заявления о совершённом преступлении и т.д.

К оформлению протокола явки с повинной закон предъявляет минимум требований. Ст. 111 УПК предписывает лишь указать в нём данные о личности заявителя и подробное изложение его заявления, а также подписать его лицом, явившимся с повинной, и составителем протокола.

Более того, как справедливо отмечено в литературе, в том случае, если по каким-либо причинам протокол явки с повинной не был своевременно оформлен, факт наличия самой явки может быть закреплён путём допросов и иных следственных действий. Поскольку факт обращения лица с заявлением о совершении преступления является юридически значимым, он должен быть отражён в деле.

Вызывает очевидные сомнения, например, явка с повинной по делу Гар-куши, написанная им через три дня после его задержания в качестве подозреваемого. В данном документе Гаркуша «сознавался» в краже видеомагнитофона и денег, хотя при задержании по подозрению в совершении данного преступления он категорически отрицал свою причастность к нему. Какие-либо данные, указывающие на причину такой перемены позиции, в деле отражены не были.

Напротив, по делу Жучек суд при вынесении приговора принял во внимание явку с повинной, написанную обвиняемым после задержания его милицией, поскольку задержан он был в связи с совершением административного правонарушения В таких случаях решающее значение имеют пояснения самого обвиняемого и сотрудников милиции по поводу обстоятельств задержания.

Даже авторы, которые не сомневаются в правомерности использования при доказывании данных, полученных до возбуждения уголовного дела, высказывают различные взгляды по отдельным аспектам этой проблемы. В частности, вследствие ограниченного законодательного регулирования неясным является вопрос документального оформления отдельных этапов проверочной деятельности, а на практике процесс изъятия предметов, осуществляемый в порядке ст. 109 УПК, осуществляется весьма разнообразно.

Представляется, что в настоящее время к фиксирующему такое изъятие документу можно предъявлять лишь общие требования протоколирования, присущие уголовному процессу: протокол должен указывать на основания его составления - содержать Данные, в связи с чем изымается именно данный объект; полно и точно отражать факт перехода определённого предмета от кого-либо в распоряжение следователя или иного должностного лица; количественный и качественный состав передаваемого; быть подписанным всеми присутствующими и тому подобное. Однако в теории выдвигаются и особые требования к этому документу. Так, А.П. Рыжаков полагает, что если такой акт будет озаглавлен протоколом изъятия, он явится недопустимым доказательством, поскольку подобный протокол не предусмотрен уголовно-процессуальным законом. Автор рекомендует в этих случаях составлять протокол истребования, который «может и ничем, кроме наименования, не отличаться от протокола изъятия». Такой формализм, который нередко находит поддержку в судебной практике, видится не вполне оправданным.

Решающую роль в документе играет его содержание, соответствие или несоответствие нормам УПК. После возбуждения уголовного дела изъятие предметов закон предписывает оформлять протоколом выемки, и здесь никаких вопросов не возникает. Но ст. 109 УПК не предусматривает определённого названия протокола, фиксирующего факт истребования и получения предметов, и закон не содержит оснований для вывода об обязательности какого-либо конкретного наименования. Поэтому в случае правомерного получения материалов, необходимых для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, протокол, объективно отражающий процесс их передачи, должен быть признан допустимым документом вне зависимости от названия. Безусловно, достоверность изложенных сведений должна быть подтверждена другими данными.

Не выдерживает критики и аргументация некоторых юристов, которые в обоснование тезиса о том, что «протокол изъятия» нельзя признать источником доказательств выдвигают довод, что подобный акт не предусмотрен уголовно-процессуальным законодательством. На этом основании суды неоднократно исключали как недопустимые документы, именуемые протоколами изъятия или добровольной выдачи предметов, которые были получены до возбуждения уголовного дела. Однако очевидно, что среди приобщаемых к уголовному делу документов лишь некоторая их часть составляется на основании УПК, большинство же основывается на иных нормативных актах. В частности, изъятие документации на первоначальном этапе расследования преступлений, связанных с наркотиками, имеющих признаки подделки, а также вещей, предметов и веществ, изъятых из гражданского оборота, прямо предусмотрено п. 27 ст. 11 Закона РСФСР «О милиции». В случае необходимости протокол этого изъятия может быть введён в уголовный процесс в качестве «иного документа».

Действительно, подобное изъятие имеет немалое сходство с таким следственным действием, как выемка. Однако это не даёт основания для утверждений типа «по существу проводится выемка но без возбуждения уголовного дела». Проводя аналогию, можно указать, что истребование документов проводится как до возбуждения дела в порядке ст. 109 УПК, так и в ходе предварительного следствия на основании ст. 70 УПК, и никому не приходит в голову заявлять, что в первом случае полученные документы будут недопустимы.

В то же время можно присоединиться к мнению А. Чувилёва и А. Лобанова о том, что при наличии оснований для возбуждения уголовного дела и производства обыска или выемки нельзя признать допустимыми «досмотры» и «изъятия», проводимые работниками органов дознания в целях получения вещественных доказательств или документов2. Критерием разграничения в данном случае следует признать именно наличие или отсутствие оснований для возбуждения дела: с того момента, как совокупность имеющихся сведений о совершении преступления становится достаточной для принятия решения о возбуждении уголовного дела, получение предметов и документов в порядке ст. 109 УПК или на основании других нормативных актов (того же Закона РСФСР «О милиции») становится неправомерным и протокол такого изъятия будет уже недопустимым доказательством.

На этом основании нельзя признать правильным оформление изъятия веще-генных доказательств по делу, рассмотренному в одном из сборников «Следственной практики». В ходе следствия было установлено, что часть похищенного обвиняемыми имущества находится у их родственников и знакомых, не осведомлённых о происхождении вещей. Поскольку эти лица, узнав, что имущество приобретено преступным путём, выдали его следствию добровольно, его передача оформлялась протоколами добровольной выдачи. Такое произвольное наименование выемки по уголовному делу представляется неверным.

Нередко высказываются предложения о расширении перечня следственных действий, допускаемых до возбуждения уголовного дела. Например, Л.М. Карнеева предлагала разрешить проведение до возбуждения уголовного дела судебно-медицинских и автотехнических экспертиз, П.Ф. Пашкевич и В.Н. Махов - освидетельствование лиц, обратившихся с заявлениями о причинении телесных повреждений, изнасилований.

Некоторые авторы в порядке исключения и ввиду неотложности даже допускали возможность производства отдельных следственных действий (производство обысков, экспертиз, допрос свидетеля или потерпевшего, находящегося в опасном для жизни состоянии) до возбуждения дела. На практике это происходит, по некоторым данным, при проверке почти каждого пятого заявления и сообщения о преступлении4. Представляется, что прямое нарушение закона нельзя оправдать ничем и такие следственные действия должны быть признаны недопустимыми.

В то же время и при действующем законодательстве эта проблема решается без ущерба для получения и закрепления доказательств. На практике в сомнительных случаях, когда оснований для возбуждения уголовного дела пока недостаточно, назначается не экспертиза, а, на основании п. 2 ст. 109 УПК, исследование (трупа) или освидетельствование (живого лица), поручаемое по возможности тому же эксперту, который будет впоследствии в случае возбуждения уголовного дела проводить экспертизу. При этом нужно ответственно подходить к составлению направления, поставив все необходимые вопросы, предупредить специалиста о возможности последующего проведения экспертизы. Можно привести следующий пример Грязное обратился в прокуратуру с заявлением о том, что его избил работник милиции В ходе освидетельствования на теле того гражданина действительно были обнаружены повреждения, однако совокупность материалов, полученных в ходе проверки, вроде бы не давала оснований к возбуждению уголовного дела, и в этом было отказано Однако рез восемь месяцев прокурор округа отменил постановление об отказе и возбудил уголовное дело В ходе следствия проводилась судебно-медицинская экспертиза, основанная на акте освидетельствования, никаких нареканий она не вызвала, по делу был постановлен обвинительный приговор. Таким образом, никакой утери данных не произошло.

Имеют место случаи, когда следователи не придают значения тому» что судебно-медицинское исследование проведено до возбуждения уголовного дела и рассматривают поступившие акты наравне с заключением эксперта. Стоит присоединиться к мнению С.А. Шейфера, негативно оценивающего подобную практику, отметив существенную разницу между этими актами. Кроме того, не следует забывать о содержащемся в ст. 79 УПК перечне случаев обязательного производства экспертизы.

Процессуальная природа освидетельствования или исследования, проводимых в рамках стадии возбуждения уголовного дела, С. Бажановым определена как неясная. А.С. Шаталов утверждает, что составленные до возбуждения уголовного дела документы, фиксирующие результаты предварительного исследования, «не являются процессуальными, а содержащиеся в них сведения - доказательствами», схожего взгляда придерживается и Б.А. Комлев. С точки зрения А.П. Рыжакова, поскольку законодатель не предусмотрел назначения исследования в рамках стадии возбуждения уголовного дела, в случае, если оно проводится по инициативе следователя, его результаты могут быть признаны недопустимым доказательством как полученные с нарушением требований УПК5. Думается, акты таких исследований вполне можно отнести к материалам, истребуемым в порядке ст. 109 УПК. Ведь закон не требует, чтобы эти материалы на момент проверки имелись в готовом виде, нередки случаи, когда для их подготовки требуется проведение расчётов, исследований с применением специальных познаний. Об этом говорит и комментарий к УПК, и многие юристы.

Противники допуска результатов предварительных исследований в качестве доказательств иногда ссылаются на п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 года № 1 «О судебной экспертизе по уголовным делам», где указано, что имеющиеся в деле акты либо справки о результатах ведомственного исследования какого-либо обстоятельства, хотя бы и полученные по запросу органов следствия или суда, не могут рассматриваться как заключение эксперта и служить основанием к отказу в проведении экспертизы. Это положение иногда трактуется как запрет на использование в доказывании любой формы специальных познаний, кроме экспертизы. Представляется, что эта позиция неверна и Верховный Суд желал лишь ориентировать судебную практику на то, что если он в процессе исследования обстоятельств дела придёт к выводу о назначении экспертизы, он вправе это сделать даже при наличии в материалах дела любых актов иного исследования.

В литературе справедливо замечено, что «исследования, независимо от того, проводятся ли они как предварительные, т.е. до возбуждения уголовного дела, или после назначения экспертизы, приводят к одинаковым результатам (когда исследуется один и тот же объект)». Это положение отразилось в Инструкции о производстве судебно-медицинской экспертизы, утверждённой приказом Минздрава РФ № 131 от 22.04.98, п. 7 которой наравне с экспертизой предусматривает и проведение по поручению следователя судебно-медицинских исследований (обследований) с целью выявления признаков, служащих основанием для возбуждения уголовного дела. Из другой области можно привести пример производства ревизии, которая может явиться основанием для возбуждения уголовного дела, а может и быть проведена в ходе расследования на основании ст. 70 УПК. В специальной литературе никогда не отмечались различия в оценке полученных результатов в каждом из этих случаях. Поэтому ущерба для доказательственного процесса нет, как нет и оснований для противопоставления акта исследования в ранге «иного документа» заключению эксперта. Однако, по сложившейся практике, при наличии документа, содержащего результаты исследования, экспертиза назначается, по некоторым данным, в 99,5% случаев, причём её проведение поручается тому же лицу и приводит к аналогичным результатам.

А.П. Рыжаков тоже не возражает против признания акта исследования и даже экспертизы доказательством в ранге «иного документа». Однако он делает это лишь при условии, что исследование было назначено не следователем, а он лишь истребовал её результаты. Но ведь медику или другому специалисту, проводящему исследование, в принципе безразлично, по чьей инициативе он это делает, он лишь выполняет свою работу, суть которой остаётся неизменной и приведёт в итоге к тому же результату. С другой стороны, трудно предположить, как, по мнению А.П. Рыжакова обязан поступить следователь, отобравший, например, объяснение у гражданина о причинении тому телесных повреждений, и желающий проверить наличие этих самых повреждений. Не имея возможности самостоятельно направить лицо на исследование, он, вероятно, должен кого-то попросить об этом. Таким образом, противопоставление актов исследования, назначенных различными субъектами, является, на наш взгляд, искусственным.

Изложенное можно подкрепить и таким примером: При проведении судебно-медицинских экспертиз по документам (в частности, по актам освидетельствования лиц, проведённым до возбуждения уголовного дела) обычной практикой сотрудников Бюро судебно-медицинской экспертизы Белгородской области является фактическое отсутствие в заключении исследовательской части экспертизы. Вместо неё в соответствующем месте находится ссылка на акт освидетельствования лица («Исследовательская часть: смотри акт судебно-медицинского освидетельствования № 197 от 19 февраля 1998 года, после чего сразу же следуют выводы Эксперт не видит необходимости дословно переписывать объёмные тексты, он может дать заключение и без этого И поскольку как суды первой инстанции, так и Белгородский областной суд не высказывают возражений против такого положения дел, можно признать, что акт освидетельствования, полученный до возбуждения уголовного дела, выступает в роли доказательственного документа - в его отсутствие выводы эксперта будут выглядеть безосновательными.

Для разрешения данной проблемы следовало бы изменить текст ст 109 УПК, изложив её в такой редакции «По поступившим заявлениям и сообщениям могут быть истребованы необходимые материалы, получены объяснения и проведены исследования, однако без производства следственных действий, предусмотренных настоящим Кодексом».

Другой, хотя и сходной, формой получения специальных сведений в стадии возбуждения уголовного дела (которая, впрочем, применяется и в ходе предварительного следствия) является получение следователем справки эксперта - как должностного лица, а не как субъекта уголовно-процессуальной деятельности, которому поручено проведение экспертизы. Е.И. Зуев отмечал, что это мероприятие обусловлено прежде всего наличием в криминалистических подразделениях специализированных картотек и коллекций следов пальцев рук с мест преступлений по нераскрытым делам; дактилоскопических карт на лиц, представляющих оперативный интерес; поддельных документов; фальшивых денег; коллекций пуль и гильз с мест происшествий и т.д.. После получения материалов, изъятых с места происшествия или добытых иным путём, вместе с запросом лица, производящего следствие, специалист в пределах своих познаний проводит проверку, в результате которой может быть установлено, например, что представленные следы рук были обнаружены и в другом месте происшествия, что такие же фальшивые деньги появлялись в другом районе, или наоборот - что лицо, чьи отпечатки пальцев проверялись, по учётам не проходит.

Если в ходе проверки будет получен отрицательный результат, справка явится вполне достаточным источником информации. В противном же случае после возбуждения уголовного дела при наличии возможности к этому полученные данные могут быть зафиксированы путём назначения соответствующей экспертизы. Однако проведение такой экспертизы обязательным считать нельзя, поскольку закон устанавливает равенство всех источников доказательств.

Так, по делам, связанным с наркотиками, необходимым основанием для установления факта преступления является предварительное исследование специалистом изъятого наркотического вещества, определяющее его свойства, наименование и вес. Эта справка является в соответствии со ст. 88 УПК документом, составленным по поручению органа дознания, и будет иметь доказательственное значение только тогда, когда в ней имеются соответствующие реквизиты и сведения о том, каким образом она передана следствию (что не противоречит требованиям ст. 69 УПК). При этом недопустимо, когда следователи ссылаются на «выводы криминалистической экспертизы» или на «заключение эксперта-криминалиста», имя в виду справку специалиста.

Впоследствии справка специалиста может являться материалом, представленным соответствующему эксперту. С целью соблюдения требований ч. 2 ст. 109 УПК в ней должны отсутствовать исследовательские данные и другие элементы, присущие экспертизе (ст. ст. 187-191 УПК).

Немаловажно также то обстоятельство, что специалисты при исследовании изъятого у подозреваемого лица вещества, ранее опечатанного с участием понятых, нарушают его упаковку, при необходимости преобразуют внешние и внутренние свойства, не всегда отмечая в справке уменьшение массы. Это влечёт расхождения между описанием изъятых вещественных доказательств в протоколе осмотра или личного обыска и в заключении эксперта, что даёт основания для сомнений в достоверности заключения.

Поэтому в случае проведения исследования надлежит, во-первых, непременно приобщить полученную справку к материалам уголовного дела, во-вторых, обязать специалиста отразить в ней факт изменения объёма и других свойств исследованного объекта, а также указать, в каком виде он поступил на исследование и в каком виде возвращён следователю. При необходимости специалисты могут давать свидетельские показания по существу проведённого ими исследования.

В то же время нельзя признать обоснованным приравнивание к заключению экспертизы письменных консультаций специалистов, в которых они дают ответы на поставленные следователем вопросы, что встречается на практике. Критерием выбора формы истребования специальных сведений, на наш взгляд, должна быть необходимость проведения исследований предметов и обстоятельств. То есть в тех случаях, когда требуются научные, технические и иные подобные исследования, единственным правомерным способом закрепления их результатов является назначение экспертизы. Если же получение необходимой информации может быть достигнуто путём обычного сравнения, просмотра имеющихся картотек и т.п., то для её фиксации достаточным представляется составление справки эксперта или специалиста.

Но и совершенно неубедительным выглядит утверждение, что справка эксперта не имеет никакого значения и даже задержание или предъявление обвинения, совершённые с учётом содержащихся в ней данных, являются незаконными. Хотелось бы вновь напомнить, что ст. 69 УПК предусматривает такой вид доказательств, как «иные документы». Поскольку законодатель не счёл необходимым привести хотя бы приблизительный перечень документов, раскрывающий это понятие, в интересах всестороннего и полного расследования дела следует рассматривать его максимально широко, что и происходит на практике. В качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в самой произвольной форме и подчас довольно сомнительного содержания. На этом фоне решительное противодействие включению в совокупность доказательств официальных документов, содержащих исключительно информацию, подлежащую выяснению в ходе следствия, составленных по инициативе следователя, пусть иногда и в ходе доследственной проверки, выглядит по меньшей мере непонятным.

Стоит и предостеречь от небрежного отношения к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела. К чему это иногда приводит, наглядно показывает следующий пример. Уголовное дело по ст. 222 ч. 1, ст. 223 ч. 1 УК РФ в отношении Яцуценко было возбуждено после обыска у другого лица, где было обнаружено принадлежащее Яцуценко оружие и боеприпасы. Соответственно основным доказательством по делу свилась копия протокола обыска. Районный суд оправдал обвиняемого, указав, что имеющаяся в деле копия протокола обыска не заверена, не указана дата изготовления копии, в протоколе нет данных о замечаниях присутствующих лиц, об упаковке и опечатывании изъятых объектов. Областной суд, оставив оправдательный приговор без изменения, дополнительно отметил, что к делу следовало приобщить копии постановления о производстве обыска и уведомления прокурора. Невыполнение этих требований позволило признать недопустимым не только сам протокол обыска, но и заключения баллистических экспертиз в отношении изъятых в ходе этого следственного действия вещественных доказательств.

В качестве резюме можно сказать, что вопрос о доказательственном значении информации, полученной до возбуждения уголовного дела, должен быть объективно рассмотрен по каждому делу, поскольку он может оказаться решающим для установления истины по делу. Действующее законодательство никоим образом не препятствует введению в уголовный процесс (разумеется, после надлежащей проверки) и объяснений, и актов судебно-медицинского исследования, и иных материалов. Поэтому встречающуюся практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы заведомо признаются недопустимыми, следует признать противоречащей как требованиям закона, так и целям уголовного процесса.