Характеристика личности преступника, участвующего в совершении преступлений экстремистской и террористической направленности. Современные проблемы науки и образования

• УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНАЯ СИСТЕМА
• ЭКСТРЕМИЗМ
• ТЕРРОРИЗМ
• РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ

Рассмотрены типы и некоторые особенности личности террористов и экстремистов, основывающих свою деятельность на идеях радикального ислама, а также факторы, влияющие на развитие этих особенностей.

• К вопросу о становлении науки финансового права в России в XIX веке
• Развитие законодательства, устанавливающего уголовную ответственность за незаконную миграцию

В XXI веке понятия «экстремизм» и «терроризм» стали неотъемлемой частью жизни нашего общества. Социально-экономические кризисы, психолого-политическая нестабильность общества, падение жизненного уровня основной массы населения и другие факторы способствовали активизации экстремистской и террористической деятельности на территории России.

Экстремизмом (от лат. extremus – крайний) называют приверженность к крайним взглядам, мерам (обычно в политике) . Среди таких мер можно отметить провокацию беспорядков, террористические акции, методы партизанской войны . Согласно ст. 282 УК РФ экстремизм - это действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации.

В соответствии со ст. 1 Федерального Закона «О противодействии экстремистской деятельности» действиями экстремистской направленности считаются: насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации; публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность; возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни; пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии; нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии и др. .

Терроризм (лат. terror – страх, ужас) – это устрашение, запугивание людей осуществляемым насилием. Террористический акт является средством, с помощью которого реальные или потенциальные жертвы ведутся к состоянию ужаса. Терроризм как целостное явление составляет совокупность звеньев «террорист – террористический акт – террор» .

Противодействие экстремистской деятельности осуществляется по следующим основным направлениям: принятие профилактических мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности, в том числе на выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности; выявление, предупреждение и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, физических лиц .

Изучением проблем профилактики терроризма и экстремизма (в том числе в местах лишения свободы), психологического обеспечения контртеррористической деятельности, социальных и социально-психологических предпосылок возникновения этих феноменов, психологии террориста и психологических особенностей террористических групп занимались Ю.М. Антонян, С.Н. Бокарев, К.Г. Горбунов, А.Г. Караяни, П.Н. Казберов, А.В. Кокурин, М.И. Марьин, Д.В. Ольшанский, В.М. Поздняков, В.А. Соснин.

Существенная работа по профилактике экстремистской деятельности осуществляется в органах и учреждениях, исполняющих наказания. Эффективность осуществления оперативно-розыскной деятельности в отношении лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы за террористическую и экстремистскую деятельность, основанную на идеях радикального ислама, зависит от многих факторов. Одним из важнейших факторов являются сведения о личности террориста. Криминологическая информация о личности террориста нужна для решения многих практических задач в оперативно-розыскной и оперативно-боевой деятельности, в профилактике преступлений, в том числе экстремистского характера .

Основными качествами личности террориста считаются: преданность своему делу (террору) и своей организации; готовность к самопожертвованию; выдержанность, дисциплинированность; «конспиративность»; повиновение; коллективизм – способность поддерживать хорошие отношения со всеми членами своей боевой группы. Среди основных мотивов занятия террористической деятельностью («террорной работой») выделяются: меркантильные мотивы; идеологические мотивы; мотивы преобразования, активного изменения мира; мотив власти над людьми; мотивы интереса и привлекательности терроризма как особой деятельности; «товарищеская» мотивация эмоциональной привязанности; мотив самореализации .

Необходимо отметить, что большинство исследователей считают, что террористы не составляют специфическую диагностико-психиатрическую группу, сравнивая их психологические особенности с особенностями обычных, «не террористических» убийц, так как терроризм в первую очередь и в основном – это убийство . Однако другие исследователи отмечают, что в структуре личности террориста обычно заметно выражен психопатологический компонент, прежде всего, психопатического свойства, который связан с ощущением реального или мнимого ущерба, понесенного террористом, дефицита чего-то необходимого, настоятельно потребного для такой личности .

Как правило, логика и мышление террориста носят путаный и противоречивый характер. В эмоциональном плане выделяются два крайних типа террористов: предельно «холодный», практически безэмоциональный вариант и вариант эмоционально лабильный, склонный к сильным проявлениям эмоций в несвязанной с террором сфере, когда снимается обычно жесткий контроль над эмоциями при подготовке и осуществлении террористических актов .

С эмоциями связаны морально-нравственные проблемы («комплекс греховности»), иногда мучительные для террористов при достаточно высоком уровне образования и интеллектуального развития. В более упрощенных вариантах террорист лишен таких проблем и выступает как бездушная «деструктивная машина». Психологический анализ позволяет выделить три наиболее ярких варианта такой «террористической машины» :

1. «Синдром Зомби» – состояние постоянной сверхбоеготовности, своего рода «синдром бойца», постоянно нуждающегося в самоутверждении и подтверждении своей самостоятельности; присущ террористам-исполнителям, боевикам низшего уровня.
2. «Синдром Рэмбо». «Миссионерство» – основной психологический стержень «Рэмбо», который не может (хотя и умеет) убивать «просто так» – он обязательно должен делать это во имя чего-то высокого, поэтому ему приходится все время искать и находить те или иные, все более сложные и рисковые «миссии».
3. «Синдром камикадзе», к основным психологическим характеристикам которого, прежде всего, относится экстремальная готовность к самопожертвованию.

Попытка выделения психологических типов личности террористов оказывается возможной на базе типологии темперамента, в свое время введенной Гиппократом, затем развитой И. Павловым и усовершенствованной Г. Айзенком.

Традиционно известные всем типы «холерика», «сангвиника» и «меланхолика» приобретают специфическое звучание на примере литературных описаний известных террористов. Содержательно они расшифровываются в основных характеристиках свойств нервной системы, а также в интенсивности проявлений по параметрам «экстраверсия-интроверсия» и «невротизм-эмоциональная устойчивость». Наиболее типичный психологический вариант личности террориста – это сильно невротизированный и экстравертированный холерик.

На наш взгляд, среди внутренних особенностей личности религиозного террориста, следует выделить три основные составляющие, которые наиболее полно отражают его внутренний мир: это нарциссизм, фанатизм и деструктивное поведение. Все эти три составляющие тесно взаимосвязаны между собой и могут вытекать друг из друга. Вышеуказанные особенности в определенной степени свойственны каждому человеку, но под воздействием некоторых факторов они могут деформироваться и принимать крайние, извращенные формы. К таким факторам можно отнести неудовлетворенность базовых потребностей, эмоционально-волевые деформации, негативно-социальные интересы, социально-культурную среду и национально-религиозное воспитание.

Террористам, основывающим свою деятельность на идеях радикального ислама, свойственна убежденность в исключительности своей веры и отрицание всего, что с ней не связано. Такое восприятие своей религии является проявлением нарциссизма. По мнению Э. Фромма «…нарциссизм можно определить как такое эмоциональное состояние, при котором человек реально проявляет интерес только к своей собственной персоне, своему телу, своим потребностям, своим мыслям, своим чувствам, своей собственности и т.д. В то время как все остальное, что не составляет часть его самого и не является объектом его устремлений, ‑ для него не наполнено настоящей жизненной реальностью, лишено цвета, вкуса, тяжести, а воспринимается лишь на уровне разума» .

Нарциссизм религиозных террористов, помимо собственной самооценки и собственного «Я», фокусируется на идеализирование своей религии. Осознание того, что ты являешься частью «истинной» веры, единственно правильной, достойной восхищения и беспрекословного подчинения её нормам, порождает в религиозных террористах идею собственной исключительности, что в свою очередь позволяет им думать о дозволенности пренебрежения общепринятыми ценностями.

Нахождение в группе единомышленников приводит к обострению нарцисстических проявлений. По мнению Э. Фромма, групповой нарциссизм является одним из главных источников человеческой агрессивности . Любые мнимые и реальные угрозы своей идеологии религиозные террористы воспринимают очень остро, отвечая неоправданной агрессией, выраженной в самой радикальной форме. Отсюда вытекает крайняя нетерпимость инакомыслия, с которым, по их мнению, необходимо бороться, в том числе и террористическими методами. Например, системообразующим положением в идеологии ваххабитов является джихад, то есть война за веру против всех неваххабитов . Но нужно отметить, что не все ваххабиты являются террористами. Правильнее будет сказать, что террористы используют ваххабизм, потому что в этой идеологии имеются радикальные нормы, которые требуют точное, грамотное толкование, в противном случае ваххабизм превращается в экстремистскую идеологию.

Групповой нарциссизм это опасное явление, характерной чертой которого является фанатизм. Фанатизм выражается в предвзятости оценок и суждений террористов. Религиозный фанатизм Чурков Б.Г. называет «экстремистским сознанием», мотивационной доминантой которого является вера в обладание высшей единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или всего человечества .

Фанатизм приводит к тому, что религиозный террорист может потерять связь с реальным миром, и соответственно для него обесценивается всё живое, в том числе собственная жизнь. Очень ярким примером религиозных фанатиков являются последователи одного из течений исмаилитской ветви ислама – низариты, известные всему миру, как ассасины . Лидер этой секты Хасан Ибн Саббах разработал эффективную методику подготовки своих адептов. С помощью наркотических средств и театрализованных действий он заставлял их поверить, что они побывали в раю и смогут вернуться туда, только приняв смерть по его непосредственному приказу. Таким образом, ассасины не только не боялись смерти, но и страстно её желали, ассоциируя с долгожданным раем .

Еще одна внутренняя особенность личности религиозного террориста, которую необходимо осветить, это ярко выраженное деструктивное поведение. Деструктивность одна из разновидностей агрессии, которая заложена в природу человека. И.В. Лысак пишет, что «…под деструктивной деятельностью следует понимать специфическую человеческую форму активного отношения к миру, основное содержание которой составляет разрушение существующих объектов и систем. Деструктивная деятельность может быть направлена человеком как во вне – на других людей или на общество в целом, на природную среду, архитектурные памятники, различные предметы – так и обращена на самого себя (разрушение личности, суицид). Деструкция является проявлением хаоса, неизбежно присутствующего в самой природе человека, и может являться как конечной целью деятельности, так и сопутствовать деятельности, имеющей созидательную цель» . Так, террористы, основывающие свою деятельность на идеях радикального ислама, стремясь построить «Исламское государство» не видят иного пути достижения этой цели, кроме как уничтожения всех неверных.

Деструктивное поведение присуще всем людям, но у каждого оно выражено в различной степени и форме. Чернов А.Ю. и Буланова И.С. отмечают, что «…акт бесчеловечности совершается самыми простыми людьми. … У каждого из нас есть некий «потенциал» для совершения подобных деяний» . В подтверждение своих слов они приводят результаты эксперимента, проведенного в 1960-х годах С. Милгрэмом, целью которого было объяснение причин жестоких действий, совершаемых людьми в рамках политики фашизма. Результаты показали, что практически у 60% эксперементуемых под влиянием внешних факторов проявляются деструктивные действия. Эксперимент Милгрэма неоднократно повторялся в разных странах, в разные годы, разными учеными, но результаты оставались практически неизменными . Отсюда следует, что сокрытое в каждом человеке деструктивное поведение может проявляться в зависимости от внешнего воздействия. Сильное внешнее воздействие, как на деструктивное поведение, так и на нарциссизм и фанатизм оказывает экстремистская идеология, в основу которой заложены искаженные идеи радикального ислама. Коллективная проповедь единственно правильной, «истинной» веры, которая возвышает террористов над остальными людьми, и наделят их полномочиями исполнять предписания Бога, приводит к порождению, так сказать, экстремистской «эпидемии». Не каждый человек способен противостоять подобному явлению,

а при наличии в психики каких-либо отклонений может привести к его полному порабощению псевдо религиозными нормами .

Таким образом, религиозным террористам присущи такие же психологические особенности, как и «не террористическим» преступникам. Но под влиянием экстремисткой идеологии у религиозных террористов яркое выражение получают такие внутренние черты, как нарциссизм, в том числе и групповой, фанатизм и деструктивное поведение .

Подобные знания о религиозных террористах, на наш взгляд, позволят сотрудникам органов и учреждений уголовно-исполнительной системы лучше понять внутренний мир данной категории лиц , что в свою очередь может положительно повлиять на эффективность противодействия режимных и оперативных служб распространению в учреждениях уголовно-исполнительной системы экстремистской идеологии.

Список литературы

1. Российский энциклопедический словарь / под ред. А.М. Прохорова. – М.: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2000. – Т. 2. – С. 1832.
2. Бокарев С.Н. Экстремизм в современной России: социально-философский аспект // Труды Академии МВД России. – М.: Академия МВД России, 2008. – № 2.
3. Федеральный закон от 25.07.2002 № 114-ФЗ (ред. от 29.04.2008) «О противодействии экстремистской деятельности» // Российская газета. – 2002. – № 138–139. – 30.07.2002.
4. Ольшанский Д.В. Психология террора. – М.: Академический проект; Екатеринбург «Деловая книга», 2002. – 218 с.
5. Бокарев С.Н. Религиозный экстремизм в современной России: социально-философский аспект // Проблемы противодействия экстремизму в Российской Федерации: сборник материалов круглого стола (28 апреля 2005 года, г. Москва). – М., 2005. – С. 9–13.
6. Горяинов К.К. Хромов И.Л. Особенности оперативной работы в ИУ среди осужденных, отбывающих наказание за преступления террористической направленности. – М., 2012. – С. 23.
7. Соснин В.А. Психология современного терроризма. – М., 2010. – 160 с.
8. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. – М., 1998. – С. 108.
9. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – URL: http://royallib.com/book/fromm_erih/anatomiya_chelovecheskoy_destruktivnosti.html (дата обращения: 25.02.2015).
10. Чурков Б.Г. Мотивационные и идейные основания современного терроризма // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технология разрешения: сб. статей. – Вып. 4. Терроризм. – С. 49.
11. Дафтари Ф. Легенды об ассасинах // Мифы об исмаилитах. – М., 2009. – С. 2.
12. Ассасины. – URL: http://ru.wikipedia.org (дата обращения: 13.03.2015).
13. Лысак И.В. Человек – разрушитель: деструктивная деятельность человека как социокультурный феномен. – URL: http://sbiblio.com/BIBLIO/archive/lisak_chelovek/ (дата обращения: 11.04.2015)
14. Чернов А.Ю., Буланова И.С. Психологическое объяснение мотивации религиозного суицидального терроризма // Вестник Вологодского государственного университета. – Сер. 7. Филос. – 2013. – № 2. – С. 115.
15. Эксперимент Милгрэма. – URL: http://ru.wikipedia.org (дата обращения: 15.04.2015).
16. Казберов П.Н. О необходимости противодействия экстремистско-террористическим проявлениям в обществе и в пенитенциарной системе // Психология и право. – 2013. – № 2. – С. 110-120.
17. Казберов П.Н. Особенности психологической работы с осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность // Прикладная юридическая психология. – 2013. – № 4. – С. 61-66.
18. Нарусланов Э.Ф. Экстремистские организации: становление и современное состояние // Ведомости уголовно-исполнительной системы. – 2014. – № 2. – С. 30.
19. Нарусланов Э.Ф. Личность террористов и экстремистов, основывающих свою деятельность на идеях радикального ислама // Юридическая психология. – 2015. – № 2. – С. 38.
20. Федорова Е.М. Духовно-нравственное воспитание сотрудников уголовно-исполнительной системы в процессе профессиональной подготовки: учебное пособие / Е. М. Федорова; Федеральная служба исполнения наказаний, Научно-исследовательский ин-т. – Москва, 2007.
21. Федорова Е.М. Духовно-нравственный аспект профессиональной культуры работника УИС // Закон и право. – 2006. – № 11. – С. 90-91.
22. Федорова Е.М. Пути духовно-нравственного формирования личности как необходимого компонента профессиональной культуры сотрудника уголовно-исполнительной системы // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. – 2005. – № 5. – С. 32-35.
23. Первозванский, В.Б. Традиционные религии России: история и современность: учеб. пособие для занятий в системе служеб. подготовки / В. Б. Первозванский, М. П. Стурова, Е. М. Федорова. – М., 2007.

Анализ личности лиц, совершающих и причастных к совершению актов терроризма, имеет большое теоретическое и прикладное значение. Это позволяет лучше разобраться в мотивах, внутренних побуждениях, психологических особенностях и прочих субъективных предпосылках совершения преступлений такого рода, а кроме того дает возможность очертить примерный социальный круг, из которого наиболее вероятно рекрутирование будущих террористов. Последнее очень важно с точки зрения индивидуальной профилактики. Однако при этом вряд ли возможно создать какой-то целостный портрет террориста и говорить о нем как о специфическом типе личности, четко оформленном и характеризующимся набором определенных, свой- ственных всем без исключения лицам этой группы, социологических и психологических черт. Террористы, как и любая иная категория преступников, настолько разнообразны по многим характеристикам, что подогнать их под общий знаменатель невозможно, поэтому и невозможно дать определение понятию «личность террориста», оно было бы некорректно. В связи с этим исследователи отказались от поиска неких универсалий, поскольку терроризм «рождается и вызревает в долгих социальных и личностных процессах. И типичного террориста тоже не существует»116. Учитывая данное положение, можно говорить лишь о наиболее часто встречающихся идейных и психологических особенностях террористов, а также особенностях личности, потенциально опасных в плане возможной террористической деятельности. Видимо, с учетом этого обстоятельства, любая типологизация и классификация такого рода будет еще более условной, чем классификация видов и форм терроризма.

В литературе, тем не менее, предпринимаются попытки дать типологию исполнителей террористических актов. Так В.Замковой и М.Ильчиков в упоминавшейся ранее работе выделяют несколько категорий (типов) террористов. Первым среди них является тип террориста-фанатика, наиболее ярким представителем которого является религиозный фанатик, далее авторы указывают на типы террориста- революционера, террориста агента спецслужб или террориста-профессионала, террориста-авантюриста, террориста-романтика и, наконец, террориста-уголовника. Признавая полное право на существование подобной классификации, тем не менее нельзя не отметить присущей ей в большой степени условности и даже некоторой поверхностности. Достаточно сказать, что разделить понятия террориста- авантюриста и террориста-романтика, а затем отделить их от понятия террориста- революционера вряд ли представляется возможным. Да и с точки зрения фанатизма эти категории не вполне четко определяются, поскольку, если и не явно, то во всяком случае какие-то элементы этого качества отчетливо прослеживаются практически у всех идеологически ангажированных террористов. Если обратится к русскому опыту, то нетрудно убедиться, что и нечаевцы, и эсеры, и большевики, и анархисты одновременно были представителями революционного терроризма, романтиками своего дела, авантюристами, безусловными фанатиками, а кроме того и профессио- налами (по крайней мере наиболее знаменитые из них, что несомненно делает возможным отнесение их, согласно приведенной классификации, к типу террорриста- профессионала. Можно спорить лишь о степени выраженности этих черт

Предлагаемая криминологическая характеристика и классификация террористов связана с приведенной ранее классификацией типов и видов терроризма.

Исторический анализ терроризма в России, развитие этого явления в зарубежных странах и его состояние в нашей стране сегодня позволяют разделить террористов на три больших типа: 1) идейные террористы, 2) террористы-одиночки и 3) криминальные террористы (провести в данном случае грань между террористом и обычным опасным преступником зачастую почти невозможно). При этом первый и второй типы психологически чрезвычайно близки и различие между ними носит технический характер, которое заключается лишь в том, что вторые, в отличие от первых действуют исключительно в одиночку.

Тип идейного террориста является «классическим» и именно он во всей полноте был представлен в России в лице народовольцев, эсеров и прочих экстремистов, а за рубежом - участниками таких террористических организаций, как ирландская ИРА, западногерманская РАФ, баскская ЭТА, итальянские «Красные бригады», палестинскими террористами и некоторыми другими. Главная черта этой категории террористов - идейность, выражающаяся в одержимости какой-либо, чаще всего политической, религиозной или национальной идеей. Для современной России подобный тип террориста не характерен.

Террористы-одиночки также давно известны и в этом смысле также являются «классическими». Чаще всего это люди с определенными особенностями психики, например, аутоагрессивными тенденциями, что предполагает их склонность к совершению актов терроризма и терактов, или с некоторыми психическими аномалиями (в рамках вменяемости). Одновременно они, как правило, также как и представители первого типа, являются фанатичными приверженцами каких-то идеологических концепций. Например, эсерка Фанни Каплан, В.Ильин, предпринявший попытку покушения на Брежнева 22 января 1969 г., А. Шмонов, покушавшийся на Горбачева 7 ноября 1990. Наглядный пример из отечественной практики: Дмитрий Семенов, осуществил в 1990 г. захват и угон пассажирского самолета в Швецию, позднее выдан советским властям, осужден на пять лет, но досрочно освобожден и несколько позднее все же выехал в Швецию. 1 декабря 1997 г. якобы по политическим соображениям осуществил поджег автомобиля у российского посольства в Стокгольме. Ярким примером такого типа личности из современного зарубежного опыта может служить Ли Харви Освальд - убийца президента Кеннеди. Подобный тип, являющийся как бы универсальным и обнаруживаемый почти во все времена и во всех странах, представлен и в современной России.

Тем не менее социально-психологическое лицо нынешнего российского терроризма определяет третий, совершенно иной тип террориста, который условно был назван криминальным. По сути это бывшие общеуголовные преступники, как правило ранее судимые и отбывавшие наказания за насильственные или сопряженные с насилием и применением оружия преступления, которые в современных условиях приняли на вооружение террористические формы и методы преступной деятельности. Принципиальное отличие этой категории от первых двух - практически полное отсутствие идейного уровня мотивации совершения преступлений, в основе их действий лежит сугубо корыстная подоплека. -

Таким образом, ранее отмечавшаяся «нестандартность» современного российского терроризма, его криминальная природа, находят свое выражение и в особенности контингента лиц, совершающих данные преступления. Специфика состоит в том, что социологически основная масса отечественных террористов не принадлежит к категории классических политических, подобных, например эсерам, по большей части это общеуголовные преступники, чаще всего ранее совершавшие насильственные преступления и отбывавшие наказания, которые в современных условиях, продолжая преступную деятельность, приняли на вооружение террористические методы, либо террористы-одиночки. Современный российский террорист - это уже далеко не выскоинтеллектуальный представитель благородного сословия с блестящим образованием, рефлексирующий молодой человек, движимые пусть и иллюзорными, но все же высокими идеалами. Как правило, это агрессивный, отчужденный, неоднократно привлекавшийся к уголовной ответственности и отбывавший наказание, имеющий солидный криминальный опыт преступник с весьма невысоким уровнем образования и практически полным отсутствием каких-либо духовных и идейных позывов, за исключением узко материальных. Иными словами, если в роли террориста в прошлом выступал интеллигент, то сейчас - уголовник.

Теперь следует более подробно остановиться на характеристике этих групп террористов, попутно отметив то обстоятельство, что идейные террористы и террористы-одиночки по многим присущим им чертам довольно близки. Террористы- одиночки. Во-первых, с точки зрения деятельности правоохранительных органов это наиболее неуязвимые террористы. Отсутствие у террориста преступных связей и сугубо индивидуальная подготовка преступления чрезвычайно осложняют работу по его предупреждению, по сути предупреждение на ранней стадии становится невозможным и эффективно действовать правоохранительные органы могут лишь в ходе пресечения. В этом состоит исключительная опасность деятельности террористов- одиночек и именно этот признак, как указывалось выше, послужил основанием для выделения их деятельности в особый тип терроризма. Во-вторых, опасность действий подобных преступников усиливается тем, что среди них наиболее значительной является доля лиц с различными психическими аномалиями, проявляющих признаки душевного нездоровья. По мнению генерала М.Докучаева, «... самыми опасными для сотрудников охраны высоких руководителей являются люди с шизофреническими задатками. От них всегда можно ожидать различных непредсказуемых действий. И нужно отдать им должное в этом отношении: у них весьма сильно развито воображение и способность точно определить уязвимые места в системе охраны, а отсюда и методы и средства проведения террористического акта. Анализ действий такого рода лиц как раз свидетельствует об этом, поэтому сотрудникам охраны приходится тренировать себя, чтобы выявить таких людей по ряду признаков, особенно в ходе обеспечения безопасности массовых мероприятий»117.

Чаще всего это глубоко закомплексованные невротичные люди, полные внутренних противоречий. Характеристику подобному типу личности дала Карен Хорни: «Невротик не гибок; им движет побуждение уступить, бороться, быть в стороне от всех, независимо от того, соответствует ли это побуждение конкретным обстоятельствам, и он впадает в панику, если ведет себя иным образом. Следовательно, когда в сколько-нибудь сильной степени наличествуют все эти три отношения, он обречен на тяжелый конфликт»2.

Попытка разрешить этот конфликт как правило выливается в агрессию, поэтому подобные люди, помимо всего прочего, весьма агрессивны, и для них определенный набор психологических черт и качеств: «В основе его (невротика) потребности лежит ощущение мира как арены, где выживают, в дарвиновском смысле лишь наиболее приспособленные, а сильные уничтожают слабых118. Вместе с тем он нуждается в ощущении превосходства, в успехе, в престиже или любой иной форме признания. Стремления такого рода часто ориентированы на власть, в той мере, в какой успех и престиж дают человеку власть в обществе, основанном на соперничестве. Но они также придают субъективное чувство силы, возникающее в результате получения подтверждения извне, внешних знаков приветствия и самого факта превосходства119. Сильно выраженная потребность эксплуатировать других, стремление перехитрить кого-то и использовать в своих целях составляют часть общей картины... Он становится жестким и неуступчивым или делает такой вид. Все чувства - как свои собственные, так и чувства других людей - он считает «жалкой сентиментальностью». Любовь, с его точки зрения, играет незначительную роль» .

гр /* и /"*" и U U

Террорист олицетворяет собой особый, агрессивный тип, который «производит впечатление человека, полностью лишенного внутренних запретов. Он может добиваться удовлетворения своих желаний, отдавать приказания, выражать гнев, защищать себя. Но в действительности у него ничуть не меньше внутренних запретов, чем у уступчивого типа. Тот факт, что присущие ему внутренние запреты тотчас не бросаются нам в глаза, говорит не очень-то пользу нашей цивилизации. Они лежат в эмоциональной сфере и относятся к его способности дружить, любить, питать привязанности, проявлять сочувственное понимание, испытывать бескорыстное наслаждение. Последнее он отбрасывает как пустую трату времени»120.

В качестве наглядной и убедительной, хотя, вероятно и не универсальной, иллюстрации террориста-одиночки может служить личность убийцы президента Кеннеди Ли Харви Освальда. Это был весьма неуравновешенный, нервозный человек, характеризовавшийся довольно резкими перепадами настроения, кроме того исповедовавший довольно сумбурную, неудобоваримую идеологическую смесь. У него существовал свой оторванный от реальности духовный мир иллюзий и политических фантазий, в который он иногда уходил. Как пишет бывший сотрудник внешней разведки КГБ Олег Нечипоренко, лично общавшийся с террористом, «Освальд в своем социальном окружении обычно держался обособленно и настороженно. (В минский период (Освальд два года провел в СССР) в новой для него молодежной среде отмечалась его большая раскованность и контактность). В то же время в отдельные промежутки он был склонен устанавливать доверительные двусторонние отношения с некоторыми людьми. В последние несколько месяцев Освальд, судя по всем данным, ни с кем, кроме жены, не поддерживал более-менее тесных отношений»121. Далее Нечипоренко подчеркивает садомазохистские мотивы поведения террориста продолжает: «Для поведения Освальда характерным было чередование периодов агрессивности и глубокой депрессии. При детальном анализе многих фактов его биографии складывается убеждение, что он являл собой ярко выраженный тип садомазохстской личности, способной на деструктивные (насильственные) действия в отношении других и аналогичные шаги по отношению к себе. О его наклонности говорит попытка вскрыть вены в Москве» . К этому же типу относился террорист- одиночка с маниакальными чертами психики Эндрю Кьюнэнэн - убийца Джанни Версаче, до этого лишивший жизни еще четверых человек122. - Многие террористы- одиночки страдают психическими расстройствами, в обыденном сознании они представляются «не от мира сего». Психической неуравновешенностью отличался житель Дагестана, в мае 1978 г. захвативший московское представительство финской авиакомпании «Финнэйр» и взявший в заложники двух ее сотрудников. Впечатление как минимум не вполне душевно здорового человека представлял террорист, захвативший в декабре 1997 г. в Москве шведского дипломата, то же относится и к гражданину Н, захватившего пассажирский самолет внутренней авиалинии и потребовавший вылета в Швейцарию. По подсчетам профессора М.П. Киреева примерно 50% лиц совершивших угон воздушных судов были впоследствии признаньг в ходе судебно-медицинской экспертизы невменяемыми. -

Следует отметить, что садомазохистские и суицидальные тенденции характерны не только для одиночек но и для террористов вообще. При этом какие-то идеи и фантазии выступают способом рационализации этих иррациональных по своей природе позывов.

Как правило у террористов-одиночек и идейных террористов процесс формирования и вызревания решения совершить преступление происходит в двух пластах психики, которые можно назвать идейно-политическим и морально-психологичским, соотношение которых по объему и значимости в контексте детерминации преступного акта может быть разным. Морально-психологический пласт психики включает в себя комплекс разнообразных субъективных, личностных проблем (неуверенность, желание самоутвердиться, фрустрации, последствия пережитых психических травм и т.д.), которые террорист подсознательно пытается решить путем совершения преступного акта. В его основе, как подчеркивают многие авторы, занимающиеся изучением преступников, чаще всего лежит чувство тревожности, возникающее вследствие психологического отчуждения личности, корни которой следует искать еще в детских ее годах. - Специалисты отмечают, что ее огромную роль в субъективной детерминации преступлений. Антонян Ю.М., Еникеев М.И. и Эминов В.Е. полагают, что «в целом психологическое отчуждение личности можно определить как развившуюся чаще всего в результате эмоционального отвергания родителями (психической депривации), из безразличия, социально-психологической дистанции между индивидом и средой, изолированность от ценностей, общества, невключенность в эмоциональные контакты. Это обстоятельство было отмечено Ка- рен Хорни в работе «Невротическая личность нашего времени»: «При исследовании историй детства людей, страдающих неврозом, я установила, что общим знаменателем для всех них является окружающая среда, обнаруживающая в различных сочетаниях следующие особенности. Главным злом неизменно является отсутствие теплоты и привязанности»123. Психическая депривация и порождаемое ею отчуждение могут рассматриваться в качестве причины преступного поведения. Сами по себе эти факторы фатально не ведут к совершению преступлений. Однако они формируют общую нежелательную направленности личности, ее бессознательные установки, предопределяющие уголовно наказуемые формы реагирования на конкретные конфликты»124. При этом психологическое отчуждение от родителей, друзей, ближнего окружения может стать причиной и более широкого социального отчуждения, полного ухода субъекта от окружающего мира и формирования замкнутой аутичной личности. Следствием всего этого становится высокая тревожность, неисчезающее ощущение исходящей отовсюду угрозы, характерные не только для террористов, но для преступников вообще. Террористам свойственно перманентное ожидание удара в любую минут с любой стороны. Так, например, Я. Арафат, по предлогом постоянной угрозы своей жизни со стороны израильтян, никогда не сообщал даже советским властям о времени своего приезда, опасаясь, что самолет будет сбит в воздухе, и никогда не проводил ночь в одном и том же помещении. Стремление посеять панику, вызвать ужас путем совершения преступления зачастую выступает для террориста проекцией внутреннего страха, который он пытается таким образом преодолеть.

Идейно-политический пласт образуют самые разнообразные идеи, фантазии, мифы и прочие некритически воспринимаемые идеологемы, глубоко пронизывающие сознание террориста и выступающие в роли важнейшей движущей силы и одновременно в качестве рациональной маскировки прорывающихся через пласты подсознания внутренних психических конфликтов. Как подчеркивалось выше, пропорциональное соотношение этих пластов в мотивации преступления может быть разным, на первый план могут выходить идеи или психологические факторы, однако очевидно, что полное отсутствие одного из них невозможно. В противном случае, речь уже будет идти о невменяемом субъекте. "

Что касается мировоззрения террористов, то этот вопрос в исследовательской литературе рассмотрен достаточно подробно. Традиционно, авторы отмечают у участников различных террористических групп комплекса экстремистского сознания. В него входят такие элементы, как фанатизм, черно-белое видение мира, убежденность во враждебности окружающего мира, не подлежащая сомнению убежденность в своей исключительной правоте, мифологизм мышления. Как писал С.А. Эфиров, пред- ставление террористов о мире - «это не целиком черная, а скорее черно-белая фотография, без полутонов, без нюансов, без диалектики, без сложного переплетения различных оттенков политического спектра, без противоборства различных сил, направлений, тенденций. Мир экстремистского сознания - это манихейский мир, жестко разделенный на абсолютное «благо» и абсолютное «зло», к каковому причисляется все то, что не принадлежит к экстремистскому движению, а иногда даже к данной группировке или фракции»125. Примером подобного рода мировоззрения, идеологии и практики может служить многолетний преступный опыт Ильича Рамиреса Санчеса, одного из самых знаменитых левых террористов XX столетия.

Среди идейных террористов встречается немало сложноорганизованных, находящихся в состоянии постоянного поиска некоего высшего бытийного смысла, ищущих натур. Яркие, а с точки зрения криминологии - хрестоматийные, портреты политических террористов создал в своих мемуарах Борис Савинков, индивидуальные черты которых в определенном смысле могут рассматриваться как универсальные и с успехом экстраполироваться на исламских экстремистов, членов ИРА, участников Красных Бригад или некоторых чеченских боевиков. Он прекрасно передал их духовный мир, ценностные ориентации, безраздельную жертвенность во имя утопии, фанатичное мироощущение и узость сознания, а также стремление придать террору определенную изысканность, облечь его в некую эстетическую форму.

Например, об Иване Каляеве Савинков писал, что он «любил революцию так глубоко и нежно, как любят ее только те, кто отдает за нее свою жизнь. Но прирожденный поэт, он любил искусство. ... Для людей, знавших его очень близко, его любовь к искусству и революции освещалась одним и тем же огнем, несознательным, робким, но глубоким и сильным религиозным чувством. К террору он пришел своим, особенным, оригинальным путем и видел в нем не только наилучшую форму политической борьбы, но и моральную, быть может, религиозную жертву»126.

Тот же безудержный фанатизм подчеркивается и в образе Сазонова, убийцы Плеве: «Сазонов был социалист-революционер, человек, прошедший школу Михайловского и Лаврова, истый сын народовольцев, фанатик революции, ничего не ви- девший и не признававший кроме нее. В этой страстной вере в народ и в глубокой к нему любви и была его сила»127. И далее: «Сазонов был молод, здоров и силен. ... Для него террор тоже прежде всего был личной жертвой, подвигом. Но он шел на этот подвиг радостно и спокойно, точно не думая о нем, как он не думал о Плеве. Революционер старого, народовольческого, крепкого закала, он не имел ни сомнений, ни колебаний. Смерть Плеве была необходима для России, для революции, для торжества социализма. Перед этой необходимостью бледнели все моральные вопросы на тему о «не убий»»128.

В тоже время убежденный террорист далеко не был лишен непримиримых внутренних противоречий: «И тот же Сазонов впоследствии мне писал с каторги: «Сознание греха никогда не покидало меня»»129.

Современные российские террористы это, прежде всего, общеуголовные насильственные преступники, совершающие преступления, направленные против жизни, здоровья граждан и общественной безопасности, лишенные какой-то высокой идейной мотивации. В этом их главное отличие от отечественных предшественников XIX - начала XX вв. а также от европейских или исламских экстремистов. Поэтому для понимания психологических особенностей и социологических характеристик этих лиц следовало бы обратиться к опыту изучения насильственных преступников, в том числе и серийных. Анализ актов терроризма, имевших место в России за последние несколько лет, показывает, что совершаются они чаще всего лицами, уже имеющими достаточно богатый криминальный опыт, ранее привлекавшимися к уголовной ответственности, отбывавшими наказание в виде лишения свободы. Участие в террористической деятельности означает для них своего рода выход на более высокий уровень криминальной квалификации, изменение преступной специализации в соответствие со сложившейся конъюнктурой. Например, практически все громкие захваты заложников и угоны самолетов, произошедшие в конце 80-х - начале 90-х годов на Северном Кавказе, были осуществлены бывшими уголовниками. Так из пяти членов банды Якшиянца, захватившей в качестве заложников декабре 1988 во Владикавказе группу школьников с учительницей, двое имели судимости, причем сам Якшиянц трижды отбывал лишение свободы в том числе и за бандитизм, проведя в общей сложности около шестнадцати лет за решеткой. Остальные участники группы регулярно принимали наркотические вещества, вели асоциальный образ жизни. Особо опасным рецидивистом являлся трижды судимый Алмамедов М.А. - организатор банды, также захватившей 23 декабря 1993 г. в Ростове-на-Дону 15 шкодников и двух взрослых граждан в качестве заложников. Двое из соучастников этого преступления также были ранее судимыми. Трое из членов банды, захватившей осенью 1994 г. в Пятигорске рейсовый автобус с пассажирами, Сайд Усманов, Буйвасар Нанагаев и Шаман Довтукаев, познакомились в местах лишения свободы, где каждый отбывал наказание за тяжкие преступления: Шаман сидел за кражу и скупку краденого, а также поджог личного имущества граждан, повлекший за собой тяжелые последствия, Сайд был осужден за разбой, совершенный в группе с применение оружия в Туле в 1989 г., Буйвасар также был осужден на 12 лет за общеуголовное преступление130. С. Котляков, захвативший 19 декабря 1997 г. сотрудника шведского посольства, до этого имел две судимости, в том числе за вымогательство, с 1996 г. находился в федеральном розыске. По своему поведению во время совершения преступления психически производил впечатление не вполне нормального человека. Практически всегда в подобных случаях основным требованием террористов были деньги, наркотики и предоставление возможности выезда за рубеж. Аналогичных примеров, иллюстрирующих чисто уголовные наклонности нынешних террористов, можно привести очень много.

Участниками преступных группировок подготавливаются и производятся такие акты криминального терроризма, как взрывы в общественных местах, пожоги, похищения людей с целью получения выкупа.

Современный российский криминальный терроризм осуществляется социальными аутсайдерами, людьми с несложившейся жизнью, испытывающими острые проблемы во взаимоотношениях с родственниками, окружающими, не могущими найти свое место в обществе и т.д. С точки зрения социологии - это типичные маргиналы, с низким уровнем общего и специального образования, постоянно меняющие профессию, если таковая у них вообще есть, место работы и жительства, не имеющие устойчивых семейных связей. С позиции психологии - крайне неуравно- вешенные, невротичные личности. Вот лишь некоторые примеры. Из акта судебной экспертизы Якшиянца: «Вспыльчив, неуравновешен. В местах лишения свободы вскрывал себе вену, пил ацетон, объявлял голодовку. Охладел к семейной жизни. Болезненное самолюбие. С пятнадцати лет употребляет наркотики. Первого декабря 1988 (в день совершения преступления) дважды ввел себе в вену эфедрин. Любит приключенческие фильмы и фильмы ужасов. Не терпит замечаний и возражений. Мысль о бегстве за границу вынашивал в течение нескольких лет. Свойственны позерство и рисовка»131. Примерно такую же социальную характеристику имел и Владимир Муравьев, второй участник банды: «Учился плохо. Первый раз был осужден за кражу куртки в магазине. Второй раз - за угон автомашины. Спокойный, уравновешенный человек. Легко попадает под чужое влияние. Эпизодически курил анашу. Вводил в вену эфедрин, смешанный со столовым уксусом и марганцем. Считает себя неудачником»132.

Типичным аутсайдером является Тодиков Г.Г., 1938 г.р., захвативший в декабре 1997 г. пассажирский самолет Ил-62М, следовавший рейсом Магадан-Москва и потребовавший 10 миллионов долларов, дозаправку в Шереметьево и вылет в Швейцарию. Безработный пожилой человек, проживавший в Тенькинском районе Магаданской области, состоявший на учете в психоневрологическом диспансере, неоднократно попадавший в милицию133. Человек с явно выраженными психическими отклонениями: «Несколько раз его выдворяли из приемной губернатора за скандалы при попытке попасть на прием. Он был увлечен идеей совершить революцию в мировой системе торговли и своими прожектами хотел увлечь магаданских чиновников»134.

Из всего ранее сказанного о криминальных террористах, можно сделать следующий вывод. Главным образом это люди, которым присущи две важные особенности - социологическая и психологическая - предопределяющие преступный характер поведения: наличие солидного преступного опыта, неустойчивость социального положения (комплекс маргинала) и явное присутствие определенных психологиче- ских черт (неуравновешенность, конфликтность, жестокость, амбициозность, психические аномалии). Поэтому именно криминальная среда сейчас является главным поставщиком «кадров» для террористически групп, кандидатов на совершение разного рода актов терроризма.

Теперь следовало бы остановиться на криминологической характеристики женщин-террористок. Ярким историческим фактом, и это особенно хорошо показано на примере российского терроризма, стало то, что женщины в прошлом принимали самое активное участие в террористической деятельности. В настоящем эта тенденция нашла свое продолжение: итальянский и западногерманский левый терроризм в значительной степени имел женское лицо. Барбара Бальцерани - «Мадонна «Красных бригад», Маргерита Кагол, Гудрун Энслин, Ульрика Майнхоф - имена этих одержимых утопией и крайне жестоких террористок в 70-х годах были у многих на слуху, и в какой-то мере стали символом десятилетия. В современной России женщины-наемники из Прибалтики участвовали в боевых действиях в Чечне, Айсет Дадашева и Фатима Таймасханова осуществили взрыв на вокзале в Пятигорске в апреле 1997 г. Известен и относительно недавний случай руководства женщиной планированием, подготовкой и осуществлением акта терроризма - семья Овечкиной Н.С., состоявшая из нескольких человек, осуществила захват рейсового самолета в марте 1988 г. с целью вылета за рубеж. Занимаются женщины и заказными убийствами, причем не только в роли заказчика. Как утверждал известный российский киллер А.Солоник, убитый в 1997 г. в Греции, среди профессиональных киллеров есть немало женщин. Это связано с тем, «что представительницы прекрасного пола - отличные стрелки и хладнокровнейшие убийцы. Женщину нанимать тем выгоднее, что она всегда вне подозрений»1. Поэтому проблема - женщины и терроризм - является весьма важной и актуальной.

Женщина террористка как тип представляет собой определенную специфику. Однако чаще всего представительницы слабого пола принимают участие в политическом терроризме. Это, видимо, связано с тем обстоятельством, что женщина, будучи по природе несколько более, чем мужчина, склонной к эмоциональному, а не рациональному восприятию действительности, будучи в принципе более впечатли- тельной, а также более восприимчивой к фанатизму нуждается в некоем идеале, за который можно было бы бороться до конца, испытывает потребность во всепоглощающей идее. Именно это может дать участие в политической борьбе, в жертву которой приносится, все то, что традиционно принято считать женским уделом - семья и дети. Формируется особая категория женщин. Как пишет известный писатель и историк Игорь Можейко, «существует, и это особенно характерно для периодов социальных переворотов, неожиданная в этом контексте порода женщин, подчеркнуто не связанных с семьей, не отягощенных узами обычаев и морали. Из таких женщин, которых отлично используют умные; жестокие мужчины, чаще всего рождаются преданные революционной идеологии террористки или сектантки, которые порой опаснее мужчин, потому что, презрев функции женщины, они получают взамен лишь цель. Цель - убить. И если для этого нужно погибнуть самой, гибель оказывается лишь продолжением революционной службы. Такими были фурии русской революции: бомбометательницы «Народной воли», боевики партии эсеров, от Софьи Перовской до Фанни Каплан и Веры Засулич, внешне хрупкие, беззащитные, деликатные внутри - скрывающие стальную пружину, готовую распрямиться в любой момент. Тамильская убийца индийского премьера Раджива Ганди, привязывая к животу заряд взрывчатки, отлично знала, что погибнет, - это ее не остановило...»135. Вместе с тем, женщинам террористкам в большей степени нежели мужчинам свойственна выраженность внутренних противоречий, являющихся следствием амбивалентности души, для них характерны резкие духовные колебания, метания от одного полюса к другому.

В подтверждение этой мысли следует вновь обратиться к цитировавшимся выше мемуарам Бориса Савинкова, в которых приводится немало характеристик женщин - непосредственных участниц террористической борьбы. Дора Бриллиант, активнейший член и участница деятельности Боевой организации партии эсеров сосредотачивала в своей личности все раннее отмеченные, зачастую диаметрально противоположные, характеристики: самоотреченность, фанатичную веру в идею и мучительные сомнения, деструктивность и жертвенность, эмоциональность и холодный расчет. Савинков писал о ней: «Дора жила только одним - своей верой в террор. Любя революцию, мучаясь ее неудачами, признавая необходимость убийства Плеве, она вместе с тем боялась этого убийства. Она не могла примириться с кровью, ей было легче умереть, чем убить. И все-таки ее неизменная просьба была - дать ей бомбу и позволить быть одним из метальщиков. ... Террор для нее, как и для Каляева, окрашивался прежде всего той жертвой, которую приносит террорист. Эта дисгармония между сознанием и чувством глубоко женственной чертой ложилась на ее характер. Вопросы программы ее не интересовали. Быть может, из своей комитетской деятельности она вышла с известной степенью разочарования. ... Террор для нее олицетворял революцию, и весь мир был замкнут в боевой организации»136.

Те же характерные черты отмечались и у другой известной террористки, Татьяны Леонтьевой: «В Леонтьевой было много той сосредоточенной силы воли, которую была так богата Бриллиант. Обе они были одного и того же - «монашеского» - типа. Но Дора Бриллиант была печальнее и мрачнее; она не знала радости в жизни, смерть казалась ей заслуженной и долгожданной наградой. Леонтьева была моложе, радостнее, светлее. Она участвовала в терроре с тем чувством, которое жило в Сазонове, - с радостным сознанием большой и светлой жертвы. Я убежден, что если бы ее судьба сложилась иначе, из нее выработалась бы одна из тех редких женщин, имена которых остаются в истории как символ активной женственной силы»137. Обе, как оказалось впоследствии, страдали психическими расстройствами.

Врачи уже давно отмечают особую, отличную от мужской, психическую обусловленность совершения женщинами тех или иных преступлений, что дает основания говорить о специфически женской преступности не просто исходя из принадлежности к определенному полу, а выделяя ее на основании особого душевного склада, особого мироощущения. Изучение личностных характеристик террористок в этом убеждает. Однако этим особенностям никогда не придавалось большого значения, не в полной мере учитываются они и сейчас. «Женская преступность - температурный лист общества, - считают сотрудники ГНЦ имени Сербского Кира Иммерман и Маргарита Качаева. - Количество женщин, вступающих в конфликт с законом, отражает уровень социального неблагополучия. Характерно, что среди криминальных представительниц слабого пола процент душевнобольных выше, чем у мужчин!

Увы, если душевная болезнь выражена неявно, следователю просто не приходит в голову усомниться в здоровье обвиняемой, и тихие, отупевшие женщины идут по кругу - из зоны в зону. Страшно, что статистика отмечает рост числа женщин,

отбывающих срок за такие тяжкие преступления, как умышленное убийство, умыш-

ленное нанесение тяжких телесных повреждении, соучастие в изнасиловании...» .

Упомянутые сотрудницы утвердительно отвечают на вопрос о существовании чисто женской преступности и выдвигают в пользу этого весьма убедительные аргументы: «Женская психика устроена иначе, нежели мужская. Есть психические заболевания, которые встречаются только у женщин, например послеродовой психоз. Известны случаи, когда в этом состоянии мать может убить своего новорожденного ребенка. Потом долго будет носить свое горе в себе, в ужасе вспоминая содеянное. Но проходит время, женщину выписывают из больницы, она беременеет и... убивает опять.

Известны случаи, когда женская ревность по своей силе и страстности превосходила мужскую и выражалась крайне жестокими способами. Могут изощренно отомстить изменнику, отрезав половой член. Или мстят соперницам, убивая их детей. Тут жестокость не знает границ. Мужчинам такое не свойственно. Бывает, женщины идут на убийство своих детей, чтобы как можно больнее наказать мужа. Ведь, с точки зрения женщины, ребенок - самая большая ценность.» .

В литературе отмечается, что для многих террористов прошлого были характерны различные патологические явления: исключительная жертвенность, тяга к смерти выражающаяся в суицидальных мотивах (покончили с собой Рашель Лурье, Эсфирь Лапина, Софья Гинзбург, Софья Хренкова, по непроверенным данным, Лидия Руднева, Егор Сазонов), психические аномалии. Все это полностью соответствует приведенным выше психологическим характеристикам женской преступности.

О.В.Будницкий в одной из своих статей пишет по этому поводу: «Несомненно, что многие террористки не отличались устойчивой психикой. Другой вопрос - была ли их психическая нестабильность причиной прихода в террор или следствием жизни в постоянном нервном напряжении или, в ряде случаев - тюремного заключения. Во всяком случае, уровень психических отклонений и заболеваний среди террористок был очень высок. Психически заболели и умерли после недолгого заключения Дора Бриллиант и Татьяна Леонтьева. Умело изображали из себя сумасшедших, будучи в заключении еще до совершения терактов, Рогозинникова и Руднева. Врачи им поверили. Было ли дело только в актерских способностях?»1. Следует отметить, что женщина-террористка изначально представляет гораздо большую общественную опасность, поскольку вызывает меньше подозрений и имеет более широкое поле «деятельности».

В заключение следует на основе проведенного эмпирического исследования дать социально-криминологический «портрет» (не являющийся, однако, абсолютным) современного российского террориста, совершающего захваты заложников, похищения людей, криминальные взрывы и другие преступления подобного рода. В основной своей массе это молодые люди в возрасте до 40 лет, больше половины из которых не имеет семьи. Уровень образования не высок - как правило не выходит за рамки средней школы. Практически каждый из них обладает солидным криминальным опытом: две-три судимости с отбыванием наказания в местах лишения свободы и является членом организованной преступной группы. Характерна низкая степень положительных социальных связей. Как показывают данные опроса практических работников ОВД, именно в криминальной среде, являющейся «группой риска», следует искать потенциальных террористов. Большое поле деятельности здесь открывается для сотрудников оперативных аппаратов, в том числе УИС, которые могут на ранней стадии выявить лиц, склонных к совершению анализируемых видов преступлений.

Из всего сказанного вытекают следующие выводы: 1)

не существует универсального типа террориста, 2)

можно лишь говорить с определенной долей условности о некоторых категориях лиц, в большей степени склонных к совершению актов терроризма, 3)

наиболее вероятными из таковых являются представители криминальной среды и люди с психическим расстройствами.

Одной из сложнейших проблем в системе криминологических исследований является, как известно, изучение личности субъекта преступлений. Применительно к изучению проблемы борьбы с преступностью этот вопрос занимает, по сути, одно из лидирующих положений. Столь большое внимание отмеченному вопросу связано с тем, что именно в личности индивида преломляются все противоречия: как внутренние (психические, психологические, физиологические), так и внешние (коммуникативные, ролевые, ситуативные и пр.). Именно на личность оказывает влияние и в конечном счете так или иначе отражается среда обитания с ее целым спектром социальных, экономических, идеологических, политических и иных составляющих. Как нам представляется, попытка проанализировать основные особенности личности индивида - это один из действенных методов проникновения в существо стоящих перед криминологом исследовательских задач. Таким образом, криминологическая характеристика личности индивида способна в определенной мере пролить свет, в том числе на причины отклоняющегося поведения последних.

Видимо, изучение личности субъекта анализируемых видов преступлений также не является исключением. Личность человека вообще и правонарушителя в частности представляется достаточно многогранной. Она связана с обширным количеством факторов, определяющих с разных сторон (социальной, психологической и биологической) проблему распространения экстремистских взглядов среди населения, особенно в молодежной среде.

Стало уже классическим, что при характеристике личности делинквента ее обозначают через целостную совокупность взаимосвязанных черт, свойств и качеств участника и носителя тех или иных общественных отношений. При этом включают в это понятие четыре основных компонента или так называемых подсистемы:

• 1) социально-демографическую характеристику (пол, возраст, образование, семейное положение и т.д.);
• 2) социальный статус личности, определяющийся принадлежностью лица к определенному социуму;
• 3) социальные функции (роли) личности, вплетающие совокупность видов деятельности лица в ткань общественных отношений;
• 4) нравственно-психологическую характеристику, отражающую отношение личности к социальным ценностям и выполняемым социальным функциям .

Таким образом, характеристика личности преступника представляет собой структурированные сегменты качеств, прямо или косвенно связанных с антиобщественным поведением человека, обусловливающих или облегчающих совершение преступления либо дающих возможность понять его причины.

Наиболее устойчивые отношения образуют систему ценностных ориентаций (оснований дифференцированной оценки действительности, общественных отношений по значимости) и мотивации поведения (побуждений, вызывающих активность и определяющих выбор поступков, действий).

Далее следует отметить, что личность экстремиста и террориста формируется, как правило, еще до момента совершения им преступлений, поэтому важно исследовать не только генезис противоправного поведения такого лица, но и проанализировать факторы, явившиеся «пусковой кнопкой» включения установок в виде экстремизма и национализма.

Динамика приобщения к деятельности экстремистских и террористических групп по различным возрастным группам молодежи обозначена в табл. 16.1.

Таблица 16.1

Динамика приобщения к деятельности экстремистских и террори- стических групп по различным возрастным группам молодежи

Из приведенной таблицы следует, что рост экстремизма и приобщения к террористической деятельности идет специфическим образом, а именно по накопительной схеме до определенного возрастного рубежа.

Вместе с тем наиболее заметными в соответствующей схеме являются различия в темпах прироста мужской и женской преступности в зависимости от достижения того или иного возраста. Как следует из таблицы, если у лиц мужского пола наиболее опасным возраст приобщения к актам уголовно-наказуемого экстремизма является 16-18 лет, то у лиц женского пола апогей приходится уже на возраст 18-25 лет.

В ходе опросов было обращено внимание на определенные закономерности приобщения отдельных молодых людей и девушек к деятельности неформальных групп экстремистской и террористической направленности. Например, у некоторых юношей и девушек указанный период совмещается с началом психологической деморализации, которая, в свою очередь, совпадает с проблемами в семье. В ряде случаев семейная обстановка для таких несовершеннолетних становится невыносимой и потому, что некоторые отчимы пьянствуют.

При психической деморализации у несовершеннолетних отмечаются нарушения в структуре их потребностей и интересов. В силу возрастных особенностей и недостаточности жизненного опыта подростки в неблагополучных семьях воспринимают такой образ жизни родителей как норму, считают естественным разрешение бытовых и досуговых конфликтов насильственным путем. В этих семьях подростки, путем личного наблюдения, воспринимают агрессивно-жестокие формы поведения.

В ходе исследования представлял интерес вопрос об уровне образования среди интересующего нас контингента лиц, достигших 17 лет. Среди всех обследованных лиц не имели образования 1,6%. Если отбросить 4% не ответивших, то окажется, что подавляющее большинство (98%) учатся или учились в прошлом.

Контрольная группа респондентов уровнем образования мало чем отличалась. Большинство (87%) имеет среднее или незаконченное среднее. Вместе с тем сравнение обоих групп по характеру успеваемости указывает на то, что лица, идентифицировавшие себя, например, с футбольными фанатами либо со скинхедами, зачастую имели более низкую успеваемость. Особенно это становится заметным у лиц, принимавших более длительное участие в группах с экстремистскими установками. Пристрастие к экстремизму очень скоро притупляет всякий интерес к получению знаний. Таким образом, интеллектуальная, нравственная и социальная деградация - удел значительной части лиц, вошедших в неформальные группы с экстремистскими установками, и это обстоятельство, по сути дела, нивелирует отличия, связанные с формальным образовательным цензом.

Не менее значимое влияние оказывает на уровень приобщения к действиям экстремизма среди молодых людей их место жительство (город, поселок городского типа, сельская местность).

Большинство лиц, входящих в неформальные группы экстремисткой и террористической направленности, - горожане. Всего в столице и в других городах страны проживает (или проживали до заключения) 91% опрошенных, а 79% всего контингента родились в городах. Выходцев из села и тех, кто проживает (или проживали) там постоянно, значительно меньше - 1 %. Невелика доля и тех, кто родился и живет в поселках городского типа - 5%. В числе причин, по которым экстремизм не нашел широкого распространения среди подростков сельских районов, можно назвать особенности образа жизни, в частности, высокий уровень их занятости в личном подсобном хозяйстве, более жесткий социальный контроль, значительные сложности в коммуникативной организации экстремистов-единомышленников, удаленность от источников специфической пропаганды и агитации и т.д.

Среди всего контингента опрошенных 7% вообще не имели родителей и провели детство в специальных детских домах или интернатах, а также под опекой дедушек и бабушек либо иных ближайших родственников. В основном это были подростки, чьи родители были в разводе, рано умерли либо отбывали срок заключения.

Говоря о неблагоприятном морально-психологическом климате, многие опрошенные имели в виду стойкую неприязнь членов семьи друг к другу, частые ссоры, скандалы, драки, грубость в повседневном общении, атмосферу враждебности и пр.

Однако соответствующую оценку следует воспринимать с определенным нивелированием. Во-первых, учитывая возраст несовершеннолетнего, трудно требовать полновесной и адекватной оценки как отношений в семье, так в ближайшем окружении. Во-вторых, вполне естественно, что у подростка может быть искаженное восприятие действительности, стирание граней между тем, что плохо или хорошо, и тем, что выходит за рамки общепринятого. Несмотря на соответствующее искажение в восприятии окружающего мира у подростков, именно последнее для нас имеет объективное значение, так как благодаря ему становится возможным материализовать шкалу ценностей молодых людей, определить их предпочтения и вкусы, выявить поведенческую мотивацию.

Высокая внушаемость, непосредственность восприятия, формирование поведения главным образом на основе подражания, зависимость от родителей обусловливают высокую подверженность детей влиянию окружающей неблагоприятной семейной обстановки, в том числе восприятию наблюдаемым ими агрессивно-жестоким формам поведения. Однако было бы неверно делать вывод о том, что само по себе наблюдение примеров агрессивно-жестокого поведения в семье ведет к автоматическому усвоению их подростками.

Другим фактором, напрямую оказывающим неблагоприятное воздействие на обстановку в семье, является наличие среди ее членов судимых. Как показали опросы, у 23% опрошенных в семье были судимые. Как правило, судимость имелась у кого-то из мужской «половины» семьи. Чаще всего это были братья опрошенных.

Отмеченные предпосылки закономерно приводили к неблагоприятному морально-психологическому климату в семье. Более детальное изучение генезиса соответствующей внутрисемейной атмосферы потребовало не только обследования условий, при которых жил и воспитывался среднестатистический футбольный фанат или скинхед, но и причин, приводящих к такой обстановке с точки зрения самих респондентов.

Как показывают многочисленные исследования, нередко, признавая справедливость предъявляемых к ним требований со стороны ближайших родственников, многие молодые люди не в состоянии преодолеть чувство раздражения, озлобленности, а то и неприкрытой враждебности к близким. Кроме того, как мы уже отмечали ранее, эмоциональное восприятие окружающей действительности у исследуемого контингента является несколько притупленным. И нередко подростки только фиксируют происходящее, оставаясь ко всему равнодушными.

Нравственная и эмоциональная обстановка неблагополучных родительских семей зачастую не обеспечивает молодому человеку ровного, спокойного воспитания, формирования у него чувств защищенности и собственного достоинства, веры в жизненные перспективы.

В семьях экстремистски ориентированных лиц подростки в пять раз чаще ощущали равнодушие к себе, понимали, что ими тяготятся, их почти вдвое чаще излишне контролировали, навязывали свою волю и наказывали.

Библиотеки, театры, концертные и выставочные залы, различные кружки и объединения по интересам, которые есть в каждом городе, особенно в столице, становятся менее всего привлекательными для молодежи, в среде которых в последние годы резко снизились эстетические, духовные и интеллектуальные потребности. В то же время идеи экстремизма и национализма или, иными словами, черно-белое восприятие мира вряд ли оставляют место интеллектуальному и эстетическому развитию личности.

По данным нашего опроса, основными местами концентрации молодежи являются парки и скверы, стадионы, бары и дискотеки. С широким распространением видеотехники, возможностей всемирной сети «Интернет» среди населения кинотеатры перестали пользоваться у молодых людей широкой популярностью (хотя в последнее время среди молодежи наблюдается всплеск посещений именно кинотеатров).

Аналогичную картину рисуют и данные, характеризующие интерес обследованного контингента лиц к художественной литературе: 49% уже давно ничего не читают, остальные 42% берут в руки книгу время от времени. Согласно опросам мотивы чтения зачастую можно обозначить как желание «убить время». Чтение представляет бессистемность, невзыскательность, дурной вкус. Незатейливая приключенческая литература, фэнтези и детективы - вот и все жанры, вызывающие у респондентов определенный интерес.

В то же время опросы выявили неподдельный интерес к «самиздату», раскрывающему националистические воззрения и идеи, основанные на западных первоисточниках. Несколько меньше интерес к исторической литературе, главным образом посвященной историческим личностям завоевателей (Франко, Муссолини, Наполеон, Македонский, Чингиз-Хан и пр.). Однако, как показало исследование, среди обследованной категории встречаются лица, которые являют собой разительный контраст с общей массой: знают новинки отечественной и зарубежной прозы, ценят поэзию и даже сами пробуют писать. Но эти случаи следует отнести к исключительным.

Следовало бы также остановиться на некоторых психологических аспектах делинквентного поведения молодых людей. В частности, на причинах насилия среди соответствующего контингента и проблемах неверного воспитания человека. Отсутствие или недостаток внимания и заботы, авторитарное принуждение или грубый диктат или в равной мере потакание и баловство приводят к формированию личности особого рода, абсолютно неподготовленной к существованию в реальном мире и решению неизбежных конфликтов. Комплекс неполноценности делает этих людей крайне раздражительными, агрессивными, склонными к неконтролируемым взрывам чувств. Можно, вероятно, утверждать, что «социальная неприспособленность» есть следствие чувства неполноценности и стремления к превосходству. Термины «комплекс неполноценности» и «комплекс превосходства» выражают факт уже закрепившейся плохой социальной адаптации . Отсюда насильственно-агрессивные по отношению к окружающим либо по отношению к самому себе действия. На эти же субъективные, личностные детерминанты насильственных преступлений указывают авторы исследования «Психология преступника и расследования преступлений» 1 . В частности, специалисты называют в качестве таковых социальную отчужденность и неадаптированность личности, формирование которой происходит в неблагоприятном семейном окружении (холодность, невнимание, а порой и жестокость со стороны родителей или их антисоциальные установки с момента рождения).

О том, что те или иные проявления агрессивности тесно связаны с типами человеческой культуры, наглядно свидетельствуют антропологические исследования. Они показывают, что переживания и эмоции, порождаемые как внешними, так и внутренними причинами, выражаются у человека обычно в форме, принятой в той культуре, к которой он принадлежит.

Заметную роль в мотивации преступного поведения играют чувства и эмоции негативного характера: гнев, страх, месть враждебность и т.п. Агрессивное поведение, тесно связанное с этими эмоциями, выражается в драках, побоях, оскорблениях, телесных повреждениях, убийствах, отчасти в изнасиловании, в повреждении либо уничтожении имущества. Именно такое поведение нередко рассматривается в качестве наиболее убедительной модели, подтверждающей тезис о генетической природе преступности. При этом полагают, что агрессивное, особенно недостаточно мотивированное поведение есть прямое проявление генетического неблагополучия индивида, пусть даже и не выраженного в хромосомной аномалии.

Так, Ю.М. Антонян, исследующий роль бессознательного в преступном поведении насильственных преступников, пишет: «... Одним из наиболее распространенных мотивов... является защита от возможной, часто несуществующей агрессии со стороны окружающих... Такого рода преступники постоянно или очень часто ощущают враждебность среды, и их преступные действия имеют субъективный смысл защиты от нее. Отсюда - постоянное напряжение, подозрительность, конфликтность, поиск «врагов», часто провоцирование конфликтов и бурная реакция на ими же созданные острые ситуации» .

Особо значимое место в процессе социализации принадлежит неформальному окружению и стихийным группам. Молодые люди, в силу особенностей своего возраста, нуждаются в постоянном общении со сверстниками и большую часть свободного времени (по данным нашего исследования, около 90%) проводят вне дома, в кругу друзей. Образовавшийся в позитивной системе общения вакуум несовершеннолетний стремится во что бы то ни стало заполнить. Он ищет и находит другую микросреду (таких же, как и сам, подростков), где наконец обретает «общественный» статус и признание, возможность, удовлетворить жизненно необходимую потребность в общении. Именно в неформальном окружении, референтных группах несовершеннолетние, совершившие насильственные преступления, не только чаще наблюдают образцы агрессивного поведения, но и сами участвуют в насильственном разрешении возникающих конфликтов .

Исследование показало, что все 100% футбольных фанатов и скинхедов наблюдали в своем неформальном окружении насильственные действия либо сами участвовали в них. Среди лиц контрольной группы этот показатель ниже и составляет 56%.

Выявлены также серьезные различия в характере ссор в неформальном окружении обследованного контингента лиц и контрольной группы подростков. Молодежные неформальные группы с экстремистскими установками в три раза чаще, по сравнению с обычными молодыми людьми, проявляли агрессивность, кричали, ругались, применяли силу в ссорах с друзьями (соответственно, 30,8 и 10,0%).

Еще чаще использовалась физическая сила при решении конфликтов с незнакомыми людьми - более чем в 70% случаев. Одной из основных причин, вызывающих ссоры с незнакомыми и малознакомыми людьми, респонденты считают необходимость «укрепить свой статус». Известно, что принадлежность к экстремистской группе с ее достаточно жестокой регламентацией внутригрупповых отношений, обязывает подростка даже вне зависимости от его собственных интересов выступать на стороне группы.

Кроме отмеченного, конформность молодого человека значительно возрастает с приходом в группу. Стремясь во что бы то ни стало утвердиться в группе, получить признание, одобрение и положительное отношение со стороны ее членов, подросток быстро приспосабливается к нормам и требованиям группы. В таких условиях существенно возрастает внушаемость, эмоциональная зараженность, благодаря чему несовершеннолетний ориентируется уже не на собственный интерес, а на коллективные требования, реализуя их как свои собственные.

Неформальное окружение преступников, их референтные группы в значительной степени заражены лицами, допускающими аморальное и антиобщественное поведение. Среди друзей осужденных за насильственные преступления были судимые (39%), состоящие на учете в милиции (68%), нарушающие общественный порядок (36%), употребляющие в разговоре нецензурную брань (76%), злоупотребляющие спиртными напитками (55%).

При общей «зараженности» окружения неформальных молодежных групп и движений, совершающих насильственные преступления, среди их друзей и знакомых четко прослеживается большое число лиц, злоупотребляющих спиртным и наркотическими средствами. Именно нормам и правилам поведения этих групп, зачастую связанными с культом силы, искаженными представлениями о нравственных понятиях, личных потребностях, в том числе по отношению к употреблению алкоголя, следуют несовершеннолетние преступники. Изучение неформального окружения осужденных по материалам уголовных дел показало, что, как правило, обязательным элементом общения, времяпрепровождения в их среде было употребление спиртных напитков. Подавляющее большинство террористов (81%) начали употреблять спиртные напитки и наркотических средств еще в подростковом возрасте.

Националистическая идеология как раз и направлена на обострение чувства принадлежности индивида к нации, этносу. Она сминает все индивидуальные, личностные особенности человека, подавляет их предполагаемым общим национальным признаком. Индивид отождествляется, растворяется в национальном или этническом сообществе, а национализм в своих программных установках всегда направлен на усиление этого отождествления.

Индивид в условиях социальной дезинтеграции, ухудшения экономической жизни, социально-психологического дискомфорта, чувствуя свою сопричастность к общей и безликой духовной силе, какой представлен ему национализм, полагает, что он обрел себя. Его эмпирическая незначительность как индивида, социального «атома», песчинки в огромном мире восполняется причастностью к «общей» судьбе нации, национальной группы под давлением националистической идеологии. Судьба нации превращается для него в высшую моральную и политическую программу, реализация которой мыслится только за счет интересов других наций и этносов. И если дело дошло до насильственного конфликта при решении такого рода задач, то разумная аргументация, основанная на логике, моральных критериях, становится невозможной. В националистической идеологии конечными аргументами в общественно-политических дискуссиях или конфликтных столкновениях становятся те, которые направлены на обоснование и укрепление приоритета национальных интересов. «Национальная» аргументация является единственным высшим критерием оценки происходящих событий, а те критерии, которые не соответствуют укреплению национальных интересов, попросту отбрасываются.

Данные о личности виновного могут иметь значение для установления причин, целей, мотивов и характера его неправомерных действий. Поэтому следователю по делу необходимо выяснить:

Образование, профессия, род занятий субъекта преступления;

Характер, направленность личности, особенности воспитания в семье, школе, т. е. должны быть установлены истоки формирования личности виновного;

Отношение к окружающим, в том числе по национальному, расовому признакам;

Занятие научной и творческой деятельностью, предмет и результаты этой деятельности, не связаны ли с экстремистской деятельностью;

Не является ли он сторонником учения о разделении наций и рас на высшие, избранные и неполноценные;

Какую литературу (художественную, специальную) имеет, читает, изучает, а какую отвергает, где приобретает указанную литературу;

Поддерживает ли контакты с лицами, занимающими экстремистские позиции, если да, то с кем именно, в чем проявлялись эти контакты;

Уровень интеллекта, эрудиция, состояние психики;

Наличие увлечения;

Уровень материальной обеспеченности, источник и размер официальных и иных доходов;

Принимал ли ранее участие в каких-либо конфликтах, в том числе на национальной, расовой почве, если да, то в каких;

Привлекался ли ранее к каким-либо видам ответственности, если да, то когда, кем, как реагировал на это и изменил ли свое поведение;

Привлекался ли ранее к уголовной ответственности за совершение преступлений экстремистской направленности;

Переходя к изучению сведений о лице, совершившем преступление экстремистской направленности, необходимо обратить внимание, что современное экстремистское движение опирается почти исключительно на молодежь, однако лидеры экстремистских направлений могут быть и более старшего возраста. Как ни странно, весьма велико участие молодых интеллектуалов, не нашедших свою нишу в этом обществе, представителей артистической богемы.

Опасность экстремизма заключается не только в вовлечении людей в преступную экстремистскую деятельность, но и в негативном воздействии на их личность, формировании нравственно и мировоззренчески дезориентированной личности. Поэтому в современных условиях эффективное противодействие экстремизму невозможно без учета, анализа и обобщения данных о личности экстремиста, его внутреннем мире, нравственно-психологических и личностных свойствах, особенностях их формирования в процессе жизнедеятельности, условиях и факторах, предопределивших его становление на путь экстремизма. Прежде чем приступить к анализу личности участника неформальных экстремистских организаций (группировок), следует отметить, что вряд ли можно дать единую универсальную криминологическую и социально-психологическую характеристику личности экстремиста, так как понятие «экстремистский тип личности» является неоднозначным и трудно поддается четкому определению. В целом можно согласиться с мнением о выделении двух типов личности экстремиста:

Экстремист, осуществляющий свою преступную деятельность главным образом в регионах, где имеют место ложно понимаемые идеи «суверенитета» республик в составе Российской Федерации, борьбы за национальную «независимость» (Чечня, Дагестан и т.п.). Криминальное поведение такого типа преступной личности детерминируют такие факторы, как призывы к формированию независимого от России государства, насильственное или путем обмана вовлечение в борьбу за «независимость», а также искажение идей ислама (в основном в форме призывов борьбы с «неверными»);

Экстремист, совершающий преступления преимущественно в других регионах России, как правило, в крупных мегаполисах, финансовых и промышленных центрах. В данном случае преступник, не имея устоявшихся жизненных ориентиров в силу игнорирования общечеловеческих ценностей (семьи, карьеры, уважения к отчизне и т.п.) и желая продемонстрировать свою «уникальность» либо подтвердить приверженность своим антисоциальным установкам, чаще всего сопряженным с ненавистью к людям другой расы или веры, совершает преступления экстремистского характера.

Первый тип личности экстремиста нередко связан с проявлением так называемого религиозного экстремизма, а второй - с осуществлением молодежного экстремизма. Несмотря на то, что первый тип в основном осуществляет террористическую деятельность (по сути, речь идет о личности «крайнего» экстремиста - террориста), оба типа представляют существенную угрозу для безопасности российского общества и государства. Так, председатель Совета муфтиев России шейх Равиль Гайнутдин отмечает: «Для нас нет никакой разницы между ультранационалистическими организациями в российских городах и экстремистами на Кавказе, использующими исламские лозунги. Даже беглого знакомства с их идеями достаточно, чтобы выявить общего заказчика, цель которого - развалить Россию через развязывание межэтнической и межконфессиональной бойни».

Ввиду того что терроризм, как наиболее опасная форма организованной преступной деятельности, является видом экстремизма, можно предположить, что социально-психологические предпосылки становления террористического и экстремистского типов личности в целом идентичны.

Формирование личности экстремиста и его социально-психологического портрета происходит в результате специфической конвергенции трех важнейших детерминант развития личности: социокультурной среды (демография, образование, религия, национальная принадлежность и др.); неосознаваемых механизмов личностного развития (психодинамика поведения и общения, психологические защиты и т.п.); формирования экстремистской направленности (осознаваемые мотивы, ценности (в том числе религиозные) и т.п.).

В криминологической литературе выделяются шесть групп признаков, характеризующих личность преступника: 1) социально-демографические; 2) уголовно-правовые; 3) характер различных сфер жизнедеятельности и социальных связей; 4) нравственные качества; 5) психологические признаки; 6) физико-биологические характеристики.

Анализ социально-демографических признаков экстремистов показывает, что в экстремистской деятельности в основном принимают участие лица мужского пола. Однако на практике нередко членами и даже лидерами неформальных молодежных экстремистских организаций (группировок) становятся также лица женского пола (молодые девушки).

В январе 2009 г. в Москве была обезврежена молодежная экстремистская группировка, состоящая из четырех человек, лидером (главарем) которой была девушка. Членами этой группировки был совершен ряд террористических актов и убийств по экстремистским мотивам.

В июне 2009 г. в Московской области по подозрению в разжигании межнациональной розни сотрудниками Центра «Э» ГУВД Москвы (Центр противодействия экстремизму) была задержана 22-летняя студентка пятого курса одного из вузов, которая разместила в своем интернет-блоге выдержку из неофашистской брошюры «Пособие по уличному террору», предварительно изменив ее заголовок на «Пособие по уничтожению лиц кавказской национальности». Эта выдержка представляла собой инструкцию по борьбе с лицами «неславянского происхождения», которые именуются «биомусором», недостойным существовать в одном пространстве с «белой расой». В «Пособии по уличному террору» подростки призываются сплачиваться в группы – «белые патрули» и организовывать нападения на приезжих из стран ближнего зарубежья, используя тактику точечного террора. При обыске у девушки была обнаружена литература экстремистского характера.

В настоящее время участниками неформальных молодежных экстремистских организаций (группировок) и экстремистских сообществ являются лица в возрасте от 14 до 30 лет, нередко и несовершеннолетние - 14 - 18 лет. Более того, удельный вес лиц, не достигших 18-летнего возраста, составляет более 23%, т.е. почти четверть от общего числа осужденных за совершение преступлений экстремистской направленности. Указанный достаточно высокий процент подростковой экстремистской преступности непосредственно связан с тем, что именно возраст от 14 до 18 лет наиболее оптимален для «впитывания» радикальных националистических, ксенофобских и экстремистских идей, а, следовательно, лиц данной возрастной категории проще всего идеологически подготовить для совершения экстремистских акций. Этим, возможно, объясняется также то, что нередко подростки, примкнувшие к экстремистским рядам, являются выходцами из вполне благополучных семей. Нужно обратить внимание, что подростки нередко выступают не только в качестве исполнителей, но и лидеров молодежных экстремистских организаций.

Необходимо отметить, что в последнее время наблюдается сравнительно новая тенденция в сфере экстремистской преступности - экстремизм неформальных молодежных экстремистских организаций (группировок) национальных меньшинств (так называемых «черных ястребов»). Думается, такого криминологического развития ситуации следовало бы ожидать, так как экстремизм - явление, нередко порождающее «ответный экстремизм». Опасность криминальной ситуации «экстремизм - ответный экстремизм» состоит в возможности возникновения масштабных межнациональных, межэтнических, межрелигиозных столкновений, «националистических» погромов и массовых беспорядков в том или ином субъекте Федерации, что, в свою очередь, приведет к росту терроризма и сепаратизма, то есть будет прямой угрозой национальной безопасности России.

В октябре 2009 г. Дорогомиловский районный суд Москвы вынес приговор по делу о группировке «черных ястребов» - молодых «кавказских» националистов, которые в мае 2008 г., выкрикивая экстремистские лозунги, жестоко избили в вагоне метро двух лиц 17 и 19 лет. Во время нападения они применили нож и пневматическое оружие, а процесс избиения сняли на видео и выложили в Интернете. Членам группировки суд назначил наказание в виде лишения свободы на срок от четырех до семи лет. Интересно, что ответная акция националистов «оппозиционного крыла» была сделана еще до вынесения приговора суда. В сентябре 2009 г. четырьмя выстрелами киллера был убит член группировки - 18-летний Р. Халилов, а лидер группировки - Р. Мамедов был ранен. Вскоре после этого на одном из сайтов русских неонацистов появилось заявление боевой группы - так называемой «Боевой организации русских националистов» (БОРН), которая взяла на себя ответственность за совершенное убийство.

В экстремистской деятельности, как правило, участвуют физически здоровые и психически вменяемые лица (в том числе активно занимающиеся различными видами спорта), но имеющие определенные нравственно-психологические особенности личности (нередко приобретенные). В то же время необходимо отметить, что участниками неформальных молодежных экстремистских организаций являются также в целом положительно характеризующиеся образованные молодые люди до 30 лет, с хорошим гуманитарным образованием, знанием законов, умением конспирироваться, стрелять, заботиться о собственном здоровье. Отличаются они лишь приверженностью расистской идеологии и жестокостью.

В то же время связи с агрессивно-жестоким характером преступлений экстремистской направленности целесообразно рассмотреть вопрос о возможном наличии у экстремистов психопатологических отклонений, а также стабильного пристрастия к употреблению наркотических средств и психотропных веществ.

В августе 2009 г. в Москве по подозрению в совершении серии террористических актов с помощью взрывных устройств был задержан 16-летний подросток - учащийся второго курса техникума экономики и права. Он входил в состав неонацистской группы, члены которой познакомились в Интернете и решили «попугать Москву взрывами». В Интернете неонацист выложил о себе следующую информацию: «Политические взгляды - социалистические, религиозные - языческие; деятельность – «мочу чурок»; интересы - скинхеды, Адольф Гитлер, СС, наци; любимая книга – «Майн Кампф»; любимая игра – «Холокост». У него были изъяты литература экстремистского содержания и листовки, призывающие к убийствам представителей социальных групп. Интересно, что по месту учебы в целом он характеризовался положительно. Подросток страдал психическим заболеванием (шизофрения) и состоял на учете в психоневрологическом диспансере. Очень удивительно: ему было предъявлено обвинение не за совершение террористическо-экстремистских действий, а по статьям 213, 222 и 223 УК РФ.

Надо сказать, что лидеры (главари) экстремистских организаций (группировок, сообществ) могут вообще не испытывать специфических фанатических эмоций, а лишь имитировать их, или испытывать их на достаточно низком уровне (иначе они не смогут эффективно выполнять свои управленческие, организационно-технические функции). Для рядовых экстремистов-исполнителей сильные фанатические эмоции являются эпизодическим кратковременным всплеском, спровоцированным либо вождями-идеологами, либо чрезвычайными обстоятельствами.

Существенное влияние на совершение преступлений экстремистской направленности имеют нравственно-психологические качества личности экстремистов. Так, в литературе выделяются следующие психологические качества исполнителей экстремистско-террористической деятельности:

Ярая приверженность какой-либо идеологии вплоть до фанатизма и групповой нарциссизм предполагают наличие нарциссического радикала в структуре личности;

Экстремальность деятельности и ее группо-центрический характер предполагают преобладание групповой идентичности над эго-идентичностью и слабую выраженность последней;

Ориентация на насилие и устрашение предполагает наличие выраженного параноидного радикала в структуре личности.

Указанные особенности в личности экстремиста будут весьма выраженными, а представленные в более мягкой форме они будут проявляться в виде ксенофобии. По мнению Е.Н. Юрасовой, «у лиц, склонных к ксенофобии, преобладают архаичные защиты, сильно искажающие реальность. При этом искажениям подвергается в первую очередь восприятие их взаимоотношений с социумом. Они зависимы от внимания окружающих, но плохо понимают, как их воспринимают другие люди, так как блокируют признаки негативного отношения (отрицание), приписывают другим свои собственные отрицательные черты».

Идеология - это целостная система убеждений, которая дает социальной группе рациональное обоснование своего происхождения, существования и целей, на которые она вдохновляет, а также средств для достижения этих целей. Экстремизм, составными элементами которого выступают нетерпимость, ксенофобия, национализм и фашизм, основывается на экстремистской идеологии - целостной системе экстремистских убеждений. Наиболее сложным аспектом борьбы с экстремизмом и лицами, приверженными экстремистской идеологии, является то, что их убеждения коррекции практически не поддаются.

Суть экстремистской идеологии целесообразно рассмотреть на примере экстремистской деятельности в Санкт-Петербурге нацистской банды Боровикова - Воеводина (обезврежена в мае 2006 г.), участники которой определяли себя как Боевая террористическая организация Невограда (БТО) (в количестве 14 человек; один из лидеров банды - Д. Боровиков был убит при задержании). Члены банды провозгласили своей идеологией «гитлеризм» и человеконенавистничество. Анализ выдержки из идеологии задержанного лидера БТО А. Воеводина показывает его экстремистские стремления к превращению страны в «платформу для вторжения в другие страны, в которых будут проведены этнические чистки и оставлены только белые» и к «созданию расы с нуля из 1000 белых мужчин и 1000 женщин». Такая идеология невольно наводит на следующие вопросы: каким образом планируются «вторжение в другие страны», «проведение там этнических чисток» и «создание расы с нуля»? Фактически это возможно лишь в случае захвата (насильственного или ненасильственного) экстремистами власти в стране. В этом и состоит главная угроза экстремизма для национальной безопасности России. Поэтому именно на недопущение такого развития событий должны быть направлены все усилия государства.

Агрессивность - наиболее распространенное общеопасное свойство личности экстремиста. Необходимо заметить, что агрессивность экстремиста может быть направлена не только на окружающих, не разделяющих его экстремистских идей, но и на самого себя, что, в частности, выражается в его склонности к суицидальному поведению и нанесению физического вреда самому себе.

В начале 2009 г. в Москве по подозрению в убийстве девяти человек был задержан один из лидеров (главарей) столичных неофашистов, который покончил с собой в камере ГУВД, вскрыв себе вены на руках. Издаваемый им журнал неофашистов обвинил в произошедшем сотрудников милиции. Однако на сайте этого журнала постоянно говорилось о необходимости для настоящего скинхеда иметь «на всякий случай» вшитое в одежду лезвие. В марте 2009 г. у себя дома в Москве из охотничьего ружья застрелился другой неофашистский лидер, близкий друг погибшего.

В феврале 2010 г. в связи с подозрением в нападении на иностранцев милицией были задержаны 20-летний курьер частной фирмы и 23-летний учащийся вечерней школы. Во время допроса в милиции 20-летний молодой человек, выкрикнув, что не будет «сидеть с чурками», схватил со стола канцелярские ножницы и вонзил их себе в шею. Задержанный скончался.

Характеризуя личность участников неформальных молодежных экстремистских организаций (группировок), совершающих деяния экстремистской направленности, следует отметить, что нередко указанные лица:

Совершают ритуально-издевательские, изощренно-жестокие деяния;

Целенаправленно оснащаются различными видами оружия;

Вступают в ряды экстремистов из различных неформальных молодежных субкультур (например, некоторые представители военно-патриотических, военно-спортивных, военно-исторических клубов или обществ, футбольных фанатов и т.п.), а также из категории лиц, ранее судимых.

В январе 2009 г. в Москве убили уроженца Киргизии. Труп погибшего был истерзан. В заключении судебно-медицинской экспертизы зафиксировано более 50 ножевых ранений. Убийцами на трупе было оставлено письмо нацистского содержания со свастикой, в котором указывалась экстремистско-националистическая причина расправы.

В сентябре 2009 г. в Москве в ходе спецоперации ФСБ был задержан один из лидеров скинхедовского движения (возраст - 28 лет), подозреваемый в приобретении и хранении оружия. При задержании он произвел пять выстрелов из огнестрельного оружия по сотрудникам ФСБ, одного из которых тяжело ранил. При обыске у него были найдены револьвер, два глушителя к нему и охотничье ружье в разобранном виде.

С точки зрения выполняемой роли и занимаемого места в иерархии экстремистского движения можно выделить четыре основных криминолого-психологических типа личности экстремиста:

Рядовой экстремист-исполнитель;

Лидер экстремистской организации (группировки) или экстремистского сообщества;

Ближайшие идейные соратники (сподвижники) вождя-идеолога;

Вождь-идеолог (экстремист-идеолог) - идейный вдохновитель, проповедник экстремизма.

Следовательно, анализ нравственно-психологических и личностных особенностей экстремиста выявляет причины формирования устойчивых криминогенно-экстремистских свойств личности экстремиста, позволяет отнести его к определенному криминолого-психологическому типу и более точно установить мотивы преступления. Необходимо также заметить, что оценка личности экстремиста определяет социально- и нравственно-психологическую характеристику лица и не имеет значения для квалификации деяния, однако учитывается при индивидуализации наказания.

Становится очевидным, что при квалификации преступлений экстремистской направленности сегодня недостаточно знаний о психологическом наполнении субъективной стороны соответствующих составов.

Казберов Павел Николаевич, заместитель начальника центра исследования проблем исполнения наказаний и психологического обеспечения профессиональной деятельности УИС ФКУ НИИ ФСИН России, подполковник внутренней службы, кандидат психологических наук.

В статье рассматривается вопрос методического обеспечения психокоррекционной работы с осужденными, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность.

Проблема психологии экстремизма и терроризма все чаще оказывается в центре внимания пенитенциарных психологов. Необходим анализ и учет основных характеристик лиц, отбывающих наказание за совершение экстремистских и террористических действий для проведения адресной и эффективной работы по их ресоциализации.

Проведенные исследования показывают, что методическое обеспечение психологической работы с экстремистами и террористами имеет свои особенности.

Ключевые слова: агрессивность, взаимодействие, терроризм, террорист, экстремизм, экстремист, экстремистская деятельность, эмоциональность.

Methodical features of psychocorrectional work with prisoners serving sentences for terrorist and extremist activities

The article discusses the methodological support of psychocorrectional work with prisoners serving sentences for terrorist and extremist activities.

The problem of the psychology of extremism and terrorism are increasingly in the spotlight prison psychologists. Analysis and consideration of the basic characteristics of persons serving sentences for committing extremist and terrorist activities for targeted and effective work on their re-socialization is necessary.

Studies show that the methodological support of psychological work with extremism and terrorism has its own characteristics.

Key words: aggression, communication, terrorism, terrorist, extremist, extremists, extremism, emotionalism.

В современных условиях актуальным становится вопрос о проведении психокоррекционной работы с осужденными, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность.

По результатам проведенных исследований, изучения опыта зарубежных специалистов, оценки работы в этом направлении образовательных учреждений ФСИН России и практических отечественных психологов вполне очевидно выявились основные принципы психокоррекционной работы с этим контингентом осужденных.

Обоснованность их также подтверждают выводы исследователей мотивационной теории терроризма из Германии, которые опираются на имеющуюся у них обширную эмпирическую базу (Analyzen zum Terrorizmus, 1981 - 1984).

При психологической работе с рассматриваемым контингентом следует учитывать следующее.

Во-первых, личностные и мотивационные особенности, обстоятельства вовлечения их в террористическую и экстремистскую деятельность часто могут существенно отличаться от таковых, приведших к конфликту с законом и обществом "обычных" осужденных. Это не значит, что существуют некие "особые" качества, присущие только террористам. Скорее, наоборот, часто наблюдается парадоксальная гиперсоциальность, приверженность к референтной группе единомышленников, извращенно понимаемое чувство долга и т.д., т.е. такие качества, как "подозрительность", "мизантропия", "истеричность", "немыслимая жестокость", описываемые в ряде источников как "характерные черты" террориста, являются скорее следствием жизни в условиях строгой конспирации, идеологической надстройки, постоянной готовности к смерти и т.д.

Во-вторых, психологические феномены и деформации, наблюдаемые у лиц, участвовавших в террористической и экстремистской деятельности, судя по материалам зарубежных и отечественных исследователей, работавших с лицами, осужденными за террористическую и экстремистскую деятельность, часто не укладываются в рамки традиционной психологии, и коррекция их требует нетрадиционных техник психологического воздействия. Например , к таким феноменам и личностным искажениям можно отнести "иллюзии войны", оправдывающие жестокость в соответствии с "ее законами", "иллюзии оборонительных действий", оправдывающие любые крайние действия в рамках "ответа на жестокость и коварство более сильного врага", феномен мифологизации сознания с опорой на "героическое прошлое", переживание "общности судьбы", иллюзия "безотлагательности действий" с искажением временной перспективы, максимализм "сейчас или никогда" и т.д.

В-третьих, лица, отбывающие наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, разбросаны по различным исправительным учреждениям Российской Федерации, как правило, максимально разобщены друг от друга. Это и, как правило, длительный срок отбывания наказания дает возможность, с одной стороны, успешно нейтрализовать последствия их идеологически искаженного мировоззрения, с другой - отчужденность, в том числе и от других категорий осужденных, чувство некой исключительности и ощущение, что "кругом одни враги" может формировать негативные установки и провоцировать деструктивные поступки, в том числе суициды и демонстративно-шантажные реакции.

1. Для проведения эффективной психокоррекционной работы с данной категорией осужденных необходима разработка индивидуальной программы по ряду причин:

• нельзя осужденного данной категории оставлять наедине с самим собой, формируя тем самым комплекс "исключительности", делая тем самым его поведение малопредсказуемым;
• испытывая ощущение нахождения в окружении "чужих", "среди врагов" (сотрудники ИУ, особенно бывшие в горячих точках, могут быть очень негативно настроены в отношении террористов и экстремистов, "обычные" осужденные также могут отрицательно воспринимать тех, кто "резал наших солдат" и "взрывал наши дома"), осужденные рассматриваемой группы могут испытывать последствия социальной депривации, отчужденности и крайне нуждаются в индивидуальной психологической коррекции;
• трудности наведения первых контактов с осужденными данной категории связаны в первую очередь с их глубоким недоверием ко всем "чужим", особенно к представителям власти, в том числе пенитенциарным психологам. Поэтому проводить индивидуальную психологическую работу с этим контингентом следует в гражданской одежде, ни в коем случае не в камуфляже, избегать "ярлыков", нежелательно проявлять излишний интерес к составу преступления и перипетиям досудебного и судебного разбирательства, не ставить акценты на этнической принадлежности (но учитывать их). Психолога должны интересовать в первую очередь личность осужденного и его личностные проблемы и деформации сознания, а не его вина;
• методы индивидуальной диагностики и применяемые техники психологической коррекции к осужденным данной группы не могут существенно не отличаться от типовых психокоррекционных программ, предназначенных для групповой работы с осужденными, совершившими "чисто" уголовные преступления.

1. Для осужденных, отбывающих наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, нежелательны групповые методы психокоррекционной работы, т.к. побочным (а иногда и основным) эффектом любой групповой работы является сплочение членов группы, а иногда создание микрогрупп, не всегда поддающихся контролю, особенно в идеологическом аспекте, и иногда конкурирующих друг с другом. Тем более что в исправительных учреждениях такие осужденные содержатся в ограниченном количестве.
2. Наиболее перспективным для работы с данным контингентом является использование не стандартных психологических тестов и опросников (значительная часть осужденных, отбывающих наказание за экстремизм и терроризм, не владеет в достаточной мере русским языком и, даже владея им, не всегда может понять смысл заданного вопроса), а методик, например, основанных на цветовых ощущениях, сочетающихся, для большей достоверности, с проективными техниками.

Необходимо отметить, что преимущество проективных техник состоит в том, что они предоставляют широкие возможности для объективного изучения конкретной личности. Основой применения является фиксация реакций на многозначные и неопределенные ситуации. Особый подкласс образуют популярные и простые в использовании рисуночные тесты, такие, как "Рисунок человека", "Дом - дерево - человек", "Три дерева", "Рисунок семьи", "Кинетический рисунок семьи", "Семья животных", "Человек под дождем", "Несуществующее животное" и его модификации - "Злое животное", "Несчастное животное".

При выполнении рисуночных тестов активизируется правое полушарие головного мозга осужденного, и на бумаге отражается наиболее актуальная информация, содержащаяся в подсознании. Таким образом, можно получить важные для психокоррекционного процесса данные в обход неконструктивных механизмов психологической защиты.

Ключевыми факторами при использовании рисуночных тестов являются их высокий уровень информативности, наглядность выявляемых признаков, простота обработки, достаточно быстрое получение результата - оно возможно в рамках одного психокоррекционного сеанса, плавный переход от диагностических мероприятий к психокоррекционным.

Диагностическая информация, получаемая в результате обследования с использованием проективных методик, наиболее точно отражает индивидуальные особенности конкретного осужденного, позволяет адресно выявлять терапевтические мишени для последующей работы и формировать персональный психокоррекционный процесс.

Еще одним важным положительным фактором использования данных методик является трудность искажения результатов диагностики испытуемых - как в сторону преувеличения имеющихся проблем, так и в направлении формирования социально желательных ответов. Сама процедура тестирования не подразумевает возможности (у диагностируемого без психологического образования) как-либо повлиять на интерпретацию.

Рисуночные тесты практически не имеют противопоказаний, единственной особенностью является необходимость применения комплекса методик - во избежание проявления субъективных элементов в интерпретации.

Использование проективных методик в работе с осужденными, отбывающими наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, весьма актуально по причине нивелирования культурно-языковых барьеров и возможных коммуникативных ошибок.

Психологическое воздействие на лиц, отбывающих наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, таким образом, занимает отдельное место среди конкретных направлений совершенствования психокоррекционной работы с различными категориями осужденных. Это обусловлено имеющимися существенными различиями в мировоззренческой, в том числе идеологической и религиозной, сфере их восприятия окружающей действительности, стереотипах поведения и мотивационных установках в отличие от лиц, совершивших "обычные" уголовные преступления.

Личностные искажения в виде, например, эмоциональных, психопатических или психопатоподобных проявлений, злоупотребления психоактивными веществами и алкоголем, отношения к совершенному деянию и установки на будущее, крайне важные для учета в психологической работе с другими категориями осужденных в отношении лиц, отбывающих наказание за террористическую и экстремистскую деятельность, уходят на второй план. Они второстепенны и, скорее, связаны с внешними обстоятельствами (жизнь в условиях строгой конспирации, усиливающейся оторванности от родных, общества, страх перед разоблачением, ощущение своей избранности перед другими людьми и т.д.), чем с причинами, порождающими преступление. В обычной жизни эти люди могут ничем внешне не отличаться от других сограждан и даже быть более социализированными, чем многие из них (не злоупотреблять алкоголем, вести здоровый образ жизни, быть глубоко религиозным человеком, болезненно воспринимать любую несправедливость и т.д.).

Таким образом, программа психокоррекционной работы с ними не может существенно не отличаться от типовых программ психокоррекции с другими категориями осужденных. В основу ее должны быть положены в основном проективные, как психодиагностические, так и психокоррекционные, техники, позволяющие более "точечно" выявлять терапевтические мишени и формировать персональный психокоррекционный процесс.