Как проводится смертная казнь в белоруссии. Смертная казнь в Беларуси: отбыл по приговору

Беларусь - единственное государство в Европе и СНГ, в котором применяется смертная казнь. Это наказание назначается за особо тяжкие деяния против жизни при отягчающих обстоятельствах и приводится в исполнение через расстрел.

Смертная казнь в Беларуси: статистика

С 1999 года число приговоров постепенно сокращается. В 2015 г. эта мера была вменена как минимум двум людям. Однако состоялась только одна смертная казнь. В Беларуси статистика особо тяжких деяний более чем скромная. Тем не менее применение высшей меры вызывает В январе 2015 г. были введены в действие поправки к УК. В них указано, что если субъект заключил досудебное соглашение со следственными органами и оказал помощь при раскрытии преступления, ему не может назначаться смертная казнь. В Республике Беларусь статистика вынесенных приговоров указывает на то, что суды все же не стремятся в обязательном порядке применить высшую меру. Особо опасные для общества субъекты приговариваются в основном к пожизненному заключению. Последняя смертная казнь в Беларуси состоялась в 2016 г.

Олег Алкаев

Этот человек не понаслышке знает, как производится смертная казнь в Беларуси . В 90-е годы Олег Алкаев работал в должности начальника в В этом изоляторе содержатся лица, приговоренные к высшей мере. О том, как осуществляется смертная казнь в Беларуси , Алкаев рассказал в своей книге. Название ее говорящее - "Расстрельная команда". Приговоры приводят в исполнение сотрудники СИЗО № 1. В качестве руководителя "команды" выступает начальник учреждения. Технология приведения в исполнение приговора формально засекречена. Однако тайной эта процедура уже фактически не является, поскольку подробно описана Алкаевым. Стоит отметить, что бывший начальник СИЗО бежал на Запад, получил убежище в Германии. Далее в статье будут приведены некоторые выдержки из книги Алкаева.

"Расстрельная команда"

Она имеет официальное наименование: "Спецгруппа по приведению в исполнение смертного приговора". Эта формулировка содержится в инструкции МВД, регулирующей проведение процедуры. В этом же документе определяется персональный и количественный состав группы. Инструкция устанавливает объем задач, которые ставятся перед сотрудниками. Группа, которую возглавлял Алкаев, включала в себя 13 человек. Кроме непосредственных исполнителей, в нее входили представитель МВД и врач. Обязанности последнего состояли в констатации смерти. На представителя МВД возлагались контрольно-регистрационные функции. В качестве ключевого надзорного органа выступал прокурор, который назначался Генпрокурором Республики. Именно он выступает в качестве главного должностного лица, контролирующего отправление правосудия строго в соответствии с законодательством. Прокурор не является непосредственным членом группы. Остальные сотрудники назначаются руководителем и утверждаются МВД.

Распределение обязанностей

Оно осуществляется руководителем группы. Начальник СИЗО выбирает не меньше 2-х исполнителей и не меньше 3-х водителей. Алкаев в своей книге пишет, что стремился включить в свою группу "универсальных" сотрудников. По его мнению, каждый служащий должен был способен выполнить любые задачи, поставленные руководителем, в том числе непосредственно привести приговор в исполнение. В группу зачислялись физически крепкие сотрудники мужского пола, с крепкими нервами. В ее составе присутствовали, как правило, работники СИЗО. Но в некоторых случаях допускалось привлечение сторонних граждан. В рабочее время члены группы выполняли свои привычные обязанности. По сигналу начальника они незамедлительно прибывали в пункт сбора. Вызов происходил так, чтобы отсутствие сотрудника на рабочем месте было естественным и не вызывающим подозрения. На сбор служащие прибывали с

Ответственный момент

После постановки задач на сборе часть служащих доставлялась на специальном транспорте в пункт приведения приговора в исполнение. Там они подготавливали место для принятия осужденных. Другие члены группы возвращались в СИЗО. По полученным от начальника учреждения документам они организовывали выход осужденных из камер, посадку в машину, перевозку к пункту исполнения наказания. Этот момент считался во всей процедуре самым ответственным. При транспортировке по городу приговоренных могло произойти нападение на автомобили с целью освобождения осужденных. В этой связи начальник объявлял время погрузки и маршрут непосредственно перед проведением мероприятия. При этом информация передавалась только устно и только тем сотрудникам, которые будут задействованы в этой операции. Параллельно предпринимались меры для обеспечения шифровки пути движения конвоя. В случае нападения на конвой сотрудники СИЗО имеют право покинуть машину только после расстрела всех осужденных.

Последние минуты жизни

После доставки приговоренных на место исполнения наказания их помещают под усиленную охрану. До вызова осужденные находятся в специальной камере. После завершения подготовки в соседнем с ней помещении располагаются прокурор, начальник группы и представитель МВД. Они садятся на свои места за стол, на котором находятся личные дела приговоренных. Руководитель называет фамилию, и сотрудники приводят первого человека. По инструкции, прокурор задает ему несколько вопросов, уточняя данные. Это делается для того, чтобы убедиться, что перед ним действительно осужденный, приговоренный к расстрелу. Далее прокурор объявляет, что ходатайство гражданина о помиловании, поданное на имя президента, отклонено, и наказание будет исполнено. В этот момент, как рассказывает Алкаев, осужденные находятся в состоянии почти полного безумия. Большинство из них не понимает, что происходит, и не думает о том, что сейчас все закончится. После объявления прокурора об исполнении наказания руководитель группы дает команду подчиненным. Приговоренному завязывают глаза. Это нужно, чтобы он не мог ориентироваться в пространстве. После этого его уводят в соседнее помещение, в котором уже стоит исполнитель.

Смертная казнь в Беларуси

Как происходит расстрел? По сигналу исполнителя осужденного ставят на колени перед щитом-пулеуловителем. Исполнитель стреляет в затылок приговоренного. Смерть человека наступает практически мгновенно. Вся процедура от момента объявления об отказе в помиловании до непосредственного приведения приговора в исполнение продолжается не больше двух минут. Как отмечает Алкаев, осужденные не соображают, что происходит с ними. Смерть наступает внезапно. После объявления об отказе в помиловании, вероятно, как говорит автор, люди еще надеются, что еще некоторое время у них есть, день, час или хотя бы пять минут.

Особые осужденные

За время работы Алкаева начальником СИЗО и руководителем спецгруппы в исполнение было приведено 134 приговора. Как отмечает автор, только четверо из них понимали, что через несколько секунд наступит смерть, и ушли из жизни в более-менее нормальном состоянии. При этом пишет Алкаев, складывалось впечатление, что они верили в Бога. Это были люди, которые не просто читали Библию. Они выглядели как истинно верующие.

Завершающий этап

Что происходит после того, как состоялась смертная казнь? В Беларуси действует специальная инструкция для сотрудников, участвующих в процедуре расстрела. Врач констатирует человека. Руководитель спецгруппы, медик и прокурор должны подписать акт о приведении наказания в исполнение. Как правило, бумага заранее подготовлена. Этот акт выступает как основной отчетный и учетный документ. На его основании оформляются справки для суда, который вынес приговор, органа ЗАГС для оформления св-ва о смерти. Акт о приведении наказания в исполнение вместе с документом о захоронении и прочими бумагами подшивается к материалам дела, затем передается в архив МВД.

Дополнительно

Как правило, пишет Алкаев, количество приговоренных составляет 3-5 человек. Однако бывало и так, что на расстрел привозили только одного осужденного. Количество людей зависит от интенсивности работы Комиссии по помилованиям. После расстрела тела упаковывают в мешки и осуществляют захоронение. Места погребения сохраняются втайне.

Личное отношение автора к работе

Алкаев пишет о том, что испытывал отвращение к процедуре исполнения приговора. Более того, он указывает, что такое же отношение было и у остальных членов группы. Служащие, которые в процессе расстрела проявляли восторженные эмоции, незамедлительно выводились из состава "команды". В целом члены группы в обычной жизни вполне мирные люди. По мнению Алкаева, они все достойны уважения, поскольку выполняют неблагодарную, черновую работу, рискуя при этом авторитетом, общественным статусом, приобретением клейма "палач". Многие из членов группы не способны даже ругаться в быту. Однако полученный приказ они исполняют до конца. При этом никто, даже родственники не могут знать о том, чем они занимаются. Исполнители приговоров обязаны молчать.

Нормативная база

В Основном законе страны указано, что смертная казнь в Беларуси может применяться только как исключительная мера. При этом субъект может быть помилован президентом. В таком случае высшая мера заменяется на пожизненное пребывание в тюрьме. За что дают смертную казнь в Беларуси ? Преступления, за которые устанавливается высшая мера, определены УК. Среди них:

1. Развязывание агрессивной войны или ее ведение.
2. Убийство иностранного представителя с целью провокации осложнений международной обстановки.
3. Геноцид.
4. Международный терроризм.
5. Убийство малолетних, престарелых, беременных женщин, совершенные с особой жестокостью, сопровождавшееся изнасилованием и прочими тяжкими деяниями.
6. сопряженная с умышленным лишением жизни.
7. Убийство служащих правоохранительных органов.

Это далеко не все, за что в Беларуси предусмотрена смертная казнь .

Исключения

Смертная казнь в Беларуси не назначается:

1. Несовершеннолетним гражданам.
2. Женщинам.
3. Мужчинам, возраст которых к дате постановления приговора составляет 65 лет.

Помилование

Как выше было сказано, смертная казнь в Беларуси может заменяться пожизненным пребыванием в тюрьме. Правом помиловать осужденного обладает только президент. В УПК (176 статья) установлен еще один случай, когда назначенный приговор не приводится в исполнение. Смертная казнь не производится при установлении психического заболевания (расстройства), лишающего приговоренного возможности понимать свое поведение и руководить своими действиями. Как указал А. Лукашенко, за время своего президентства он помиловал одного осужденного.

Реакция общественности

В ноябре 1996-го стране был проведен референдум. Гражданам задавался вопрос - нужна ли смертная казнь в Беларуси? За и против высказалось разное количество респондентов. При этом за сохранение этого наказания высказалось более 80% опрошенных. Против такого приговора оказалось около 18%. С 1992-го государство является участником Факультативного протокола, который позволяет специальному Комитету ООН принимать к рассмотрению заявления и жалобы лиц, приговоренных к высшей мере. Этот орган при поступлении обращения вправе направить белорусским властям запрос на отсрочку приговора. Однако, по словам представителей Комитета, наказания приводятся в исполнение даже по жалобам, которые находятся на рассмотрении. Так, в 2014 г. было казнено двое человек, направивших заявление. При этом Комитет по их жалобам просил отложить исполнение. В октябре 2015 г. он постановил, что расстрел гражданина Юзепчука (произошедший в 2010 г.) нарушило его право на жизнь. Более того, представители Комитета указали, что признательные показания от убитого были получены под пытками, а судебный процесс, по окончании которого был вынесен приговор, проходил в нарушение принципов беспристрастности и независимости. В 2015 г. власти согласились провести общественную кампанию, связанную с отменой высшей меры. Однако правительство отвергло рекомендации Комитета ООН ввести мораторий на смертную казнь.

В Беларуси родственникам запрещено посещать приговоренных к расстрелу перед исполнением наказания. Не допускается также выдача тел близким для погребения. Между тем практически во всех странах мира смертная казнь отменена. В таких государствах высшей мерой считается Беларусь придерживается давно установившегося порядка. В ближайшее время, по всей видимости, отношение власти к применению высшей меры не изменится.

в 1990-е и 2000-е годы, по воспоминаниям О.А. Алкаева , начальника группы по приведению в исполнение смертных приговоров.
Часть 1.

– Начну с ответа на второй вопрос. Страшнее смертного приговора наказания нет. Любое наказание, кроме лишения жизни, дает человеку надежду на какое-то снисхождение, и самое главное, оставляет ему право умереть собственной смертью. Не важно где, не важно как, а важно то, что смерть будет без насилия, без ужасного состояния, вызванного её постоянным ожиданием, доводящие человека до безумия. Не верьте тому, кто говорит, что лучше бы его казнили, чем жить в условиях пожизненного заключения. Лично я таких «героев» не встречал, хотя неоднократно видел по телевизору и читал о них в СМИ. Сам факт такого заявления говорит о неискренности «заявителя». Ведь никто не отнял у него права распорядиться своей жизнью по своему усмотрению? Так что же мешает такому «пессимисту» смастерить для себя удавку или полоснуть лезвием по «яремной» вене? Мешает одно – страстное желание жить. Жить при любых обстоятельствах, в самых нечеловеческих условиях, без рук, без ног, без глаз, без пищи – но жить, жить, жить. И этим сказано всё. Даже за минуту до смерти, до того самого страшного момента, когда приговоренному к смертной казни объявляют, что ему в помиловании отказано, в его безумных глазах теплится надежда.

Я не помню случая, чтобы кто-то из преступников, приговоренных к смертной казни, на судебном заседании просил суд определить ему именно исключительную меру наказания. Бывали случаи отказа от «последнего слова», от написания кассационных жалоб и прошения о помиловании. Но это, как правило, было следствием психического надлома человека, вызванного продолжительным стрессом и не отражающим истинное отношение приговоренного к своему приговору.

Как правило, человек, услышавший в отношении себя смертный приговор, впадает в прострацию. Он практически невменяем. Он что-то говорит, отвечает на вопросы, но все это происходит подсознательно, без осмысления сказанного. Его психическое состояние не с чем сравнить. Разве что с состоянием осужденного уже перед исполнением приговора, когда открываются двери камеры, и он понимает, что за ним пришли в последний раз.

Полное же осмысление сущности вынесенного приговора приходит к приговоренному к смертной казни только через несколько дней после того, как он будет переведен в камеру «смертников». Тогда борьба за сохранение жизни наполняется новым смыслом и входит в предпоследнюю фазу.

Сначала, в срок не позднее чем через семь дней с момента получения приговора, приговоренный к смертной казни имеет право подать кассационную жалобу на вынесенный в отношении него приговор. Параллельно на этой заключительной стадии судебного разбирательства наблюдается также некоторая активность адвокатов и близких родственников. В томительном ожидании, которое длится несколько месяцев, осужденный и его родственники ждут решения суда последней инстанции. Как правило, приговоры оставляют без изменения. В мою бытность начальником Минского СИЗО №1 я помню только два случая отмены смертного приговора Верховным судом. Оставление приговора без изменения, это новый страшный удар по нервам приговоренных к смертной казни. Но есть ещё один маленький шанс – надежда на помилование главы государства, то есть президента. В этом случае рассмотрение материалов уголовного дела происходит независимо от подачи ходатайства о помиловании. Президентом рассматриваются дела абсолютно всех «смертников», и в итоге он лично принимает одно из двух решений: либо применить помилование, либо отказать в нем.

На моей памяти с введением в Белоруссии поста президента и избранием на этот высокий пост Лукашенко, был помилован только один человек. Смертная казнь ему была заменена двадцатью годами лишения свободы. Лукашенко безжалостен.

С момента вынесения вердикта Верховного суда и подачи ходатайства о помиловании наступает последняя, завершающая фаза борьбы «смертника» за сохранение жизни. На этой стадии наибольшую активность проявляют родственники осужденного. Они заваливают различными заявлениями, просьбами и жалобами все мыслимые и немыслимые инстанции. Они подключают к процессу борьбы за сохранение жизни своего нерадивого, но от этого не менее любимого родственника всевозможных влиятельных в их понимании лиц. Такими, как правило, являются известные и малоизвестные писатели, артисты, спортсмены, религиозные деятели и просто хорошие соседи. В свою очередь приговоренные к смертной казни пытаются максимально воздействовать на своих несчастных родственников и повысить их «активность» в деле сохранения ему жизни различными способами. Однажды мне дали письмо одного приговоренного к смертной казни, которое он приготовил для нелегальной отправки родителям в Россию. Я знал его родителей, это были очень порядочные люди. Они ежемесячно приезжали к нему на свидание. И если отец из последних сил сдерживал свои эмоции, то матери это было не под силу. Это была сломленная, морально изувеченная страданиями женщина. Я при каждой встрече терпеливо озвучивал ей специально разработанную для родственников версию, касающуюся дальнейшей судьбы приговоренных к смертной казни. Я говорил, что приговор носит формальный характер, что сейчас уже никого не расстреливают. Осужденных к смертному приговору используют на специальных секретных предприятиях с вредным производством, где они достаточно долго живут. Говорил, что эти предприятия находятся в России, и ее сын, скорее всего, поедет туда. Мне трудно сказать, верили ли родственники приговоренных к смерти людей в нашу «легенду», но во всяком случае какая-то надежда на то, что расстрела не будет, у них оставалась. Надежда – великое дело, особенно в таких тупиковых ситуациях, когда выбора просто нет.

Так вот, в своём письме матери этот осужденный в самых ярких красках расписывал, что вскоре его положат на операционный стол, где заживо, без наркоза «разберут» на органы, которые за валюту продадут для трансплантации. И во всем этом будет виновата только она одна, потому что не сумела добиться приема у президента и убедить его в невиновности сына. Письмо, конечно же, было уничтожено, и несчастная мать не узнала о его содержании. Призывать же к совести человека, которому к тому времени оставалось несколько дней жизни, было бессмысленным занятием.

За два дня до расстрела соучастник этого осужденного, так же приговоренный к расстрелу, неожиданно сделал письменное заявление о том, что в совершенных ими преступлениях – убийстве нескольких человек – виновен он один, и что он просит расстрелять только его одного. Заявление было написано на моё имя, и я встретился с этим осужденным. Я объяснил ему, что не уполномочен отменять или изменять приговор Верховного суда и спросил, что побудило его, рьяно отрицавшего на суде свою вину, вдруг так резко изменить свои показания? Он ответил, что действительно его вина гораздо меньше, чем вина его «подельщика», и что он никогда не пожалел бы своего бывшего дружбана, если бы случайно не оказался вместе с ним во время свидания со своими родственниками и не встретиться взглядом с глазами его матери. Взгляд умолял спасти её сына, и он никак не может его забыть. Он понимает, что смерти ему не избежать, что жить осталось уже не долго. Но он примет смерть спокойнее, если будет знать, что сумел хоть немного помочь этой несчастной женщине. Он очень просил меня передать его заявление «кому нужно», чтобы его соучастник остался жив.

Мне было трудно судить об искренности его слов. Возможно, таким образом он рассчитывал хоть ненадолго задержать исполнение приговора и хоть как-то продлить остаток жизни. Но я знал, сколько дней ему осталось жить, поэтому не стал огорчать заявителя отказом и пообещал помочь ему. Ровно через два дня он предстал перед участниками расстрельного процесса в пункте исполнения смертных приговоров. Я, памятуя его обращение ко мне, сказал, что его совесть в отношении соучастника может быть чиста, тот будет жить дольше его. Что он сделал все, что мог, и я так же сделал все, что мог. В ответ он лишь слабо кивнул головой, и через минуту его не стало. Он так и не узнал, что бывший друг пережил его всего на десять минут.

Несчастную мать этого расстрелянного осужденного я больше никогда не видел. А отец примерно через две недели после казни приезжал на очередное свидание, и когда узнал в справочном бюро, что его сын «убыл по приговору», впервые заплакал. Происходило все это на моих глазах, и когда я, пытаясь его успокоить, пролепетал, что его сын, видимо, убыл в Россию, на «вредное производство» он ответил мне, что он такой же полковник, как и я, только российской армии. И он знает о том, что сын расстрелян и захоронен. И даже знает где. Но ради своей жены он готов и дальше разыгрывать из себя «дурака» и поддерживать в ней убежденность в существовании «вредных предприятий», «урановых карьеров» и сверхсекретных подразделений «спецназа», созданных из «смертников». На этом мы расстались и больше уже никогда не виделись.

И все же легенда о секретных предприятиях, куда увозят приговоренных к смертной казни, реально существовала до того времени, пока история с «расстрельным» пистолетом из чисто уголовной, не превратилась в объект политических интриг и не была опубликована в печати.

– Расскажите о работе расстрельной команды. Кто в неё входит, как подбираются люди, как распределяются обязанности?

– «Расстрельная» команда имеет официальное название: «Специальная группа по приведению в исполнение смертных приговоров». Так написано в инструкции МВД, регламентирующей этот вид деятельности. Количественный и персональный состав группы также определен инструкцией и объемом задач, стоящих перед ней. Группа, которую я возглавлял, состояла из тринадцати человек. Помимо непосредственных участников «расстрельного» процесса, в нее входили также врач и представитель МВД. Обязанности врача были далеко не врачебные, он только констатировал смерть казненного, а представитель МВД – осуществлял контрольно-регистрационные функции. Главной государственной надзорной «инстанцией» над деятельностью «расстрельной» группы являлся прокурор, назначаемый Генеральным прокурором Республики Беларусь. Именно прокурор является главным должностным лицом, контролирующим отправление правосудия в строгом соответствии с законом. И только прокурор не является членом группы по приведению в исполнение смертных приговоров. Все остальные члены группы подбираются её руководителем, после чего утверждаются руководством ГУВД (в прежнее время) или МВД (сегодня). Распределение обязанностей среди членов группы возлагается на его руководителя. Он подбирает не менее двух исполнителей приговоров и не менее трех водителей-профессионалов. Лично я добивался универсальности членов моей группы, где каждый мог выполнить любую задачу, поставленную перед ним, в том числе и привести в исполнение приговор. По понятным причинам, я не могу раскрыть персональный состав моей группы и рассказать о каждом её члена. Скажу только, что я категорически избегал от зачисления в это подразделение каких-либо «суперменов». В группу подбирались просто физически крепкие мужчины, с устойчивой психикой и крепкими нервами. Комплектовалась «расстрельная» группа, как правило, за счет действующих сотрудников СИЗО, но в целях обеспечения безопасности разрешалось привлекать к сотрудничеству и других граждан. Все члены группы в рабочее время занимались исполнением своих обычных служебных обязанностей. По поданному мною сигналу они были обязаны незамедлительно прибыть в пункт сбора членов специальной группы. Сбор производился таким образом, чтобы отсутствие члена группы на рабочем месте выглядело естественным и не вызывало ненужных подозрений у коллег. На место сбора личный состав группы прибывал уже вооруженным табельным оружием. После постановки задачи часть сотрудников специальным транспортом доставлялась в пункт исполнения приговора, и подготавливала место для встречи лиц приговоренных к смертной казни. Другая часть группы возвращалась в СИЗО и по полученным от меня документам организовывала вывод из камеры приговоренных к смертной казни, посадку их в машину и доставку в пункт исполнения приговора.

Это был самый ответственный момент. Транспортировка по городу «смертников» могла спровоцировать нападение на транспорт с целью их освобождения. Поэтому время погрузки осужденных и маршрут движения транспорта я объявлял только перед самым проведением мероприятия, только в устной форме и только тем лицам, кого это касалось непосредственно.

Кроме того, параллельно принимались меры для обеспечения зашифровки маршрута движения конвоя перед сотрудниками СИЗО, посвященными в обстоятельства отправки «смертников» на последний «этап».

В случае, если бы нападение на транспорт все-таки состоялось, сотрудники «спецгруппы», конвоирующие приговоренных к смертной казни, были обязаны немедленно расстрелять всех конвоируемых прямо в автомобиле, после чего имели право покинуть автомобиль.

После доставки осужденных в пункт исполнения приговора их размещают под усиленной охраной в специально оборудованной камере. Когда «объект» полностью подготовлен к исполнению приговора, в специальном кабинете, смежном с помещением, где непосредственно производится расстрел осужденных, за небольшим письменным столом занимают свои места: прокурор, руководитель специальной группы (начальник СИЗО) и представитель МВД. На столе находятся личные дела осужденных. Руководитель группы называет фамилию, и первого осужденного приводят в кабинет.

Согласно инструкции прокурор задает осужденному вопросы, уточняющие его анкетные данные. Убедившись, что перед ним находится именно тот человек, личное дело которого находится у него в руках, прокурор объявляет ему, что его ходатайство о помиловании, направленное на имя Президента Республики Беларусь, отклонено, и что в отношении его приговор будет приведен в исполнение. Осужденный, находящийся в этот момент на грани почти что полного безумия, превращается в покорное, безропотное существо, практически не понимающее, что происходит.

После последних слов прокурора руководитель специальной группы подает команду своим подчиненным об «этапировании» приговоренного к расстрелу. Осужденному завязывают повязкой глаза, чтобы он не ориентировался в пространстве, и уводят в соседнее, специально оборудованное помещение, где его уже ожидает исполнитель с пистолетом наготове. По сигналу исполнителя двое сотрудников перед специальным щитом – «пулеуловителем» опускают осужденного на колени, после чего исполнитель стреляет ему в затылок. Смерть наступает практически мгновенно. Вся процедура казни, начиная с момента объявления Указа Президента об отказе в помиловании, до выстрела в голову, длится не более двух минут. Поэтому могу утверждать, что в этот момент осужденный абсолютно не соображает, что с ним происходит, и смерть приходит к нему внезапно. Конечно, после объявления прокурора об отказе в помиловании он испытывает сильнейший стресс, понимая, что его казнят, но он думает, что все-таки это будет не сейчас и не здесь, так как явных признаков того, что это произойдет здесь и немедленно, он не видит. И именно это дает ему надежду на то, что он ещё немного проживет. Хоть день, хоть час, хоть пять минут, но поживет.

За время моей работы в должности начальника СИЗО и руководителя специальной группы было казнено сто тридцать четыре человека, приговоренных к смертной казни. Из них было только четверо, которые, судя по их поведению и способности произносить осмысленные слова, понимали, что они сейчас умрут и ушли из жизни в нормальном сознании. При этом у меня сложилось впечатление, что эти люди искренне верили в бога. Не просто читавшие Библию, в последние годы это делали практически все осужденные, а были истинно верующие люди.

Наверное, трудно поверить в искренность моих слов, но лично я относился к процедуре исполнения смертного приговора с огромным отвращением. Я знаю, что точно такое же чувство испытывали и почти все члены специальной группы. Сотрудники, которые проявляли во время казни какие-то восторженные эмоции, немедленно выводились из состава специальной группы. Садистов я не выносил. В мою бытность таких извращенцев было только двое.

Итак, казнь состоялась. Врач фиксирует наступление биологической смерти. Прокурор, руководитель специальной группы и врач подписывают, как правило, заранее составленный акт о приведении в исполнение смертного приговора. Этот акт является главным учетным и отчетным документом, на основании которого в последствии делаются соответствующие справки для суда, вынесшего смертный приговор, и органов «ЗАГС» для оформления свидетельства о смерти.

Акт о приведении в исполнение смертного приговора вместе с актом о захоронении, а так же с другими документами, относящимися к процедуре смертной казни, подшиваются к личному делу казненного и передаются на хранение в архив МВД.

Обычно партия расстреливаемых осужденных составляет от трех до пяти человек, но иногда бывают и одиночные исполнения смертных приговоров. Все зависит от того, как работает Комиссия по помилованиям при президенте и, естественно, сам президент. После расстрела осужденных, их тела упаковывают в полиэтиленовые мешки и производят захоронение. Поскольку места захоронения тел казненных являются тайной, я больше ничего на эту тему говорить не буду.

В качестве примера приведу одно из технических «изобретений», применявшееся нашими грузинскими «коллегами» в тот период, когда в их стране была такая мера наказания, как смертная казнь. Там осужденного в специальном помещении укладывали на пол лицом вниз, при этом голова приговоренного свешивалась в специальный канализационный сток. В таком положении исполнитель не мог произвести точный выстрел и попасть в мозжечок. Для того, чтобы облегчить «работу» исполнителя и обеспечить точное попадание пули в цель, один из членов расстрельной группы обыкновенным сачком для ловли бабочек приподнимал голову приговоренного к казни до нужного уровня, после чего исполнитель производил прицельный выстрел.

– Когда вам первый раз в жизни пришлось участвовать в расстреле? Помните ли вы этот случай? Вам было страшно или нет?

Да, я помню ту ночь по сей день, причем в мельчайших деталях и подробностях. Это произошло в ночь с тридцатого на тридцать первое декабря 1996-го года. К тому времени я находился в должности начальника Минского СИЗО №1 уже три недели. Я успел познакомиться с личным составом специальной группы, посетить и осмотреть специальные объекты этого подразделения, ознакомиться с имеющейся документацией и инструкциями, регламентирующими порядок содержания в СИЗО приговоренных к смертной казни и процедуру приведения в исполнение смертных приговоров.

Все мои практические познания в этой области замыкались на специальном пистолете с глушителем, хранившемся у меня в сейфе, да на скупых сведениях о предыдущих расстрелах, которые мне рассказали ветераны специальной группы.

В моем служебном кабинете, в специальном металлическом шкафу, хранились все личные дела лиц, приговоренных к смертной казни. В то время их было свыше пятидесяти человек. Дела были разложены по полкам в алфавитном порядке, и я при наличии свободного времени изучал их так же в алфавитной последовательности. Я успел ознакомиться примерно с десятком личных дел и полагал продолжить это занятие уже в новом, 1997 году, но произошло следующее.

Двадцать девятого декабря 1996 года в СИЗО внезапно прибыл только что назначенный начальником КИН МВД Республики Беларусь Хомлюк. Он передал мне устное распоряжение тогдашнего руководителя МВД Агольца о том, чтобы я до наступления нового года расстрелял группу лиц, осужденных к смертной казни, которым президент отказа в помиловании. В связи с этим мне нужно было срочно получить в Верховном суде необходимые документы и доложить о готовности специальной группы министру, естественно, через Хомлюка.

Через час я был уже в Верховном суде, где получил объемистый пакет с документами, на котором стоял гриф «совершенно секретно». Прибыв в СИЗО, я вскрыл пакет и обнаружил пять Указов президента в отношении пяти лиц, осужденных к смертной казни. Я, как положено, зарегистрировал документы в специальном хранящемся у меня журнале и пригласил к себе на совещание некоторых членов специальной группы, потому что не знал, что мне делать дальше. Прибывшим коллегам я объяснил сложившуюся ситуацию и попросил их обеспечить техническую готовность мероприятия к завтрашнему дню. Мои сотрудники заверили меня, что все будет готово и пошли выполнять полученное задание. Я оповестил о готовящемся мероприятии прокурора и других участников «расстрельного» процесса, после чего позвонил Хомлюку и доложил о готовности группы провести «спецмероприятие» в ночь с тридцатого на тридцать первое декабря. При этом я поинтересовался, к чему такая спешка? Хомлюк сказал мне, что среди этих осужденных есть один негодяй, совершивший убийство дочери и внука одного высокопоставленного сотрудника МВД, который якобы обратился к министру с просьбой лично присутствовать при расстреле убийцы, однако Аголец ему в этом отказал, но пообещал, что до Нового года этот осужденный не доживет.

Фамилия этого осужденного была Невейко. Я поднял его личное дело и прочёл приговор. Действительно, это была конченая мразь. Он жил на одной лестничной площадке с сотрудником МВД. Был вхож в его семью. Пользовался по доверенности личным автомобилем этого сотрудника, который, в конце концов, продал, инсценировав его угон. Будучи вне подозрений, продолжал общаться с соседями, выражая им сочувствие и активно «помогая» в поиске «угнанной» машины. Однако этого ему показалось мало, и он с целью ограбления проникает в квартиру соседа. Будучи застигнутым врасплох внезапно вернувшейся домой дочерью сотрудника МВД, он убивает её ножом, а малолетнему ребенку разбивает голову. Забрав деньги и ценные вещи, уходит, однако через время возвращается и забирает ещё и импортный магнитофон. Опять он остается вне подозрений, опять выражает соболезнование убитым горем родителям и опять активно участвует в «розыске» преступников. Уверенный в своей безнаказанности, Невейко, как и все преступники, которым долгое время «фартило», потерял осторожность и начал сбывать похищенные им вещи. В одном из комиссионных магазинов и был обнаружен магнитофон, пропавший из квартиры сотрудника МВД. Так и вычислили Невейко. При обыске его квартиры были обнаружены и другие вещи, похищенные им у соседей. Дальнейшее, как говорится, было делом техники. Вина Невейко в совершенных им тяжких преступлениях была полностью доказана, да он и сам не отрицал её. Однако в содеянном не раскаивался. Сокрушался только, что допустил «промашку» с магнитофоном. Не менее «достойными» были и остальные члены «команды», которой, вместе с Невейко, предстояло принять определенную им судом суровую кару.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Конституция

Осуществление

Смертная казнь осуществляется путём расстрела . Приговор приводится в исполнение в СИЗО № 1 города Минска (Пищаловский замок).

Статистика

В первые годы независимости Белоруссии ежегодно выносилось до 47 смертных приговоров. С 1999 года их количество резко пошло на спад и в 2000-е годы ежегодно по республике к смертной казни приговаривали не более 10 человек. В 2010-е годы ежегодно выносилось не более 5 смертных приговоров, а в течение 24 месяцев к расстрелу в Белоруссии вовсе никого не осуждали. Число смертных приговоров, вступивших в законную силу за 1990-2011 годы (по сведениям Минюста РБ) : Всего с 1991 года вынесено 310 смертных приговоров.

В 2012-2015 годах число вынесенных смертных приговоров по данным Генеральной прокуратуры Белоруссии составило :

Реакция Комитета ООН по правам человека

С 1992 года Белоруссия является участницей Факультативного протокола к МПГПП , который дает право Комитету ООН по правам человека принимать к рассмотрению индивидуальные жалобы от лиц, осужденных белорусским судом. Комитет имеет право в случае получения жалобы обратиться к белорусским властям об отсрочке исполнения смертного приговора. Однако несмотря на протесты представителей Комитета, смертные приговоры даже по находящимся на рассмотрении в Комитете жалобам, белорусские власти приводят в исполнение. Например, в 2014 году в Белоруссии были казнены П. Селюн и А. Горюнов, несмотря на то, что они подали жалобы в Комитет и Комитет просил белорусские власти отложить исполнение их приговоров . В октябре 2015 года Комитет постановил, что казнь В. Юзепчука (расстрелянного в 2010 году) была нарушением его права на жизнь, его признание вины в преступлении было получено под пытками , а сам судебный процесс, завершившийся вынесением ему смертного приговора не соответствовал критериям независимости и беспристрастности . В 2015 году белорусские власти, согласившись провести широкую общественную кампанию по отмене смертной казни, отвергли рекомендации Комитета: о введении моратория на исполнение смертных приговоров, о разрешении родственникам смертников посещать их перед расстрелом и о выдаче родственникам для погребения тел казненных .

Напишите отзыв о статье "Смертная казнь в Белоруссии"

Примечания

Ссылки

• Василевич Г. А.
• заключение Конституционного суда РБ № З-171/2004

Зависимые территории Непризнанные и частично признанные государства

Отрывок, характеризующий Смертная казнь в Белоруссии

– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.

В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..

Сегодня в мире отмечается Международный день против смертной казни. Беларусь остается последней страной в Европе, где применяется высшая мера наказания: за последние 3 года в исполнение были приведены 5 смертных приговоров.

По данным правозащитников, с 1990 года в стране были казнены 326 человек, и только один человек помилован главой государства. Правозащитникам известно также об одном случае отмены смертного приговора Президиумом Верховного суда Беларуси в результате надзорной жалобы.

Напомним, в Беларуси санкции четырнадцати статей Уголовного кодекса предусматривают смертную казнь, хотя и ни одна из них не определяет ее как единственно возможное наказание. Смертная казнь не может быть назначена: лицам, совершившим преступления в возрасте до восемнадцати лет; женщинам; мужчинам, достигшим ко дню постановления приговора шестидесяти пяти лет.

2014 год

Павел Селюн

12 июня 2013 года Гродненский областной суд Павла Селюна по четырем статьям Уголовного кодекса: убийство двух лиц, совершенное с особой жестокостью; кража; надругательство над трупами; хищение личных документов. До этого молодой человек не имел судимостей. Свои действия он объяснил ревностью: убитые - его жена и ее любовник, которых он застал в одной квартире.

Напомним, двойное убийство произошло в Гродно . Павел не только убил свою супругу и ее любовника: труп последнего он расчленил и выбросил в мусорный бак, а голову забрал с собой. С головой в сумке его и задержали правоохранители в поезде в Волковыске.

Григорий Юзепчук

12 мая Могилевский областной суд сообщил, что в отношении Григория Юзепчука . 45-летний мужчина осужден за убийство сокамерника. Тот якобы проиграл свою жизнь в домино.

Григорий Юзепчук родился в Житомирской области (Украина) в 1969 году, по национальности - цыган, без определенного места жительства. Он был судим семь раз. Последний срок - 25 лет - Юзепчук получил за двойное убийство: он вступил в интимную связь с женщиной, а их собутыльнику это не понравилось. Жертв Юзепчук заколол ножом "на почве ревности".

За это его направили в могилевскую тюрьму № 4, где 5 июня 2012 года он совершил очередное убийство. На этот раз - своего сокамерника. Его очередная жертва, сирота и детдомовец 22-летний Игорь Ходаков, был осужден на 18 лет за то, что во время ссоры убил родного дядю, который ухаживал за ним. Отмечалось, что Юзепчук совершил убийство вместе с еще одним сокамерником. Все трое якобы решили сыграть в домино - на жизнь. Того, кто проиграл, задушили.

Смертный приговор Григорию Юзепчуку, вынесенный 25 апреля 2013 года, не вызвал большого резонанса.

По информации СМИ и правозащитников, в 2013 году смертные приговоры не выносились и в исполнение не приводились.

2012

Игорь Мялик

Мялик был приговорен к высшей мере наказания . Он признан виновным в разбойных нападениях на владельцев дорогостоящих автомобилей, отдыхающих на обочине трассы. По данным следствия, Мялика и его сообщников интересовали автомобили с небелорусской регистрацией. Тех, кто пытался оказывать сопротивление, нападавшие расстреливали. На заседании суда прокурор обнародовал факты убийства четырех человек.

2011

Владислав Ковалев и Дмитрий Коновалов

В январе 2018 года Минский городской суд приговорил двух белорусов — Александра Жильникова и Вячеслава Сухарко — к смертной казни.

Их признали виновными в убийстве трех человек, разбое и хищении документов. В 2017-м высшую меру наказания получили три человека, один приговор был приведен в исполнение. Беларусь — единственная страна Европы и СНГ, в которой применяется смертная казнь.

Евросоюз постоянно требует, чтобы местные власти отказались от этой практики, отмечает Meduza. В январе 2018-го секретарь Совета Европы Торбьерн Ягланд вновь призвал руководство страны не приводить в исполнение два последних приговора и помиловать других приговоренных к смертной казни; ответа не последовало. Журналистка «Медузы» Саша Сулим рассказывает, за что в Беларуси сейчас могут приговорить к смерти — и как выглядит европейская казнь в XXI веке.

Суд над Дмитрием Коноваловым и Владом Ковалевым — они организовали теракт в минском метро и были приговорены к смертной казни; Минск, сентябрь 2011 года. В 2012-м оба были расстреляны. Алексей Громов / AFP / Scanpix / LETA

Алина Шульганова и Вячеслав Тихомиров познакомились в августе 2013 года в торговом центре. 24-летняя минчанка, главный специалист районной организации Крупнейшая общественная организация молодежи в стране, поддерживается президентом Белоруссии Александром Лукашенко.

">Белорусского республиканского союза молодежи(БРСМ), проводила акцию по сбору канцтоваров для малоимущих детей, а 29-летний Тихомиров работал в центре охранником. Спустя несколько недель они начали жить вместе: Алина переехала в квартиру Вячеслава. А затем в их жизнь вмешалась бывшая девушка Тихомирова, 23-летняя Виктория Кешикова.

Во время повторного рассмотрения дела стали известны подробности очной ставки Сухарко и Жильникова. На ней Жильников обвинял в убийствах Сухарко и рассказывал, что тот собирался убить еще и Шульганову, чтобы избавиться от свидетелей. «Пришли к Алине домой, сообщили, что переборщили, завалили двоих и ей придется больше заплатить. Алина заплакала, но потом успокоилась», — приводит слова Жильникова белорусский филиал российского государственного агентства Sputnik.

20 января 2018 года Минский городской суд приговорил Александра Жильникова и Вячеслава Сухарко к смертной казни, 12-летний срок Алине Шульгановой был оставлен без изменения. Сухарко с решением суда согласился, однако его защитник и адвокаты других подсудимых сказали, что теперь они намерены обжаловать приговор.

Психически сломанные люди

От момента вынесения смертного приговора до его исполнения обычно проходит около года, но бывают исключения: осужденные за теракт в минском метро Дмитрий Коновалов и Влад Ковалев были расстреляны спустя три месяца.

По словам Олега Алкаева, день казни определяет начальник СИЗО № 1. По белорусскому законодательству на это ему выделяется месяц. «До моего назначения осужденные на смертную казнь не имели права получать передачи, а я этот вопрос решил. Если человек получал передачу, я давал ему возможность доесть ее до конца. Многие чувствовали это, знали, если уж получил передачу, не надо торопиться ее доесть», — говорит он.

В день казни начальник конвоя получалспециальный документ на осужденного. Там было указан пункт назначения: «Минск-Пассажирский». «Их [по документам] увозили якобы на вокзал, но больше их никто не видел», — поясняет бывший начальник СИЗО.

Когда Алкаев в 1996 году вступил в должность, пункт исполнения приговора находился в лесу. Там осужденных расстреливали прямо у заранее вырытых могил. «Это был варварский метод, мы причиняли этим людям не предусмотренное законом страдание, поэтому я от него отказался и перенес всю процедуру в специальное секретное помещение. Там все можно было делать в спокойной обстановке», — говорит он.

Из СИЗО № 1 приговоренных к смертной казни в специальном автозаке с усиленной охраной везли в пункт исполнения наказания; расстреливали обычно сразу несколько человек в день. «Машина подавалась в специальный бокс, ворота закрывались, внутри [пункта] было несколько помещений: для конвоя, для охраны, для содержания. Помимо членов моей группы на казни обычно присутствовали еще прокурор, врач и представитель контролирующего ведомства».

Алкаев рассказывает, что осужденных заводили по одному, уточняли личность, потом прокурор зачитывал постановление об отказе в помиловании. «По инструкции осужденного должны были спросить, понятен ли ему приговор. Но это был уже полусумасшедший человек, который мало что мог ответить. Дальше ему на голову надевали повязку или мешок темного цвета с прорезями — не для глаз, а для того, чтобы кровь сливалась, и заводили в другое помещение, куда вместе с ним заходил исполнитель. Как правило, это был один и тот же человек, но взять оружие были готовы все. Осужденного ставили на колени и стреляли ему в затылок. Иногда нужно было выстрелить два или даже три раза — в том случае, если врач говорил, что сердце еще работает», — рассказывает Олег Алкаев.

По его словам, во время исполнения приговора осужденные никогда не оказывали активного сопротивления: «Это психически сломанные люди, неадекватные, я затрудняюсь определить их психологическое состояние, но думаю, что в момент казни они находятся уже где-то далеко».

Алкаев говорит, что «после его бегства» из Беларуси в Уголовно-исполнительном кодексе страны появилась статья о приостановлении исполнения смертной казни (на самом деле она была принята раньше, в январе 2000 года). Она предусматривает возможность не лишать человека жизни, если выяснится, что он страдает психическим расстройством и не отдает себе отчет в своих действиях. В этом случае суд назначает осужденному лечение — и в случае выздоровления вновь рассматривает вопрос о применении к нему смертной казни. «Никто никогда не пользовался этим правом, даже правозащитники, которые выступают за отмену смертной казни, молчат об этом законе», — возмущается Алкаев. По его словам, заявление о неадекватном психическом состоянии заключенного может написать, например, его мать после свидания — и начальник СИЗО будет обязан принять его во внимание.

Родственники казненных получают извещение о том, что приговор исполнен, только спустя несколько дней. По закону тело не может быть выдано семье, а место захоронения не раскрывается. «В свидетельстве о смерти в графе „причина“ часто ставят прочерк, иногда пишут „в связи с приведением приговора в исполнение“ или просто „не установлена“», — рассказывает правозащитник Андрей Полуда. По его словам, родственники казненных часто ездят на минское Северное кладбище искать свежевырытые могилы, надеясь, что там похоронен их родственник. Найти их так никому и не удалось.

По мнению Полуды, процедура смертной казни в современной Беларуси мало чем отличается от советской: «Во времена СССР эта секретность была нужна, чтобы скрыть масштабы репрессий. После развала Союза никто ничего менять не стал».

Алкаев говорит: «Я лично общался почти с каждой матерью расстрелянного человека. После этих встреч в обморок я, конечно, не падал: природа заботилась обо мне и освобождала от этих эмоций, иначе я и недели бы не проработал. Но представьте: она приносит сыну передачу, а ей всего три слова говорят — отбыл по приговору. А куда именно отбыл, не уточняют».