Вячеслав иванов: «олимпийским чемпионом выходил на ринг и играл в футбол за дубль цска. Трехкратный олимпийский чемпион вячеслав иванов отмечает день рождения А кто ты такой, чтобы учить

День рождения 30 июля 1938

выдающийся советский спортсмен, трёхкратный Олимпийский чемпион в академической гребле

Биография

В 1941 году семья Вячеслава Иванова эвакуировалась в Барнаул . Его отец ушёл добровольцем на фронт и погиб в 1943 году под Ленинградом. В 1945 году погиб на фронте старший брат Михаил, ему было 19 лет.

Из эвакуации семья вернулась в 1943 году. Они жили на Большой Калужской улице, рядом с Нескучным садом. В детстве Вячеслав занимался многими видами спорта: футболом, хоккеем, боксом, лёгкой атлетикой.

С 1952 года Вячеслав Иванов занимался в секции гребли в клубе «Стрелка». Его первым тренером в гребном спорте был неоднократный чемпион СССР И. Я. Демьянов.

В начале 1955 гола Вячеслав начал работать учеником токаря на Машиностроительном заводе имени 1 Мая.

Первый спортивный успех пришёл к Иванову в 1955 году, когда он стал чемпионом СССР среди юношей и бронзовым призёром среди взрослых.

Уже в следующем, 1956 году, Вячеслав Иванов победил на Спартакиаде народов СССР, на чемпионате Европы в Югославии и на Олимпийских играх в Мельбурне. Вячеслав стал Олимпийским чемпионом в возрасте 18-и лет. Победа Иванова в Мельбурне была одной из главных сенсации Олимпиады.

В 1959 году Вячеслав Иванов выиграл чемпионат Европы во Франции , при этом он первым в мире преодолел дистанцию 2000 метров быстрее 7 минут (6 минут 58,8 секунд).

Обычно, Иванов начинал гонку не очень быстро, и довольно сильно отставал от соперников, но на финишном отрезке дистанции он делал мощный спурт и обходил своих соперников.

На Олимпиаде 1960 года в Риме Вячеслав Иванов повторил свой успех. На этой Олимпиаде никто не смог ему противостоять, второй призер Иоахим Хилл (ГДР) проиграл Иванову 8 секунд.

В 1962 году в Люцерне (Швейцария) впервые проводился чемпионат мира по академической гребле. Вячеслав Иванов стал первым чемпионом мира в лодке-одиночке.

В 1964 году в Токио, Вячеслав Иванов в третий раз подряд выиграл золотую медаль Олимпийского чемпиона. Вячеслав Иванов стал первым в истории трёхкратным Олимпийским чемпионом в гребле.

Готовился Иванов и к Олимпиаде в Мехико в 1968 году, но чиновники Спорткомитета СССР выставили другого спортсмена.

В 1960 году Вячеслав Иванов заочно окончил военное училище, а в 1969 году - Волгоградский государственный институт физической культуры. Иванов был офицером и ушёл в отставку в звании капитана 3-го ранга.

В. Н. Иванов - Заслуженный мастер спорта СССР (1956), чемпион Олимпийских игр (1956, 1960, 1964), мира (1962), Европы (1956, 1959, 1961, 1964), СССР (1956-1966) в академической гребле (лодка-одиночка).

Вячеслав Иванов награждён орденом Трудового Красного Знамени (1960) и двумя орденами Знак Почета (1956, 1964).

Интервью Tеam Russia дал выдающийся спортсмен, который первым среди наших соотечественников завоевал золото на трех Олимпийских играх подряд и пользуется оромным уважением во всем мире.

С трехкратным олимпийским чемпионом по академической гребле мы встретились у него дома, на 15-м этаже многоквартирного дома в Крылатском. Хотя полтора месяца назад ему исполнилось уже 80 лет, Вячеслав Николаевич часто принимает гостей, охотно общается с журналистами и постоянно получает приглашения из-за рубежа, где помнят, что новое – это хорошо забытое старое.

— На днях была годовщина окончания Олимпийских игр 1960 года в Риме, на которых вы выиграли свою вторую золотую олимпийскую медаль. Помните церемонию закрытия, как нес флаг страны штангист Юрий Власов?

— Меня на той церемонии не было. Договорился с возглавлявшим Всесоюзный спорткомитет Николаем Николаевичем Романовым, что, если выигрываю, то меня на следующий день отправляют на родину. Романов свое слово сдержал, хотя и убеждал остаться. У нас, мол, олимпийские чемпионы и призеры должны пройти в колонне, к тому же дополнительные суточные получишь.

— Не привлекали ни суточные, ни экскурсии по Вечному городу?

— Домой хотел. Не мог долго находиться за границей.

— Как же вы четырьмя годами ранее Игры в Мельбурне пережили?

— Это вообще был кошмар! В Австралии находились месяц, а потом три недели плыли на теплоходе «Грузия» до Владивостока. Плюс еще восемь суток поездом. Из Москвы-то самолетом добирались, так что дорога с остановками двое или трое суток заняла. В обратном же направлении полетело только руководство.

— А вы — морем и поездом, который, как доводилось читать, шел со всеми остановками, поскольку на всех полустанках устраивали встречи с народом?

— На самом деле, останавливались только в больших городах, и первым на пути был Хабаровск. Тогда поезда по маршруту Владивосток – Москва две недели шли, нам же давали зеленую улицу. Александру Беркутову и Юрию Тюкалову, которые выиграли золото в двойке парной, а также мне и тренеру выделили купе в первом вагоне вместе с футболистами, которые в свою очередь победили в Мельбурне. Хотя медали тогда вручали только 11 игрокам-участникам финального матча.

В МЕЛЬБУРНЕ ПОСЛЕ ФИНИША НЕ МОГ ОЧИСТИТЬ АПЕЛЬСИН

— Для вас какая олимпийская награда самая памятная?

— Они все памятные. Как можно забыть Олимпийские игры, на которых занял первое место? Самой трудной была все-таки первая победа. Хотя и третья, в Токио, тоже далась очень тяжело.

— В обоих случаях вы ведь финишировали чуть ли не в бессознательном состоянии?

— Так и было. В Мельбурне меня вытащили из лодки и просто на руках отнесли в душевую. Стоять не мог, потому посадили под воду. Тюкалов дал апельсин, а я не мог его очистить. Так он сделал это сам и клал мне по дольке в рот. Но я был молодой и быстро пришел в себя – за пару часов. Четыре месяца прошло, как мне 18 лет исполнилось.

— А в 1964 году в Токио вы сосредоточили внимание на американце Доне Сперо и далеко отпустили немца Йоахима Хилля.

— Да, проглядел. Не ожидал от Хилля такой прыти. За два с половиной месяца до Олимпиады на чемпионате Европы, где не все сильнейшие выступали, он даже в финал не попал, и я его конкурентом не считал. Он, наверняка, на допинге был. В ГДР уже начиналась эта история. Не может спортсмен за короткий срок столь резко прибавить.

— В летопись гребного спорта вошло ваше соперничество с эксцентричным австралийцем Стюартом Маккензи…

— В Мельбурне в финале стартовали четыре лодки. Я открыточку купил с видом на озеро Баларат, где проходила регата, и решил взять на память автографы у соперников – американца, поляка и Маккензи. Так он напротив своей фамилии самоуверенно вывел жирную римскую цифру один. Когда проиграл, подошел, чтобы исправить ее на двойку. Но я не дал – пусть, думаю, останется оригинал.

Маккензи, видимо, до сих пор болезненно переживает. Несколько лет назад, когда мы встретились в Англии, фоторепортеры просили сесть вместе для позирования в двойке. Другие известные гребцы охотно со мной фотографировались, он же сначала сослался на то, что нет формы, а когда ему ее нашли, просто отказался от фотосъемки. Потом мы с женой приехали на традиционную Люцернскую регату. Маккензи прознал об этом — и вовсе улетел из Швейцарии. Так что он меня недолюбливает и избегает.

Вячеслав Иванов (слева) и австралиец Стюарт Маккензи. Фото из личного архива

— Как же расценивать присланный им вам подарок — гоночный автомобиль?

— Это было еще в молодые годы.

— Но в чем смысл? Я проиграл, зато у меня все есть?

— Маккензи пригласил на свадьбу. После этого меня вызвали в ЦК КПСС и ехать запретили. Только дали в качестве подарка жениху фотоаппарат «Киев», на котором выгравировали поздравление. В ответ австралиец прислал свой автомобиль, который мне когда-то понравился. Понятно, уже не совсем новый. Меня опять вызвали: «Пиши отказ». Маккензи обиделся.

— Зачем он соревновался с вами на прикидочных стартах перед римской Олимпиадой? Хотел проверить свою готовность после операции по поводу язвы желудка?

— Да. Маккензи показал шов, сказав, что не совсем готов. Когда у меня были контрольные 2 тысячи метров, он встал корпуса на два впереди и пошел. Но уже где-то к отметке 1 500 метров я его обогнал. Он бросил грести, вышел на берег и улетел из Италии.

— Писали, что он предлагал вам тестовые заезды и вы его трижды обыграли…

— По 10-15 гребков не считается. А вот контрольное прохождение дистанции многое значит. Во время такого заезда он и решил меня проконтролировать, после чего убедился, что не сможет выиграть. А второе место его не интересовало. Серебряная медаль у него уже за Мельбурн была.

— Словом, все или ничего?

— И у меня было впоследствии так же. На чемпионате Европы 1963 года лодку повредили – сбили настройки. В балете стекла в пуанты засовывают, а у нас, случалось, лодки дырявили. Старт финала задержали минут на десять, но я так и не смог ничего исправить. Иногда на это часы требуются. Старт взял, но понял: не идет.

— О Маккензи вы рассказали. А как складывались отношения с другими соперниками, тем же Хиллем?

— С гребцами ГДР у нас практически не было контактов. Они обособленно держались. А вот со многими спортсменами из ФРГ, напротив, дружили. Они и в Москву ко мне в гости приезжали. С американцем Доном Сперо, чемпионом мира 1966 года, до сих пор поддерживаем отношения. Недавно летали в США по приглашению Гарвардского университета, встречались, вместе в двойке фотографировались.

— Словом, с капиталистическим миром ладили?

— Парадокс, но это факт. В Филадельфии в Vesper Boat Club, членом которого был Джон Келли, бронзовый призер Олимпийских игр 1956 года, как родного встречали. В этом городе, кстати, есть проспект, названный его именем (перед кончиной в 1985 году Келли ненадолго возглавил НОК США – Прим. Team Russia). Побывал у Джона на могиле. А клубом теперь его племянник заведует. Приняли меня там в свои члены, подарили футболку, кепку и куртку.

Из «социалистов» у меня, правда, были хорошие отношения с чехословаками. Более 60 лет дружим с итальянцем Мартиноли.

Токио-64. Бронзовый призер швейцарец Готтфрид Коттман, победитель Вячеслав Иванов и обладатель серебряной медали немец Ахим Хилль (слева направо). Фото из личного архива

— Когда успевали сдружиться?

— В ходе соревнований, на общих банкетах, в Олимпийской деревне.

— Но в те времена советских граждан в контактах с иностранцами ограничивали, по одиночке никуда не разрешали отлучаться.

— Конечно, мы все это проходили. Но в Олимпийской деревне запреты не действовали. Кухня — общая, зал отдыха – тоже. Мы угощали друг друга национальными блюдами, с тем же итальянцем любили играть в настольный теннис.

В МЕХИКО ПРЕДЛОЖИЛИ ВЫСТУПИТЬ ПОД ОЛИМПИЙСКИМ ФЛАГОМ

— Почему все-таки вы не поехали в 1968 году на свои четвертые Олимпийские игры?

— Я был членом сборной, поехал с ней в Мексику и выиграл там… Предолимпийскую регату, которая состоялась примерно за 10 дней до открытия Игр. Но на них меня не поставили. В команде была два одиночника — Виктор Мельников и я. У нас должны были состояться прикидки. В Болгарии я выиграл у него 12 секунд — это целая трамвайная остановка. Потом должны были отбираться на предолимпийской регате. Однако он просто не вышел на старт. При этом его тренер тогда сказал: «Если Иванов выиграет, то пускай он и стартует».

Я выиграл. Не сказать, что легко, но выиграл. А тренер Мельникова заявил начальству, что Иванов якобы закончил гонку изможденным, что долго не мог придти в себя, что я уже старый – мне 30 лет было – и могу не выдержать многодневной борьбы. Если же, мол, заявите Мельникова, то гарантирую золотую медаль. Вызвали моего тренера. А тот сказал: «Как я могу дать гарантию? Всякое может случиться». Это все решило. Газеты, между прочим, тогда верно предсказали: Мельникова вообще не будет в финале. Я же пошел к Томасу Келлеру, который возглавлял Международную федерацию гребного спорта и спросил, могу ли я, трехкратный олимпийский чемпион, защитить свое звание.

Президент федерации разрешил заявиться под олимпийским флагом. Но тренер Мельникова прибежал к руководству и заявил, что Иванов авантюрист. Он в финале рванет и лишится сил, Мельников за ним потянется и тоже устанет, а ситуацией в итоге воспользуются зарубежные соперники. Меня вызвали и стартовать запретили. Если поедешь в предварительном заезде, на следующий день будешь в Советском Союзе и станешь невыездным.

— Странная, однако, ситуация. С одной стороны, страна отказалась от дополнительного шанса на победу, с другой, у нас всегда с большим почтением относились к олимпийским чемпионам и обычно отдавали им предпочтение при прочих равных условиях. Почему к вам подошли жестко?

— У Мельникова был очень высокопоставленный отец. Не случайно со временем Витя стал зампредседателя Центробанка, заведовал всей валютой.

— Вот это все объясняет! А почему вы с вашим опытом и регалиями не сделали карьеру как тренер?

— Шесть лет работал в Германии в Группе советских войск, был начальником команды. Имел дело с призывом, новичками, так что уровень был, конечно, не самый высокий. Потом в Москве мне дали четырех никому не нужных спортсменов, и один из них, Сергей Кинякин, впоследствии стал чемпионом мира. Но его, когда он стал показывать высокие результаты и попал в сборную, у меня отобрали. В те времена за рубеж выезжал только гостренер, а прочим надо было готовить новых спортсменов. После этого ненадолго попал в военно-морской флот. Тренировать закончил.

А КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ УЧИТЬ?

— Прочитал, что перед лондонской Олимпиадой 2012 года вас пригласили поработать в Эстонию?

— Юри Янсон, двукратный серебряный призер Олимпийских игр, уговаривал помочь молодой одиночнице. Но как работать, если она ни слова по-русски не знает?

— Гус Хиддинк, Дик Адвокат, Фабио Капелло с футбольной сборной, так или иначе, работали. Хватает примеров и в других видах спорта .

— Главная причина моего отказа – возраст и здоровье. К тому времени я уже перенес онкологические операции, поставили кардиостимулятор. Предлагали преподавать в Казанском университете. Буквально в эти дни приглашали в Германию и Францию. Всем нужно технику поставить. По скайпу недавно англичанину больше часа рассказывал и показывал, как руки и ноги держать. Лодку никто не умеет настроить. А она как рояль – на расстроенной далеко не уедешь.

Похоже, не только у нас, но и у них старое поколение ушло, а новое не научилось. Предлагал свою помощь на совещании по гребному спорту. Так ко мне только один наш тренер обратился. Поработал после этого с двумя девчонками, которые двадцатые места занимали. Пять занятий провел по настройкам лодки и технике. Одна сразу заняла первое место в своей возрастной категории, другая – третье.

— Почему же вы не были востребованы?

— В тренерских кругах много самомнения и зависти. Боятся потерять авторитет. Как-то, прогуливаясь возле Гребного канала в Крылатском, сделал замечание тренеру по поводу его подопечных. «А кто ты такой, чтобы меня учить?» — услышал в ответ.

Когда президентом Федерации гребного спорта России был Леонид Драчевский (участник Олимпийских Игр 1968 года, а впоследствии замминистра иностранных дел и полномочный представитель Президента РФ в Сибирском федеральном округе, он возглавлял федерацию с марта 2008 по март 2011 — Прим. Team Russia), я согласился стать старшим тренером парного весла в сборной команде. Но через несколько дней лег под нож. Спустя еще полгода — вторая операция, нога отнялась…

Одно время молодежь совсем меня не знала. Потом при содействии Дмитрия Анатольевича Медведева, который сам занимался греблей – правда, он байдарочник – получили квартиру в Крылатском. Стали приглашать на церемонии награждения. Ежегодно с 1971 года провожу Кубок Иванова для юных гребцов в возрасте от 12 до 18 лет. Спонсор выделяет на призы 100 тысяч рублей.

В этом году соревнования, приуроченные к моему 80-летию, прошли в Калуге. Очень здорово их организовали, огромные красочные афиши подготовили. Губернатор медалью наградил, и теперь я почетный житель Калуги. А глава федерации Алексей Свирин привез туда поздравительную телеграмму от Владимира Владимировича Путина. Он, кстати, как мне сообщили, подписал в связи с моим юбилеем приказ о награждении Орденом Почета, но его вручение пока не состоялось.

Вячеслав Иванов (слева) с супругой и президентом ФГСР Алексеем Свириным. Фото из личного архива.

— С 2004 года, когда Свирин и его партнеры по команде выиграли золото в четверке парной, у России нет в академической гребле олимпийских наград. В субботу на чемпионате мира женская четверка без рулевого, предприняв, как когда-то вы, финишный спурт, выиграла бронзу. Хорошо! Но в других классах представители нашей стране даже не попали в основные финалы. В чем причина?

— Так я же уже говорил.

— Но вы также сказали, что и за рубежом многое забыто?

— Там прислушиваются. Голландцы сказали, что у них мой труд о технике гребли – настольная книга. Из Новой Зеландии приезжали — взяли 40 экземпляров в переводе на английский. В интернете изучают, как я греб. Гардвардский университет этим занимался – покадрово все разбирал. А у нас твердили, что у меня неправильный стиль. Олимпиаду в Мельбурне выиграл случайно, вторую — повезло, только после третьей умолкли.

…Ирина, жена Вячеслава Николаевича, показала медаль за победу на Люцернской регате в 1940 году.

— Когда были в Люцерне, перед Славой на колени встал человек и подарил эту медаль, которую завоевал его отец. «Помню, — сказал швейцарец, — как вы мне, подростку, дали подержать свою лодку. Отец будет на небесах рад, что его медаль у вас».

Супруга трехкратного олимпийского чемпиона показала и другие памятные призы и сувениры – от подаренной национальной федерацией неподъемной литой фигурки гребца с тремя веслами, которые символизируют три олимпийские победы Иванова, до значка участника Игр-1960 в Риме, который мэр этого города вручил ветерану взамен утерянного.

— Да у меня в свое время значок заслуженного мастера спорта прямо с лацкана пиджака сняли, а приз Хелмса, который присудили в 1964 году как лучшему спортсмену Европы, вовсе не увидел. Отсутствовал в Москве, а когда обратился к председателю Спорткомитета Юрию Машину, тот ничего вразумительного не сказал. Искал и на складе, и в архиве – тщетно. А приз, между прочим, ценный. Одной платины в нем 100 граммов.

Вячеслав Иванов с супругой Ириной. Фото из личного архива.

ОДНАЖДЫ ЗАМЕНИЛ В ВОРОТАХ ЯШИНА, ПЕРЕСЕКАЛСЯ С ПЕЛЕ

— Вы, посмотрю, заядлый курильщик, Вячеслав Николаевич…

— Мне, как Льву Яшину, позволяли. Хотя мой тренер Евгений Борисович Самсонов постоянно ругался и пытался ввести ограничения.

— Яшин играл в воротах, и бегать ему приходилось меньше, чем тем, кто в поле. Хотя и вам, судя по результатам, «дыхалки» хватало?

— У нас, гребцов, вентиляция легких большая. А Яшина я, между прочим, один раз в воротах подменял, когда в 1965 году сборная СССР в Бразилию приезжала. Она тогда сделала ничью 2:2 с национальной командой Бразилии с Пеле в составе.

— Среди участников того матча на «Маракане» вы почему-то не значитесь…

— Тогда я сыграл в пляжный футбол. Футболисты пришли позагорать на Копакабану, а местные мальчишки предложили мяч погонять босиком. При этом Левка сказал мне: «Вставай-ка в ворота. Хоть здесь побегаю в поле, разомнусь».

— Осталось выяснить, как вы оказались в Бразилии.

— Меня после Игр в Токио пригласил как тренера Жоау Авеланж (президент ФИФА с 1974 по 1998 годы, он с 1958 по 1973 годы возглавлял Бразильскую конфедерацию спорта — Прим. Team Russia). Взял в соревнованиях паузу на год и уехал в Рио-де-Жанейро, где создали все условия. Питался в ресторане отеля, где остановилась и наша футбольная сборная, игроков которой развозил по городу на своем «Бьюике».

Кстати, и с Пеле пересекался. Как-то предоставили право произвести первый удар по мячу в матче с участием его «Сантоса».

— За футболом, видимо, следите?

— Конечно. Но если сын предпочитает английский и германский чемпионаты, я смотрю игры российского первенства. Болею, конечно, за свой ЦСКА (Иванов – член Совета ветеранов спорта армейского клуба – Прим. Team Russia). Кстати, в 1959 году, уже будучи олимпийским чемпионом, сыграл один матч за его дубль (тогда еще ЦСК МО – Прим. Team Russia). Я очень выносливый был – вот и предложили побегать.

«С американцем Доном Сперо до сих пор поддерживаем отношения. Недавно летали в США по приглашению Гарвардского университета, встречались, вместе в двойке фотографировались». Фото из личного архива

— Но вас же не внесли в заявку на сезон?

— Тогда, чтобы выступить за дубль, ничего такого не требовалось. Но продолжать с футболом мне не разрешили – опасались травмы. По той же причине меня из бокса убрали, хотя в 1958 году я вышел на открытый ринг в Лужниках. Романов строго-настрого предупредил боксерскую федерацию, пригрозив наказаниями.

Боксом я стал заниматься в «Спартаке» еще до гребли. Мы туда примерно в одно время пришли –Борис Лагутин, Алексей Киселев и я. Все 1938 года рождения. Лагутин на Олимпийских играх в Риме выиграл бронзу, а потом в Токио и Мехико становился олимпийским чемпионом, Киселев в 1964 и 1968 годах завоевывал серебро. Борис мне потом не раз говорил: «Зря ты, Славка, бокс оставил». А я отвечал: «Нет, олимпийским чемпионом все равно не стал бы». Я же был тяжеловес.

— Может быть, пришлось бы с Кассиусом Клеем, он же впоследствии Мохаммед Али, сражаться? (Клей, правда, первенствовал на Олимпиаде-60 в тогдашней полутяжелой, до 81 кг, весовой категории – Прим. Team Russia).

— А в Мельбурне в тяжелом весе победил американец Пит Радемахер. В финале он нашего Льва Мухина нокаутировал в первом же раунде.

Вообще-то интересная у меня жизнь была.

Иванов Вячеслав Николаевич
(род. 1938)
Русский спортсмен (академическая гребля), заслуженный мастер спорта (1956). Олимпийский чемпион (1956, 1960, 1964), мира (1962), Европы(1956, 1959, 1961, 1964), СССР (1956-66).
...

Родился в старом московском районе - Черкизове. Отец работал начальником цеха крупного предприятия. Когда началась война, завод эвакуировали в Барнаул. Туда переехали и Ивановы. В 1943 г. отец Вячеслава, отказавшись от брони, добровольцем ушел на фронт и погиб под Ленинградом. В 1945 г. погиб старший брат - девятнадцатилетний Михаил.

Вернувшись из Барнаула, семья Ивановых поселилась на Большой Калужской улице рядом с Нескучным садом, в котором мальчик и получил свое первое "физкультурное образование".

Летом 1950 г. он записался в легкоатлетическую секцию "Крылья Советов", а осенью - в секцию бокса общества "Спартак", в которой занимался три года. Бокс научил юного спортсмена мужеству, умению мгновенно мыслить, переносить удары в прямом и переносном смысле, а также обеспечил отличную физическую подготовку и колоссальную выносливость.

С лета 1952 г. Иванов стал совмещать занятия боксом с тренировками в секции гребли. Его первым наставником в гребном спорте был многократный чемпион СССР, опытный педагог И. Я. Демьянов.

Первого успеха юный спортсмен добился в 1955 г., став в день своего семнадцатилетия победителем юношеского чемпионата страны и бронзовым призером чемпионата страны среди мужчин. В 1956 г., победив на Спартакиаде народов СССР своих основных соперников Ю. Тюкалова и А. Беркутова, Иванов завоевал право участвовать в Олимпийских играх в Мельбурне.

Гонка на озере Вендурри под Мельбурном (1956) сделала его золотым призером. Через три года, на чемпионате Европы во Франции, в труднейших погодных условиях впервые в истории академической гребли спортсмен прошел на лодке-одиночке дистанцию 2000 м меньше чем за 7 минут.

В последующие пять лет (1960-1964) Иванов получил звание чемпиона на Олимпийских играх в Риме (1960) и Токио (1964). В 1962 г. он завоевал золотую медаль на первом чемпионате мира по академической гребле в Люцерне (Швейцария).

Был награжден орденом Трудового Красного Знамени (1960) и двумя орденами "Знак Почета" (1956, 1964). Вячеслав Иванов окончил экстерном офицерское училище (1960), получив звание капитан-лейтенанта, а затем Волгоградский государственный институт физической культуры (1969).

Спортивная карьера чемпиона завершилась в Мехико. Это была четвертая Олимпиада, на которую он приехал в составе сборной команды. Однако по ряду причин спортсмен не вышел на старт. Перестав быть гонщиком, Иванов посвятил себя тренерскому делу.

Сегодня 80-й день рождения отмечает легенда отечественной гребли, выдающийся советский спортсмен, трехкратный олимпийский чемпион в классе одиночек, чемпион мира и многократный победитель европейских первенств Вячеслав Николаевич Иванов.

Он также обладатель ордена Трудового Красного Знамени и двух орденов «Знака Почёта»!

Именно в свой день рождения, 30 июля 1955 года, Вячеслав Иванов завоевал свою первую награду в академической гребле и стал чемпионом страны среди юношей!

Справочно.

Вячеслав Николаевич Иванов родился 30 июля 1938 года в Москве. Советский спортсмен (академическая гребля), заслуженный мастер спорта. Окончил Волгоградский государственный институт физкультуры. Трехкратный олимпийский чемпион (1956, 1960, 1964) по гребле на одиночке. Чемпион мира 1962 года. Чемпион Европы 1956, 1959, 1961 и 1964 годов. Чемпион СССР 1956-1966 годов.

Сначала Вячеслав Иванов начал заниматься легкой атлетикой в секции общества «Крылья Советов». Пока не увлекся боксом. На его счету немало боев на первенстве московского городского совета «Спартак», в чемпионате столицы. Его тренером был Владимир Фролович Коньков. Он и обратил внимание на то, что у молодого боксера очень длинная шея, которую он никак не мог защитить от ударов. Парень высокий, здоровый, а вот с этой “ахиллесовой пятой” ничего не мог поделать. В итоге Владимир Фролович уговорил его поменять вид спорта. Так с 1952 года он стал заниматься академической греблей у Игоря Яновича Демьянова на знаменитой “Стрелке” – центре академической гребли в Москве.

30 июля 1955 года Иванов становится чемпионом страны среди юношей. А в сентябре он завоевывает бронзовую медаль взрослого чемпионата! Весной следующего года молодого талантливого спортсмена включили в состав сборной СССР. И вот на I-й Спартакиаде народов СССР в 1956 году он встретился в гонке с олимпийским чемпионом в Хельсинки Юрием Тюкаловым. Победил Иванов, а знаменитый ленинградец после поражения пересел в двойку с Александром Беркутовым и снова стал олимпийским чемпионом.

В финал Олимпиады-56 вышла вся элита мирового гребного спорта. Американец Джон Келли-младший, поляк Теодор Коцерка и австралиец Стюарт Маккензи противостояли нашему молодому спортсмену в финальном заплыве. Вот как об этом рассказывает сам Вячеслав Николаевич: “Пожалуй, второй раз в жизни мне такого не выдержать. Иду и слушаю, слушаю, как гребет Маккензи. А Келли и Коцерка уже остались позади. Слушаю – ничего радостного. Темп и у него сильный. Ну, думаю, еще немного протащусь и брошу – при таком положении дел мне его не достать. И вдруг – реже шлепки весел у моего соперника. Не почудилось ли? Еще раз напряг слух. Нет, в самом деле – реже! Ага, думаю, устал Стюарт. И мысль эта мне самому недостающие силы вернула. Вот уже вижу кормовой срез Стюартовой лодки и бессильно повисшие руки. Вид изможденного противника всегда придает силы, а тогда – вдвойне. Я пошел вперед…”

Перед Римской Олимпиадой произошел интересный эпизод. Приехав в Рим, Иванов встретил там своего извечного соперника Стюарта Маккензи. Стюарт предложил Вячеславу сделать пробный заезд. Русский гонщик согласился.

Они сели в лодки, отгребли, присматриваясь друг к другу, выровнялись на воображаемом старте и по команде Стюарта “Портэ!” включили скорость. На финише советский спортсмен не обнаружил Маккензи ни рядом, ни впереди. Он взглянул перед собой и увидел лодку австралийца далеко позади… Чем ближе были состязания, тем настойчивее и настойчивее просил Стюарт “погоняться” и тем больший разрыв пролегал между лодками. Накануне предварительных стартов в местных газетах появилось сообщение: “Стюарт Маккензи отказывается от своей золотой мечты. Он покидает Вечный город – столицу XVII Олимпиады…” Вячеслав после отъезда Маккензи, по существу, остался без соперников и легко выиграл золотую медаль.

Третья Олимпиада для Вячеслава Иванова сложилась поначалу очень не просто. В столицу Японии он приехал за 20 дней до начала Игр, а за неделю до открытия заболел. Врачи поставили диагноз “хронический фронтит” и делали все, чтобы вылечить его как можно скорее. В конце концов Иванов выздоровел, но сил и нервов это заболевание отняло много.

В Токио Вячеслава ждало еще несколько испытаний. Специально для него в Англии заказали новую лодку. До начала соревнований оставалось совсем мало времени, а лодка не была доставлена. Наконец ее привезли, но тут случилась новая беда – накануне старта лодка получила повреждение. За одну ночь надо было привести ее в порядок. За эту работу взялась японская судостроительная компания “Дельта”. Восемь человек хлопотали до утра и с помощью стекловолокна тщательно заделали трещину. Заделывать такие окна в лодке достаточно сложно. Сделано это было превосходно: вес лодки после ремонта увеличился всего на 300 граммов. Ну а после победы в утешительном заезде все неприятности остались позади, Вячеслав Иванов попал в финал и в итоге в третий раз стал олимпийским чемпионом.

Спортивный путь Иванова завершился в Мехико. Это была четвертая олимпийская столица, в которую он приехал в составе сборной страны, и первая где Вячеслав не вышел на старт. Вместо него было решено выпустить Виктора Мельникова, который не попал даже в финал.

От имени многотысячного коллектива ветеранов органов внутренних дел и внутренних войск поздравляем Вячеслава Николаевича со славным юбилеем и желаем ему здоровья, удачи и долгих счастливых лет!!!

Сегодня исполнятся 75 лет трехкратному олимпийскому чемпиону, непобедимому гребцу Вячеславу Иванову.

– Слава – уникальный человек, гений! – рассказывает мастер спорта по гребле, почетный президент Федерации спортивных журналистов Игорь Масленников. – Он пришел в греблю из бокса и через два года уже начал побеждать. Первую Олимпиаду-1956 в Мельбурне он выиграл уже в 18 лет, с тех пор равных ему не было. Например, игры в Риме в шестидесятом году Иванов выиграл с гигантским отрывом. К сожалению, сейчас Слава чувствует себя не очень хорошо, здоровье уже не вернешь. Страшно другое – страна забыла о своем герое, которого и сейчас нужно ставить в пример всем молодым спортсменам.

Корреспондент «Советского спорта» Дмитрий Егоров дозвонился до самого Вячеслава Николаевича и узнал о его самочувствии.

– Перенес три операции, ношу кардиостимулятор, – грустно говорит Иванов. – Но ничего, готовлюсь к дальней поездке. Вскоре лечу в США – меня пригласили читать студентам Гарварда лекцию о гребле. В России же я сам предлагал свои услуги федерации.

Но на родине, похоже, это никому не нужно.

спорт

ИВАНОВ Вячеслав Николаевич . СССР, гребля академическая.

Выдающийся советский спортсмен , трёхкратный Олимпийский чемпион в академической гребле (лодка-одиночка), чемпион мира (1962 ), четырёхкратный чемпион Европы (1956 , 1959 , 1961 , 1964 ), многократный чемпион СССР, Заслуженный мастер спорта СССР (1956).

Один из лучших гребцов-одиночников за всю историю академической гребли первым из отечественных спортсменов добился побед на трех Олимпиадах подряд. На Олимпийских играх 1956 года в Мельбурне 18-летний Вячеслав Иванов стал автором одной из самых громких сенсаций турнира, обойдя на финише очень сильного австралийского гребца Стюарта Маккензи. Отставая по ходу гонки, как говорят гребцы, "трамвайную остановку", Вячеслав за 500 метров до финиша перешел на ураганный темп и вырвал победу. Из лодки Иванова буквально вытащили в бессознательном состоянии. На Олимпиаде 1960 Макензи жаждал реванша, приехал в Рим за месяц, но после пробных гонок с Ивановым собрал вещи и уехал домой – австралиец понял, что победить нашего гребца он не в силах. Олимпийский финал в Риме Иванов выиграл, можно сказать, в прогулочном темпе. При этом занявший второе место спортсмен из ГДР Иоахим Хилл проиграл Иванову почти три корпуса лодки. Оба гребца вновь состязались спустя 4 года на олимпийском канале в Токио, и там Иванов победил, предприняв на финише неимоверный рывок. И снова, как в Мельбурне, его вынесли из лодки без сознания.

Вячеслав Иванов мог победить и на следующей Олимпиаде, но тренер второго нашего гребца гарантировал руководству, что его ученик выиграет "золото", да и Иванов, мол, уже не тот. Узнав, что Иванова нет в заявке советской команды, МОК принял беспрецедентное решение: допустить его вне конкурса. Такого не было никогда за всю историю Олимпийских игр! Но Иванова все же не пустили. Тот, кто поехал вместо него, не прошел даже в финал. Вячеслав Иванов после этого случая навсегда ушел из спорта.

Вячеслав Иванов родился 30 июля 1938 года в старом московском районе - Черкизове. Отец Николай Иванович Иванов работал начальником цеха на одном из крупных заводов. Когда началась война, предприятие эвакуировали в Барнаул. Туда же уехали и Ивановы.

Отец добился отправки на фронт. Через несколько месяцев пришло сообщение, что гвардии капитан Иванов под Ленинградом погиб смертью храбрых. Вся забота о семье легла на плечи мамы Варвары Митрофановны. Работала она ежедневно с утра до вечера - устроилась на две смены в пекарне.

В сорок пятом, едва Славе исполнилось семь лет, он пошел учиться в одну из московских школ. Мечтал об уроках физкультуры, но от них его сразу же освободили по решению школьного врача, признавшего у меня ревмокардит. И вот, когда все здоровые ребята отправлялись в зал и делали умеренную гимнастику, Слава отправлялся в Нескучный сад и часами, до «седьмого пота», играл в футбол, а зимой - в хоккей, бегал на лыжах.

Летом 1950 года мальчик познакомился с легкой атлетикой. Стал заниматься в секции «Крыльев Советов». Пока не увлекся …боксом. На его счету немало боев на соревнованиях «открытого ринга» в первенстве московского городского совета «Спартак», в чемпионате столицы.

И только летом тысяча девятьсот пятьдесят второго года его приятель Витька Дорофеев уговорил его пойти с ним в секцию гребли.

Не пойду! - решительно отрезал Иванов. - Люблю бокс.

Ну и люби. А у нас для души позанимаешься. Да заодно и руки разовьешь. Вон они у тебя какие слабые.

Этот довод убедил Славу. Так он стал заниматься на знаменитой «Стрелке» - центре академической гребли в Москве.

Тренировал его Игорь Янович Демьянов, тогда еще действующий, хороший гребец. В одно из июльских воскресений тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года Слава впервые выступил на турнире мальчиков, который, как и все соревнования того времени, проводился перед гранитными трибунами Центрального парка культуры и отдыха. В финальной гонке стартовало восемь одиночек, Иванов пришел четвертым.

«В начале тысяча девятьсот пятьдесят пятого года тяжело заболела мать, - вспоминает Иванов, - ее надолго положили в больницу, готовили к сложной операции. Томку, мою младшую сестричку, взяла к себе тетка, я остался в нашем доме на Большой Калужской с бабушкой. Пришлось оставить школу (я окончил уже восемь классов) и зарабатывать на жизнь. Знакомые устроили меня учеником токаря по металлу на машиностроительный завод имени 1 Мая. Так неожиданно и довольно прозаично кончилось мое детство.

Рабочий день на заводе начинался в семь, а для меня намного раньше. Я вставал ежедневно в пять тридцать, наскоро умывался и выходил из дому всегда в тренировочном костюме. Пять-десять минут разогревающей ходьбы, а потом по 1-му Донскому, мимо загадочных, хранящих многие тайны стен монастыря, через Сиротский переулок я выбегал на Шаболовку. Получалось что-то около пяти километров. Здесь втискивался в трамвай, доезжал до проходной, быстро менял тренировочный костюм на спецовку и становился к станку….

…Обедал я в перерыв, а после смены шел на тренировку. В связи с моим положением рабочего человека мне пришлось оставить «Стрелку» и перейти в другое спортивное общество - «Красное Знамя». Закрытый гребной бассейн его находился на стадионе, что на Плющихе, а вода - у Краснохолмского моста. Все было новым, кроме тренера. Игорь Янович работал здесь по совместительству, и это обстоятельство, бесспорно, оказалось радостным и благоприятным для меня».

30 июля 1955 года Иванов становиться чемпионом страны среди юношей. А в сентябре он завоевывает бронзовую медаль взрослого чемпионата! Весной следующего года молодого талантливого спортстмена включили в состав сборной СССР.

Сначала на I Спартакиаде народов СССР в 1956 году, в августовской схватке в Химках, Слава заставил сложить оружие чемпиона Хельсинки Юрия Тюкалова. Бывалый ленинградец с разочарованием обнаружил, что в скифе он уже не король. Тогда-то и родилась, сразу же после финиша скифов, новая двойка Тюкалов - Александр Беркутов.

Еще не остывшие после схватки с не знающим усталости Ивановым, они, полные дерзкой отваги, обошли чемпионов СССР Игоря Булдакова и Виктора Иванова, и тренерский «совет богов» единодушно доверил им честь выступить в Австралии. Булдаков же с Ивановым, в свою очередь, в прикидочных стартах отбросили назад чемпионов страны на двойке распашной без рулевого киевлян Емчука и Жилина. Киевляне, не мудрствуя лукаво, пересели в двойку распашную с рулевым. Вот в таком-то порядке эти экипажи и отправились в олимпийскую Австралию.

Но до признания Иванову, пусть и совершившему настоящий переворот в советской сборной, было далеко. В привилегированном кругу асов, выступавших на скифах, превыше всего ценили опыт, славу добытых в схватках побед и умение грести. Этими свойствами, по единодушному мнению специалистов, да и самих гребцов, безукоризненно владели американец Джон Келли-младший, возмужавший после неудачи в Хельсинки, поляк Теодор Коцерка и, конечно же, австралиец Стюарт Маккензи. Свои цели и планы они непременно связывали с успехом в олимпийском финале. Коцерка думал завершить двенадцатый год своей спортивной карьеры золотой медалью. Келли, отправляясь на пятый континент, великодушно обнадежил этой же медалью свою сестру, голливудскую кинозвезду, выходившую за принца Люксембургского замуж. Маккензи был предельно откровенен:

Победа позволит осуществить мою мечту. Она даст мне необходимое количество денег, чтобы открыть гребной клуб, который, я уверен, позволит мне вести безбедную жизнь.

Стюарт Маккензи, горячий и самоуверенный, до того тщательно избегавший даже мимолетных встреч с Ивановым на тренировках, волей жребия оказался рядом с ним на старте четвертьфинала, вдруг ни с того ни с сего крикнул ему по-русски: «Будешь вторым!». Если до этого момента, склонный по доброте прощать людям обиды, Слава питал какие-то иллюзии, то теперь он поклялся себе - умру, но тебя, Стюарт, обойду! И они превратили гонку, которая и без этого давала им сто шансов из ста выйти в полуфинал, в яростное сражение, словно на финише победителя уже ждала золотая медаль.

Сам того не ведая, Маккензи разбудил дремавшие в Вячеславе еще не раскрытые и не познанные - просто не подворачивался случай - силы.

Пришло время финала. Еще не свыкшийся, несмотря на собственный успех в предварительных состязаниях, с титулами и заслугами соперников, Слава принес с собой на старт цветную открытку с видом на Женевское озеро, так поразившее его воображение, и наивно попросил оставить ему на память автографы.

Салют, Славка! - сказал Теодор Коцерка и размашисто поставил подпись. Улыбаясь, молча вывел слова американец - «Джон Келли». Маккензи подчеркнуто внимательно разглядывал автографы, хмурился, но все-таки, почему-то рассмеявшись, расписался, и рядом со своим именем выдавил жирную римскую единицу. Слава вскинул на него удивленный взгляд, но Маккензи быстро отвел в сторону глаза. Иванова подмывало сказать ему пару слов, да передумал.

Повелительная команда «портэ!» точно катапультировала лодки. Иванов покинул старт четвертым, заранее рассудив, что двух тысяч метров, простершихся за его спиной, вполне достаточно, чтобы успеть нагрестись по самую «завязку». Не придерживал себя, но и не подгонял, оставляя самую малость сил про запас. Слава готов был голову дать на отсечение, что Маккензи темнит, накапливает силы для решающего рывка.

После полуторакилометровой отметки, когда, по всем его расчетам, он должен был увидеть рядом или, во всяком случае, неподалеку своих соперников, ничего подобного не случилось. Пришлось обернуться, чтобы убедиться: Коцерка и Вуд гребли неподалеку, зато Маккензи, этот двухметровый гигант, вымахал такое расстояние, что в первый момент у Вячеслава похолодело на сердце: не догнать...

Но тут он вспомнил черную вызывающую единицу, оставленную на сине-зеленой открытке с видом на Женевское озеро...

Когда все было кончено, он рассказал: «Пожалуй, второй раз в жизни мне такого не выдержать. Иду и слушаю, слушаю, как гребет Маккензи. А Келли и Коцерка уже остались позади. Слушаю - ничего радостного. Темп и у него сильный. Ну, думаю, еще немного протащусь и брошу - при таком положении дел мне его не достать. И вдруг - реже шлепки весел по воде у моего соперника. Не почудилось ли? Еще раз напряг слух. Нет, в самом деле - реже. Ага, думаю, устал Стюарт. И мысль эта мне самому недостающие силы вернула. Вот уже вижу кормовой срез Стюартовой лодки и бессильно повисшие руки. Вид изможденного противника всегда придает силы, а тогда - вдвойне. Я пошел вперед...»

Вскоре после возвращения из Мельбурна у Иванова наступил спад, но он был естественен после грандиозного успеха на Олимпийских играх. В нелепой ситуации он проиграл Маккензи Хеплейскую регату в Англии. Вячеслава как обухом оглушило: он растерялся, обнаружив, что многие, еще вчера воскуривавшие ему фимиам, сегодня говорили, точно радуясь, что они это предвидели раньше, и вот «кончился Иванов». После чемпионата Европы 1958 года, обернувшегося для Вячеслава бронзой, и зарубежные специалисты сошлись в мнении, высказанном известным английским спортивным обозревателем Джоном Моррисоном: «Иванов, стремительно поднявшийся в Мельбурне к вершине спортивной славы, теперь с такой же скоростью несется к своему закату». В двадцать лет нелегко смириться с тем, что с тобой разговаривают как с седым ветераном, которому пора сушить весла. Это или убивает, лишая надежд на будущее, или вызывает ожесточение, а оно, к сожалению, не всегда способствует возрождению. Сколько больших спортсменов сошло прежде времени именно по этим причинам.

Если кому и был обязан Вячеслав Иванов своим возвращением в спорт, так это известному в прошлом лыжнику-гонщику Аркадию Николаевичу Николаеву. Случайная встреча за городом стала поворотным пунктом в биографии Иванова. Николаев как раз окончил Институт физкультуры и пришел работать в ЦСКА. Новый тренер принес в жизнь юного чемпиона то, чего тому так недоставало: деловую уверенность в осуществимости любых планов и - самое дорогое - мысль, что его спортивная жизнь едва начинается.

В 1959 году на чемпионате Европы в Маконе Иванов провел просто феноменальную гонку: «Когда мы начали гонку, мои опасения насчет хитрости Маккензи еще более усилились. После старта он резко, легко и красиво пошел вперед - как в самые лучшие для него годы. Рядом с ним вплотную шел фон Ферзен. Половину дистанции они вели дуэль друг с другом - такую ожесточенную, словно смысл соревнований заключался в том, кому дольше удастся лидировать на дистанции. Я шел сзади, не отпуская своих соперников далеко и все время сохраняя предельную бдительность. «Хватит неудач, - говорил я самому себе, - хватит бронзы и утешений. Сегодня или никогда - вопрос стоит только так».

Еще задолго до старта я продумал тактику этой гонки и сейчас осуществлял ее идеально. Сразу после тысячеметровой отметки я начал спурт. Решительный спурт. В этом и заключалась основная идея моего плана: сразу «убить» соперников необычайным темпом. Темпом, к которому я был готов и которого они, вероятно, не ожидали. Маккензи боролся еще метров двести. Он предпринимал отчаянные попытки удержаться за мной вплотную, видимо считая, что взятую мною скорость я сам долго не выдержу. На этот раз хитрый Маккензи заблуждался. Он сам вскоре понял это и, потрясенный морально, опустошенный физически, практически прекратил борьбу. Во всяком случае, кроме меня, его обошли и фон Ферзен, и Коцерка.

Впервые после долгого перерыва, после горьких разочарований и тяжелых неудач я пересек линию финиша первым. Моему ликованию, кажется, не было предела: ведь это не только моя победа. Это победа Аркадия Николаевича, победа моих друзей.

Заезд уже закончился давно, а судейская коллегия все еще не объявляла результаты. Нетерпеливые французы начали вести себя, скажем мягко, весьма шумно. Тогда кто-то объявил по радио:

Уважаемые дамы и господа! Результат победителя настолько фантастичен, что мы должны еще и еще раз проверить самих себя.

А на следующий день газета «Экип», которую знает, по-видимому, весь спортивный мир, поместила статью, в заголовке которой были только цифры: «6.58,8!».

«С таким феноменальным временем, - писал автор статьи, - вчера в Маконе олимпийский чемпион Вячеслав Иванов выиграл звание чемпиона Европы, которое он носил уже однажды три года назад. Его победа, в свете событий последних лет, сенсационна сама по себе. Но еще более сенсационно время прохождения дистанции, кстати, в очень трудных погодных условиях. Еще ни один одиночник в мире не сумел никогда пройти две тысячи метров резвее семи минут. Я не удивлюсь, если узнаю, что и через три года результат Иванова не будет превзойден».

Прошло тринадцать лет после моего победного старта в Маконе, а время это и сегодня остается абсолютным рекордом скорости для одиночников. И я не стесняюсь написать, что горжусь этим. Потому что минуты и секунды, показанные в Маконе, завоеваны истинно кровью и потом...»

Казалось, после такого грандиозного успеха место в олимпийской команде Иванову гарантировано. До Рима оставались месяцы, когда случайная травма спины едва не пустила насмарку все старания. Пришлось лечиться, а лечение, само собой понятно, мало способствовало тренировкам. «Совет богов» снова увидел провал, и тут еще в Ленинграде объявился молодой Олег Тюрин. И хотя было непонятно, почему нужно было заменять Иванова, но Вячеслава за три дня до вылета в Рим заставили стартовать вместе с Тюриным, правда, соблаговолив сократить дистанцию до тысячи метров. Тюрин безнадежно отстал.

Иванов приехал в Италию, на Олимпийские игры, преодолев все трудности. Его главный соперник - Маккензи объявился в Риме задолго до начала Олимпиады. И у Маккензи не нашлось в целом мире соперников, кроме загадочного русского. Знай Маккензи Вячеслава лучше, он пуще огня избегал бы с ним встреч.

Но тогда, на Альбано, вдыхая аромат цветущих роз, сдобренный свежей влажностью чистой озерной воды, они задиристо усмехнулись друг другу, и Маккензи предложил на чистом русском языке:

Давай попробуем?

Попробуем, - несколько обескураженный его русским, согласился Иванов.

Они сели в лодки, отгребли, присматриваясь друг к другу, выровнялись на воображаемом старте и по команде Стюарта «портэ!» включили скорость.

Мощные, протяжные гребки Маккензи, точный, лишенный каких-либо признаков нервозности ритм. Иванов невольно залюбовался соперником, но потом гонка втянула его в круг привычных, строго ограниченных мыслей, и он перестал следить за Стюартом, а греб и греб, отдаваясь неудержимому порыву вперед.

Когда же он поднял голову и на секунду огляделся, то, к разочарованию своему, не обнаружил Маккензи ни рядом, ни впереди.

Еще не бросив грести, он взглянул прямо перед собой и увидел лодку Маккензи почти под берегом далеко позади. Весла, брошенные в воду, плугом врезались в зеркальную гладь зеленоватой воды, сам же гребец обессиленно склонился вниз, почти лежа на бедрах.

На другой день они снова выровняли носы лодок на старте, и опять Маккензи остался позади. Он смотрел на секундомер, точно не веря своим ощущениям, и на лице его была написана грусть. Он помахал рукой Вячеславу и как-то нехотя и вяло сказал:

Хорошо. Ты молодец, Слава. Большой молодец.

Чем ближе к состязаниям, тем настойчивее и настойчивее, словно наркоман, просил Стюарт «погоняться» и тем больший разрыв пролегал между лодками. Накануне предварительных стартов в «Паэзэ сера» на первой странице появился портрет Стюарта, а несколько строк под ним напоминали некролог: «Стюарт Маккензи отказывается от своей золотой мечты. Он покидает Вечный город - столицу XVII Олимпиады...» Вот так неожиданно и закончилась римская эпопея Иванова. Вячеслав после отъезда Маккензи, по существу, остался без соперников.

Вот отрывок из книги Иванова «Ветры олимпийских озер»: «Может быть, об этом в какой-то мере кощунственно писать, но финальная гонка сложилась для меня, как самая обычная тренировка. Даже тренировка со средней нагрузкой. Я ушел со старта, делая 28-30 гребков в минуту, мои соперники, среди которых главными считались А. Хилл и Т. Коцерка, взяли гораздо более напряженный темп - 34 - 36 гребков. После тысячи я чуть прибавил (до 30), а последние пятьсот метров резко увеличил работу (44 гребка в минуту!). Мои соперники ничего не смогли противопоставить этому рывку, и я без всякого напряжения заскользил к финишному створу. Время, показанное мною, было довольно высоким - 7.13, но окажись на дистанции Маккензи, я бы, ей-богу, улучшил свой результат, год назад показанный в Маконе».

Накануне следующей Олимпиады заказали в Англии лодку, специально для токийского старта, - все было сделано по меркам, снятым с Иванова с величайшей тщательностью. Он ждал лодку, как манну небесную, хотя нет-нет да выплывала из глубины мысль: а разумно ли это перед такими ответственными соревнованиями садиться в новую?

Но день проходил за днем, о лодке - ни слуху ни духу. Уже в Иокогаме, в порту, даже грузчики знали, что должна прибыть лодка для русского чемпиона, а она как сквозь землю провалилась. Вячеслав извелся, может, даже от этого и заболел - не прекращавшиеся головные боли лишили сна, и врачи бросились спасать его всеми имевшимися в их распоряжении средствами. Уже и руководство делегации забеспокоилось, а скиф существовал лишь в виде накладных да ордеров на получение.

Лодку привезли за восемь часов до старта. Темно-красная красавица - тонкая, изящная, нежная, она лежала на стапелях, полная собственного достоинства, и Слава терялся, не знал, с какой стороны к ней подступиться. Хорошо еще, тренер для пробы сам сел за весла. Иванов же, вскочив в седло мотоцикла, с секундомером в руке понесся по дорожке вдоль канала, не спуская глаз с незнакомки. Аркадий Николаевич сошел на бон, придержал лодку и сказал:

Во лодка! Пойдешь на ней!

Иванов стартовал в первом заезде. Американец Дон Сперо, начитавшись прогнозов, поверил в свою звезду, смело ринулся в бой и... далеко позади оставил обладателя золотых медалей Мельбурна и Рима Вячеслава Иванова.

Что это вы, Иванов, влачите такое жалкое существование? И грести-то бросили? - вызывающим тоном спросил после финиша знакомый журналист, писавший бойко, но любивший острые сенсационные материалы о «звездной болезни». Он считал себя превеликим знатоком спорта.

Как умею, - огрызнулся Иванов.

Потом, уже возвратившись в Москву, Слава прочел его слова о себе: «Перед выходом на старт Иванов был слишком уверен в своих силах, рассчитывая на свой блестящий финиш, и явно недооценил соперников. Сразу же после старта американский спортсмен вырвался вперед, вслед за ним упорно шел немец. Иванов вроде бы и не торопился. А когда спохватился, было уже поздно: соперники ушли слишком далеко. И здесь Вячеслав допустил вторую ошибку. Деморализованный успехом соперников, он практически прекратил борьбу и помимо американского и немецкого спортсменов выпустил вперед швейцарца Г. Коттмана».

В действительности же дело было не так. Когда стартовый колокол возвестил начало борьбы, Иванов уже после сотни метров со всей неотвратимостью понял: хоть в лепешку расшибись, а не выиграть. Темно-красная красавица тупо упиралась носом в воду, нервно ерзала по дорожке, а весла то срезали тонкую строганину с отполированной глади искусственного озера Сагами, то зарывались так, что Слава едва вырывал их из глубины. Дон Сперо же уходил вперед с завидной легкостью, а ковыряние Иванова только придавало ему энергии.

Он натер себе кровавые волдыри на ладонях, пытаясь обуздать лодку. Было жгуче стыдно прекращать гонку посредине дистанции, без борьбы, но опыт, мудрый опыт многолетних тренировок и состязаний подсказывал: не удержался за гриву, за хвост не удержишься. Чем упрямее будешь выжимать из себя силу, тем меньше шансов сохранится на победу - не здесь, нет, не в предварительном заезде, - в финале Олимпийских игр. Тогда-то он и решил: все, погребу, лишь бы догрести, и баста. Что б там ни говорили!

Следующий заезд Иванов закончил с внушительным отрывом и вошел в финал. Дон Сперо, этот разбитной малый, ходил по олимпийской деревне гоголем; завидев Вячеслава, и вовсе надувался петухом. Слава в душе жалел парня: медведя не убил, а шкуру уже продал. Он знал: чем сильнее свыкается спортсмен с мыслью, что он без пяти минут чемпион, тем жестче, безысходнее наступает разочарование. Слабых оно ломает насмерть...

День финалов выдался ненастным. Настроение у американца Сперо ухудшилось, когда он вытащил по жребию третью воду, а Иванов - пятую. А что говорить о представителе ГДР Иохиме Хилле, которому выходить надо было на первую дорожку?

Гребцов вызвали на старт. Судья заученно стал опрашивать спортсменов о готовности, когда вдруг сообщили, что ввиду неблагоприятных погодных условий гонка откладывается на тридцать минут.

Время тянулось томительно долго. Мерзли, дубели мышцы. Четыре года шел Иванов к Токио, и две победы на предыдущих Олимпийских играх не только не уменьшили желания быть первым, но скорее наоборот - сделали его таким всеобъемлющим и острым, что даже мысль о поражении как электрическим током сотрясала тело. Сколько его списывали, а он рвался в спорт и добивался своего. Он всем своим нутром не любил спортсменов-однодневок, вдруг вспыхивающих ярким пламенем, в блеске которого бледнеют остальные, и так же неожиданно исчезающих. «Нет, - думал Вячеслав, - я за рекорды долголетия в спорте, за верное и долгое служение ему. Только оно, а не мимолетные вспышки, может увлечь нашу молодежь... Вот почему так яростно, сильно, горячо хочется мне победить в столице Страны восходящего солнца...» Минуло еще сорок минут.

Наконец стартовали. Ветер успел перемениться, и теперь в наилучшем положении очутился немец Хилл. Но его Иванов в расчет не принимал - на недавнем первенстве Европы Хилл даже в финал не пробился. Главное - не выпустить Дон Сперо. И потому - вперед, вперед, с первых же метров грести с полной отдачей. Американец тягуч и силен на подъеме.

Миф о силе Сперо и сыграл с Вячеславом страшную шутку. К поединку со Сперо готовился как к самому серьезному в своей жизни старту. Увидев далеко отставшего Сперо, Иванов непроизвольно расслабился. Скорее для очистки совести Вячеслав поднял голову и еще раз посмотрел перед собой - четыре лодки вспенивали воду позади, в безопасном отдалении. А где же пятая?

Иванов оглянулся через плечо - Хилл выиграл у него корпуса четыре. Иванов с трудом заставил мышцы работать чуть активнее, рассчитывая к полуторатысячеметровой отметке достать и обойти немца. Ведь он выдохнется к этому времени окончательно!

Когда перед глазами промелькнули цифры «1500», ему было достаточно молниеносного взгляда вперед, чтобы убедиться: Хилл и не думает уступать, больше того - разрыв увеличился.

Иванова потом ледяным прошибло. Он готов был убить себя: это ведь нужно так успокоиться, так обмануться в сопернике, ведь тысячу раз говорено и делом доказано - на Олимпийских играх нет слабых, и это не пустые слова!

Он кинулся вдогонку, и закипела под веслами вода, и взревело сердце, и руки впились в весла, и ноги с яростной силой выталкивали каретку. Сорок, сорок четыре гребка в минуту! Пот застилал глаза, да, впрочем, смотреть было некуда и не на кого: тот, кого он хотел перегнать, был впереди. Налилась, распухла голова. Туман наполз на глаза - черный, прорезаемый вспышками молний туман. Нет мыслей. Нет ощущений, кроме тяжести, вдавливающей в каретку. Словно проваливаешься в омут, глубже, глубже, и звенит громовым колоколом бездна. И вдруг звон прекратился.

Лодка скользила по инерции. Он едва собрался, чтобы повернуть голову, и увидел пустынную гладь впереди, и финиш в пятидесяти метрах, и судейский ослепительно красный катер, как костер на воде. Хилл застыл в своей лодке позади и обреченно глядел на него.

Спортивный путь Иванова завершился в Мехико. Это была четвертая олимпийская столица, в которую он приехал в составе сборной команды своей страны, и первая, где Вячеслав не вышел на старт. Вместо него выступал Виктор Мельников, с которым в течение всего 1968 года они вели единоборство с переменным успехом. Сейчас трудно говорить о том, как бы выступил Иванов. Но Мельников даже не попал в финал.