Анатолий Клесов так и не понял, почему его не арестовали

Анатолий Клесов так и не понял, почему его не арестовали. Сидя за единственным компьютером с выходом в Интернет в СССР, молодой ученый без малого 7 лет общался со всем миром, презрев “железный занавес”. Видимо, КГБ даже не подозревал о такой фантастической лазейке на Запад.

“Хранитель ворот” из советского режима рассказал “МК” о своих виртуальных приключениях. Очевидных и невероятных.

Весь парадокс в том, что эта виртуальная дырка никем не охранялась. В смысле, у входа в закрытый НИИ прикладных автоматизированных систем стояли вооруженные охранники, но насколько серьезную штуку они оберегали, даже сам директор заведения толком не осознавал. — Моя жизнь состояла из парадоксов, — говорит Анатолий Клесов. — Я довольно рано сделал карьеру ученого, в 30 лет был самым молодым доктором наук на химическом факультете МГУ. Еще во время обучения мой научный руководитель по обмену направил меня в Гарвардский университет, где я провел год. И вот я открыл Америку: был в восторге от свободного образа жизни, который там ведут люди. Капитализм ударил мне в голову, и я по возвращении простодушно рассказывал всем вокруг, как в нем здорово живется людям. К тому же меня уже пригласили на работу в Гарвардский университет, и я начал готовиться к эмиграции.

Но не тут-то было: Анатолия сделали невыездным на 9 лет. А его восторженные отзывы о заокеанских прелестях жизни приняли за пропаганду антисоветчины. Кто же станет заниматься подобным в открытую? Конечно, только агент ЦРУ!

— Так я на родине дорос до заведующего лабораторией биохимии Института им. Баха РАН и одновременно еще считался консультантом ООН по биотехнологиям. Именно оттуда в СССР пришло приглашение принять участие в первой всемирной компьютерной конференции по биотехнологиям. Модератором в письме рекомендовали меня, — говорит Клесов.

Анатолия вызвал на ковер заместитель Косыгина и, считая, что беседует с агентом ЦРУ, все же предложил:

— Узнайте, есть ли в Союзе возможности для такой связи. А мы подумаем насчет конференции, — и снабдил это задание письменным распоряжением.

В 82-м году в Союзе не все знали, как компьютер-то выглядит. Уж тем более фантастической казалась мысль проводить международные конференции, не выходя из кабинета…

В будущее и обратно

Анатолий старался во благо науки. Ему казалось: если такие мобильные конференции окажутся возможны, случится просто ужасающий прогресс. Так Клесов вышел на НИИ прикладных автоматизированных систем, где ему сообщили: канал связи имеется, но подойдет ли для конференции, это науке еще неизвестно. Никто не проверял.

— Я предъявил распоряжение правительства, и мне выписали бессрочный пропуск в данный институт, — говорит ученый. — Директор провел меня в комнатку, где стоял единственный в Союзе компьютер с модемом, который осуществлял связь через телефонные сети. Кстати, слова “Интернет” тогда еще никто не знал — это явление называлось “компьютерная коммуникация”. Но сотрудники института в контакт с иностранцами не вступали. Скорее всего использовали виртуальные возможности для хакерских взломов заграничных баз данных.

Тот IBM по сегодняшним меркам был совсем допотопным, а в 82-м году считался чудом техники. Зеленый экран, на который выводилась черная “азбука”. Отдельная строка для логина и пароля — Клесов вбил указанные в приглашении. И — о, чудо! — на экране по одной буковке стало проявляться название конференции: “I-n-t-e-r-n-a-t-i-o-n-a-l…” — но вдруг связь прервалась. Операцию пришлось повторить.

— Помните первый способ входа в Интернет — по карточкам? — объясняет Клесов. — Каждая страница грузилась минут по пять, могла “выкинуть” пользователя в любой момент. Так вот: это была скорость в 50 тысяч байт. Я же впервые загружался со скоростью около 360 байт — по знаку в минуту. О картинках тогда нельзя было даже мечтать. И все равно это было невероятно! Я вдруг из СССР попал в Стокгольм, где базировался главный европейский интернет-сервер. Это было что-то вроде сайта с выложенной на нем информацией и возможностью зарегистрироваться, а также оставить сообщения на форуме.

Клесов тут же доложил “куда надо”, что связь обнаружена и СССР может прикинуться технически оснащенным государством, приняв участие в удивительной конференции. Ответа ждал около года. “Верхи” толком так и не поняли принцип компьютерной коммуникации, но хотя бы в пропагандистских целях дали добро.

— Я созвал специалистов по биотехнологиям из разных республик Союза, всего человек 10—12, — говорит Анатолий. — Мы собрались у компьютера и целую неделю обсуждали с заграничными коллегами научные вопросы. Выглядела конференция примерно как нынешний форум: кто-нибудь задает тему, остальные пишут результаты своих исследований или научное мнение. Сейчас этим трудно удивить, но для гражданина СССР такой обмен информацией был революционным. Тогда ни позвонить, ни письмо отправить за границу без цензуры было невозможно. Почта шла очень долго. А тут прямое общение — не “под колпаком”. И скорость самого медленного компьютера приятно поражала наше воображение!

В конференции участвовали почти вся Европа, Америка, и мы тоже отметились как прогрессивная страна. Мировое сообщество действительно оказалось в шоке от того, что СССР появился на форуме. Интересно, что коммунистический Китай хоть и обладал технологиями, а от научных дебатов в виртуале наотрез отказался. Видимо, там власти как раз прекрасно понимали, что это за овощ — виртуальная реальность.

— Тоталитаризм и компьютерная коммуникация несовместимы! — сделали тогда вывод ученые.

Анатолий Клесов. Над первым пользователем Интернета все время висела угроза ареста.

Первый попавшийся в сети

— О результатах конференции я доложил наверх. Мне выразили благодарность, — говорит Клесов. — Я хотел опубликовать статью о нашей работе, но в редакции научного журнала мне сказали, что подобные международные контакты вызовут шок у советских граждан. И вообще чреваты черт знает чем… Самое смешное, что про меня тут же все забыли. Не отобрали ни бумажку с распоряжением правительства, ни пропуск в НИИ, где стоял тот компьютер. В институте же, видимо, считали, что я так и продолжаю выполнять правительственные задания, а не из праздного любопытства к ним прихожу.

Попав в Сеть, Анатолий уже не мог оттуда выбраться — тем более, никто ему не запрещал ходить в Интернет. Так молодой ученый одновременно стал и первым зависимым от виртуальной реальности в нашей стране. В НИИПАС он ходил буквально как на работу. И продолжалось это без малого 7 лет.

— Когда я заходил на шведский сервер, на экране отображалось количество пользователей, которые находятся онлайн по всему миру, — говорит Анатолий Клесов. — Всего тогда на планете было около 380 компьютеров с выходом в Сеть. Ежедневно в рабочее время там зависало около 20 пользователей, а по вечерам — 5—6 заядлых виртуальщиков. Все могли видеть сообщения друг друга — вроде как в единственном международном чате. “Мэйл” я завел себе позже.

Самыми активными были пользователи из Германии, Швеции, Франции, США… А так почти в каждой стране Европы и каждом штате Америки попадался хотя бы один “выходец” в Интернет. Только от нас выступал один Анатолий Клесов. О нем тут же узнали во всем мире и прозвали “хранителем ворот” Советского Союза.

— В основном в сетях болтались программисты — от них я узнавал все международные новости, — говорит Анатолий. — Например, однажды у берегов Швеции затонула подводная лодка. Это происшествие ожесточенно обсуждали во всем мире, а наши газеты, естественно, молчали. “Почему же ваши СМИ не публикуют сенсационные новости — ведь ради таких событий люди и раскупают газеты!” Иностранцам было невдомек, что печатную продукцию можно использовать в пропагандистских целях. И люди все равно будут ее раскупать, потому что не видели ничего другого.

Узнав о том, что через “железный занавес” можно пробиться к единственному советскому гражданину, сидящему в онлайне, на Клесова стали выходить всякие предприниматели.

— Одни хотели поставлять нам автомобили, другие мебель, третьи одежду… Кто-то из ГДР мечтал наладить совместный выпуск швейных машинок. Мне было трудно объяснить, что у нас поддерживают только советского производителя. На меня даже вышел один космонавт — требовал обмена опытом, просил пригласить к компьютеру советских коллег. Я только смеялся у компьютера над такой наивностью: люди просто не въезжали, что такое тоталитарный режим!

Инфантильные ники вроде Туманного Ежа или Твоей Малышки тогда были не в моде. Компьютерная коммуникация — дело серьезное. Поэтому пользователи указывали свое имя, фамилию, страну, а иногда даже рабочую должность.

— У меня появились друзья по всему миру, — говорит Клесов. — Разговоры вроде “В Столешниковом хорошая погода, а на Брайтон-Бич опять идут дожди” были обычным делом. Потом я узнал и что такое флирт в виртуальной реальности, наблюдая зачатки сайтов знакомств. Какие-то девушки из Стокгольма игриво пригласили меня в гости: “Пойдем вместе в нашу шведскую баню!”. Я тогда задумался: когда люди не видят друг друга, проще пригласить на свидание… Сам-то уже был глубоко женат, с ребенком… Моей пассии не приходило в голову приревновать к виртуальным подругам. Это было все равно что принять за соперниц марсианок.

Смайликов-скобок тогда еще не было. Но творчество у пользователей допотопной Сети все же проснулось: они стали делать первые “наскальные рисунки” в виртуале.

— Мы научились рисовать с помощью крестиков и ноликов, — говорит Анатолий Клесов. — На Новый год посылали друг другу целые картины: бутылка шампанского с вылетающей пробкой и брызгами из знаков, два бокала, сталкивающихся между собой в воздухе… Смайлики — это тоже были огромные рожи из ноликов вместо глаз, крестика-носа, подчеркивания-рта или знака “равно” — губ.

В середине 80-х как раз таким способом был нарисован шедевр, который распечатал весь компьютерный мир: Эйнштейн с высунутым языком из крестиков-ноликов. Можно сказать, что он стал символом новой компьютерной эры.

“У нас Интернет просто отказывались замечать”

— Кроме пустой болтовни, я наладил и научные связи, — говорит Анатолий. — Во-первых, через знакомых вызвал на связь своих коллег из Гарвардского университета. Они купили себе компьютер и стали со мной работать. С годами я вконец распоясался и опубликовал несколько научных трудов в заграничных журналах. Написал несколько книжек на английском языке. Чтобы отредактировать их в Союзе, надо было с ног сбиться в поисках специалиста. Я же вышел на носителей языка при помощи компьютерной коммуникации и внес правки в считаные дни.

Тогда как раз широко обсуждался показательный судебный процесс над журналистом, который что-то публиковал в заграничном издании.

— Я никогда не был антисоветчиком, поэтому мне даже не приходило в голову сливать или получать из-за рубежа диссидентскую информацию, — объясняет Клесов. — Но само понимание того, что это возможно и так просто осуществить, казалось мне невероятным парадоксом. Осознавал я и то, что никто не смог бы отследить, чем я на самом деле тут занимался. Узнай КГБ о моих виртуальных похождениях, могли бы повесить на меня все тяжкие. И я бы ничего не смог доказать.

Анатолий Клесов понял, что ему следует подстраховаться на случай подобных беспочвенных обвинений:

— Я решил, что единственный способ доказать чистоту своих намерений — не укрываться, а, напротив, привлечь к моей деятельности как можно больше людей. Сообщников! Я упирал на то, что такие коммуникации необходимы для науки, и пытался делать об этом доклады, обращался на телевидение и в научные журналы… Сначала от меня отчаянно отбивались, боясь попасть в опалу. Потом в советскую прессу все-таки пропустили одну статью о нашей научной конференции. Я тут же пришел в первый отдел своего института, который был призван следить за идеологической дисциплиной сотрудников, и сдал эту публикацию им в подшивку: “Если на меня покатят бочку, примите во внимание, что я ничего ни от кого не скрывал”. Но сотрудники отдела швырнули эти бумаги мне в лицо, умоляя не вовлекать их в подозрительные игры…

Наконец, в 87-м году Анатолия Клесова выпустили за рубеж в реальном времени и пространстве. В США он встретился со своими виртуальными друзьями.

— Меня, конечно, удивило, что некоторые давние знакомые в реальности оказались совсем не такими, как я их себе представлял. Получив гонорары за свои публикации, я тут же потратил их на новенький IBM — он стоил 2,5 тысячи долларов, огромные по тем временам деньги!

По возвращении Анатолий не только установил дома персональный компьютер, но и выпросил у сотрудников НИИПАС модем, подсоединил его через телефон к их серверу — и еще пару лет выходил в мировое пространство уже из дома.

— А популяризировать Интернет к началу 90-х мне все-таки удалось, — говорит Анатолий Клесов. — Я начал вести на телевидении научную программу. И тут же отснял сюжет про НИИПАС и компьютер, обладающий уникальной связью, рассказал о той дебютной научной конференции. Потом эмигрировал в США при первой возможности. На тот момент пользователи виртуальной сети в Союзе уже размножились. И я даже испытал некую гордость, когда произошла попытка путча, и сигналы об этом поступили из-за “железного занавеса” за рубеж именно по мэйлам. Значит, я все-таки пробился в умы бывших соотечественников.

Имя Анатолия Клесова официально вписано в историю Интернета в качестве первого пользователя виртуальной сети в СССР. Но мало кто задумывался, что и “железный занавес” пошатнулся, когда в нем обнаружились “ворота”, которые распахнул для нас их временный страж…

На днях в России отмечался День интернета. В 1998 году фирма IT Infoart Stars разослала письма различным организациям с предложением назначить 30 сентября Днем интернета и провести перепись «населения Рунета». Тогда эта цифра насчитывала 1 миллион пользователей. Сегодня же, спустя 18 лет, эта цифра насчитывает более 80 млн пользователей .

В других странах Международный день интернета отмечают 4 апреля, в день смерти средневекового архиепископа Севильи святого Исидора, который является создателем первой энциклопедии - «Etymologiae», состоящей из 20-ти томов. Именно он был назначен католической церковью покровителем Всемирной сети, которая назвала интернет современной энциклопедией человеческих знаний. Святой Исидор Севильский первый применил систему перекрестных ссылок в своей энциклопедии, напоминающую сегодняшние гиперссылки в Сети.

Необходимость в интернете появилась во времена Холодной войны, когда США понадобилась надежная система передачи информации, которая осуществляла бы свою работу на случай уничтожения части компьютеров ядерным ударом. В СССР параллельно тоже велись разработки в области компьютерной связи, начиная с 1952 года. Они проводились в рамках военно-промышленного комплекса и должны были обеспечивать укрепление обороноспособности страны.

Военная компьютерная сеть А. Харкевича

Идея создания единой компьютерной сети в СССР появилась в 1962 году. Руководитель отдела технической физики киевского Института физики АН УССР Александр Харкевич опубликовал в журнале «Коммунист» статью, в которой он выдвигал идею создания единой компьютерной сети. Он проводил параллели между такой сетью и сетями транспортировки грузов или электроэнергии и предлагал создать Единую общегосударственную систему передачи информации, которая осуществляла бы работу на основе уже имеющихся каналов электрической связи.

Ключевое место в ней отводилось вычислительным и управляющим центрам, которые должны были получать данные в цифровой форме - «последовательности некоторых чисел». Харкевич отмечал, что структура сети должна учитывать возможность перегрузки или выхода из строя тех или иных ее участков. В этом случае поток данных должен направляться по обходному пути. По этому принципу сейчас работает интернет. Бесперебойная работа сети должна обеспечиваться за счет централизованного автоматического управления.

В статье он отмечал существование аналогов такой системы за рубежом - Sage (Semi-Automatic Ground Environment), но они не имеют единого командного центра и разделены по различным компаниям и ведомствам. «SAGE» - полуавтоматическая система, способная одновременно обрабатывать данные из 23 региональных центров США и Канады, и при этом обслуживать гигантскую сеть радиолокаторов и других детекторов, была создана для управления всей противовоздушной обороной Штатов. Устройства ввода-вывода системы поддерживали по телефонным линиям непрерывную связь между соседними центрами.

Кибернетика во главе угла

Программа КПСС, принятая на XXII съезде в октябре 1961 года, отводила кибернетике ведущую роль в развитии страны. Компьютерные системы предполагалось использовать в производственных процессах, строительстве, планировании, научных исследованиях и других сферах. Изначально разработкой моделей и методов компьютерного планирования и управления экономикой занималась небольшая группа ученых. Но вскоре, в 1960 году, была организована первая кибернетическая конференция. Сферой автоматизации народного хозяйства занимались порядка 40 институтов. К 1967 году Научный совет по кибернетике координировал исследования, проводимые 500 институтами.

Самые первые разработки в области создания компьютерных сетей и автоматизированного управления экономикой страны предполагали использование существующих в СССР коммуникационных и компьютерных мощностей. Они были созданы в ответ на американскую SAGE.

СССР предполагал использовать мощности и пропускные каналы систем противовоздушной и противоракетной обороны для создания централизованной системы сбора и обработки статистической информации в мирных целях.

Общегосударственная автоматизированная система учета В. Глушкова

В ноябре 1962 года председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин пригласил к себе в кабинет директора киевского Института кибернетики Виктора Глушкова. Глушков предложил новый план, согласно которому создавалась сеть, не связанная с военной единой сетью.

План по реализации компьютерной сети предполагал создание 100–200 крупнейших центров обработки данных в больших городах, к которым будут подключены 20 тысяч мелких городов по высокоскоростным линиям связи.

Глушков разрабатывал этот план не только с математиками, но и с экономистами. Поэтому основной целью проекта было облегчение сбора данных в ведомствах и на производстве. В это время в СССР данные собирались разрозненно и через различные каналы, которые между собой никак не пересекались. Проект предполагал создание централизованного сбора информации.

Препятствием на пути его реализации стала возможность подключения к единой сети всех предприятий. Процесс компьютеризации во всех отраслях привел к написанию ПО, несовместимого с ПО других предприятий. Это означало невозможность введения единой системы.

Все начиналось с МИРа

Глушков создал первую в мире персональную ЭВМ - МИР 1, машину для инженерных расчетов, которую он представил в 1967 году на выставке в Лондоне. ЭВМ того времени занимали несколько комнат, в то время как МИР 1 помещался на письменном столе и в нем использовались все основные принципы работы современного ПК. В нем применялось ступенчатое микропрограммное управление. Некоторые исследователи по праву называют МИР прообразом современного компьютера.

На выставке МИР 1 купили IBM, которые поставляли практически 80% вычислительной техники по всему миру. Это стало первым и последним случаем покупки советской электронной машины американской компанией. Американцы купили машину не только для изучения, но и для того, чтобы доказать конкурентам, запатентовавшим в 1963 году принцип ступенчатого микропрограммирования, что советские ученые реализовывали этот принцип в серийно выпускаемых машинах.

Глушкову выдали международный сертификат, согласно которому он признавался создателем первого в мире персонального компьютера.

МИР и интернет

Предполагалось создание и запуск системы, состоящей из сотен устройств типа МИР, которые соединялись в одну сеть по принципу, схожему с принципом современного интернета. На финальной стадии разработки МИРа Глушков предложил использовать его для работы общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой. Таким образом, проект советского интернета был готов для реализации осенью 1963 года.

Согласно плану Глушкова, стоимость советского интернета составила бы 20 млрд рублей, а окупаемость - не менее 100 млрд рублей за три пятилетки.

Из-за перемены власти, сменилось и отношение к этому проекту. Автоматизированным системам управления нашли применение только на оборонных предприятиях. Работа в этом направлении была отложена в долгий ящик.

Тем временем в Америке - ARPANET

Но в Америке дела обстояли иначе. Ученый Джозеф Карл Робнетт Ликлайдер продемонстрировал идею создания разветвленной компьютерной сети в США спустя несколько месяцев после представления проекта информационной сети Глушкова в феврале 1964 года. Это стало первым шагом на пути к реализации системы ARPANET.

На два года позже чем в СССР, в 1966 году, в Америке был запущен эскизный проект информационной сети, а к 1969 году он был реализован.

1 января 1983 года ARPANET стала первой в мире сетью, перешедшей на маршрутизацию пакетов данных. В качестве маршрутизируемого протокола использовался TCP/IP, который и по сей день является основным протоколом передачи данных в сети интернет. Именно эта дата является датой появления современного интернета.

Закат СССР и «Релком»

1 августа 1990 года появилась первая сеть союзного масштаба - «Релком» (название образовано от RELiable COMmunications - надежная связь), ставшая прародителем «Рунета». Сеть появилась на базе Института атомной энергии им. И.В. Курчатова и была образована путем разработки и внедрения системы электронной почты с использованием адресации сети интернет для компьютеров, соединяемых телефонными каналами связи. На первом этапе она включала в себя пользователей из научных учреждений Москвы, Ленинграда (Санкт-Петербурга), Новосибирска и Киева.

28 августа 1990 года был проведен первый сеанс модемной связи советского компьютера (ИАЭ им. Курчатова) с зарубежным терминалом (Университет Хельсинки) с целью организации регулярного канала передачи почты по интернету (с повременной оплатой телефонного соединения). Сеть базировалась исключительно на технологии электронной почты UUCP, причем с возможностью переписки и на русском языке.

Уже весной 1991 года ценность содержимого советского интернета для внутренних пользователей оказалась выше международного.

Дальнейшая история развития интернета проходила уже в России, поскольку 26 декабря 1991 года случился распад СССР.

Заключение

Амбициозные планы СССР по созданию интернета намного опережали свое время. Технологические возможности позволяли создать эту сеть еще в 1963 году. Но она столкнулась с множеством проблем, связанных с ее реализацией. Не случайно интернет считают пятой властью - он является признаком свободы общества, которому открывается вся сокровищница знаний, не имеющая своих пределов. Идеология социалистического государства не могла допустить в свою выверенную (как любой механизм) структуру элемент свободы, предсказать развитие и последствия которого довольно сложно.

Анатолий Клёсов был первым в СССР пользователем интернета(точнее, его прообраза), став им ещё в 1982 году. Как это было - читайте в его статье "Двадцать лет спустя, или как начинался интернет в Советском Союзе".

Ранней осенью 1982 года меня вызвали к Джермену Михайловичу Гвишиани, заместителю председателя ГКНТ при Совете Министров СССР. Было мне тогда 35 лет, и жизнь была потрясающе интересной. Так, по крайней мере, мне сейчас кажется при воспоминании об этом.

В самом деле - доктор наук, профессор - уже с пятилетним стажем, только что получил лабораторию в Институте биохимии АН СССР, перейдя с химфака МГУ. Хожу упруго, прошу мало, ухожу быстро. Жизнь - калейдоскоп. Эпоха застоя, как ее потом определили. Правда, уже семь лет сижу в невыезде, сразу после возвращения из США - кто-то просигналил в "органы", что я антисоветчик и активно веду проамериканскую пропаганду.

Про США немало рассказывал, конечно. Но органам не объяснишь, поскольку они меня и не спрашивали. Да и про сигнал я узнал неофициально, потихоньку, от инспектора Минвуза СССР. На это ведь не сошлешься. Ну да ладно, теперь не 37-й, не выпускают, но хоть работать не мешают.

Массивная дверь с улицы Горького, милиция на контроле, пропуск, второй
этаж - направо по коридору до упора, в крыло здания, четвертый этаж.
"Мне - к Джермену Михайловичу". "Нет, он занят, он ждет профессора
из Академии наук". "Так это я и есть". Недоверчивый взгляд секретарши. Называю фамилию, конфликт улажен. Мне это даже нравится - не в первый раз. Мелочь, а приятно. Более того, полезно, так как после этого, как показывает опыт, секретарши проникаются симпатией и надолго запоминают. Это - важно для дела. Что делать - таковы правила деловой игры.

"Анатолий Алексеевич, добро пожаловать". Это - Гвишиани. "Приятно познакомиться". Ритуальные фразы. "Что, знак лауреатский не носите?" Ну, думаю, с биографией моей его ознакомили. К чему все это идет? "Ношу, - говорю, - вот он, приколот с внутренней стороны нагрудного кармана". "А, скромничаете?" Нет, говорю, просто не хочу потерять. Не хотелось объяснять, что в нашей среде не принято такие вещи цеплять. Уважение потеряешь, ироническое отношение приобретешь. А вот где-нибудь на заседаниях в Госплане или Совмине - наоборот. Поэтому и ношу с собой для тех случаев.

"Так вот, АА, перехожу к вопросу. Что вы знаете о компьютерных конференциях?" Ничего, честно отвечаю я. "Н-да, вот и мы не знаем. А тут вот пришло письмо из ООН, из отдела промышленного развития, приглашают Советский Союз принять участие в первой всемирной компьютерной конференции по биотехнологии. Участники - США, Канада, Англия, Швеция и СССР, если мы согласимся"."Кстати, - добавил Гвишиани, в этом письме из ООН упоминается ваша фамилия, поэтому мы вас и позвали. Они полагают, что вы могли бы быть модератором этой компьютерной конференции с советской стороны. А вы, выходит, не знаете, что это такое?" - "Не знаю, - говорю. - Видимо, дело все в том, что я являюсь консультантом ООН, и именно отдела промышленного развития, ЮНИДО, по биотехнологии. И та самая компьютерная конференция - тоже по биотехнологии. Все просто".

"Ну, раз так, - говорит Гвишиани, то вам - поручение: выяснить, в чем дело, что такое компьютерные конференции и есть ли у нас соответствующие технические возможности, чтобы принять участие. Если есть - мы подумаем, нужно ли это нам. А если нет - то мы ответим, что нас это не интересует".

Последнюю фразу Гвишиани произнес с улыбкой, и я так и не понял, насколько серьезен он был. Но скорее всего, так оно и было бы.

Вышел я и думаю - ничего себе заданьице. В последний раз я имел дело с компьютером лет десять до того, когда для моей кандидатской операторы на ВЦ в корпусе А МГУ рассчитывали на БЭСМ-6 среднестатистические данные по результатам ферментативной кинетики. Чемодан перфокарт. В США, где я провел год в середине 70-х, наша биофизическая лаборатория в Гарварде вообще обходилась без компьютеров. Достаточно было электронных калькуляторов, которые в Союзе тогда только появлялись, из-за рубежа, само собой. Что делать?

Взял справочник АН СССР, стал листать все подряд. Слово "компьютер" в названии учреждений не было. Наткнулся на ВНИИ прикладных автоматизированных систем, ВНИИПАС, ул. Неждановой в Москве. Ну, думаю, они должны знать. Отправился к директору, предварительно позвонив, что у меня поручение Госкомитета по науке и технике. Охрана у входа - будь здоров, с детства такой не видел. С детства - поскольку жил на ракетном полигоне Капустин Яр. Кто имел к ракетам отношение - там бывал, с хорошей вероятностью. Директор, Олег Леонидович Смирнов направил меня к своему заведующему отделом, прибавив, что тот все знает.

Тот все знал. Техническое обеспечение для компьютерных конференций в Институте было. Правда, использовалось только в одну сторону. А именно, как я понял, для прочесывания зарубежных компьютерных баз данных и переправки этих данных сюда, в Москву, опять же через компьютерную сеть. А "туда" - как в старом анекдоте: съесть-то он съесть, да кто ж ему дасть?

Короче говоря, ни о каких двусторонних компьютерных контактах у нас не может быть и речи. Во-первых, это будет несанкционированный выход за рубеж со всеми вытекающими последствиями. А санкцию на это никто не даст, по крайней мере никому не давали. Во-вторых, если делать по-человечески, то пассворд надо иметь. Надо выходить через зарубежный мэйнфрэйм компьютер, стать его пользователем и за это платить валютой.

А в третьих, тут по телефону за рубеж позвонить и то чревато, а вы говорите - международная компьютерная связь. Смеетесь? Забыли, где живете?

Мне завотделом сразу понравился. "Ну ладно, - говорю, - есть у меня для вас сразу несколько новостей. Есть у меня пассворд, есть логин адрес, и есть поручение ГКНТ это дело опробовать.

А мне как раз перед этим пришла из ЮНИДО копия того письма из ООН в ГКНТ, о чем Гвишиани говорил, плюс письмо оттуда же для меня с пояснениями по порядку компьютерной связи - логин адрес базового компьютера в Стокгольмском университете (там же любезно объяснено, что это был главный компьютер министерства обороны Швеции, который военные недавно презентовали университету), и мой пассворд. А также временной план постепенного входа СССР в компьютерные конференции, если, конечно, страна скажет "надо". И, в итоге, в декабре 1983, т.е. через год, сама "первая всемирная компьютерная конференция".

Завотделом, мягко говоря, обалдел. Ну что, говорю, попробуем? Вот ведь и компьютер рядом.

Сел он в кресло, набрал на клавиатуре адрес Стокгольмского мэйнфрэйма, и уступил мне место, чтобы я пассворд набрал. Даже деликатно отвернулся. Выстучал я пассворд - и вуаля - Стокгольмский Университет Вас Приветствует. Вот где сердце-то застучало. Ощущение, что сижу в кресле космонавта.

Следом - длинный список компьютерных конференций, в которых можно принимать участие. Сразу бросились в глаза несколько - "планирование и подготовка всемирной компьютерной конференции по биотехнологии", "английский язык", "опыт работы в компьютерных конференциях", "биоконверсия природных ресурсов"...

Все. Слишком много впечатлений. Завотделом тоже, как сказали бы в США, "прыгает вверх и вниз". Профессионал же, ему стократ интересней - профессионально. На этом пока подвели, на сегодня.

Написал я бумагу на имя Гвишиани, мол, есть у нас технические возможности, хоть сегодня можно начинать. Добавил непременные фразы о важности всего этого для развития советской науки и технологии. И предложил дать разрешение на проведение всемирной компьютерной конференции под председательством директора Института биохимии АН СССР, члена-корреспондента АН СССР И.В.Березина (моего научного руководителя со студенческих времен, о чем я, естественно, в бумаге не указал) и при участии меня самого как модератора. И получил временный пропуск во ВНИИПАС для того, чтобы набраться опыта и разобраться, что к чему, если в будущем поступит официальное разрешение на проведение этой самой всемирной телеконференции.

Бумагу ту я составил по всем правилам игры, которым в свое время учили старшие товарищи. Суть в том, что не я должен был предложить проведение компьютерной конференции, а рассматривающий бумагу чиновник. Но у чиновника нет ни времени, ни желания (ни зачастую професиональной квалификации), чтобы что-то обоснованно предложить, тем более такое новое дело. Поэтому моя бумага должна быть составлена так, чтобы чиновник мог ее максимально использовать как свой текст, заменив в идеальном случае лишь подпись.

Так оно и получилось, как стало ясным несколько позже.

И стал я ходить во ВНИИПАС как на работу. Благо основная работа в моей лаборатории была достаточно налажена. Проводил я у компьютера, который мне был там выделен, по нескольку часов в день, два-три дня в неделю. И, забегая вперед, продолжалось это семь лет. Трудно осознать, что в те времена, в первой половине 80-х годов, я волею судеб оказался ЕДИНСТВЕННЫМ в СССР, и вообще единственным из примерно двух миллиардов человек "социалистического лагеря", работающим в том, что теперь называется "Интернет".

Разрешение на проведение всемирной телеконференции было получено где-то через полгода в форме совместного распоряжения ГКНТ при СМ СССР и Президиума АН СССР. Согласно этому распоряжению, проведение данной конференции будет важным для развития советской науки и технологии. Председателем компьютерной конференции с советской стороны был назначен И.В.Березин, модератором - ваш покорный слуга. К слову сказать, И.В.Березин был настоящим ученым и понимающим человеком. Он ни разу не поинтересовался, что такое компьютерные конференции, и подписывал все мои последующие бумаги на этот счет не глядя. Естественно, я не делал ничего такого, чтобы его подвести. Правила игры соблюдались.

В начале 80-х годов "Интернет" существовал только в форме "международных компьютерных конференций", или "телеконференций". В те далекие времена компьютерные коммуникации проходили в форме е-мейлов, которыми участники обменивались напрямую, в режиме реального времени, или, как в современном варианте, через электронные мейлбоксы - для тех участников, которые не находились в момент дискуссий он-лайн. Иначе говоря, если сообщение не поступало на экран получающего сразу, то оно уходило в мейлбокс и могло быть извлечено позже.

Выше я упомянул, что работал в компьютерных конференциях по нескольку часов в день. Надо понимать, что эти часы уходили в основном на ожидание по развертке текста. Модемы тогда были со скоростью 360 baud. Для того, чтобы "развернулась" страница текста, приходилось ждать несколько минут, читая текст по буквам в процессе его появления на экране и хлопая себя по бокам от нетерпения.

Через каждые полстроки компьютер зависал, от нескольких секунд и минут до полного выброса в офф-лайн. Справедливости ради надо сказать, что так было в 1982-83, потом же качество связи начало заметно усиливаться. Скорость оставалась той же, но зависаний стало меньше. Появление нового модема в 720 baud было почти революционным событием и произошло много позже, когда я уже работал со своего собственного компьютера из квартиры в Олимпийской деревне в Москве. Но об этом ниже. А уж о современных телефонных модемах в 60 тысяч бод и выше, не говоря о супер-скоростных кабельных, никто не мог и помыслить.

Осваивая компьютерные сети, я принимал участие во многих постоянно идущих телеконференциях. Моя любимая была - Speakers Corner, или Уголок Оратора. Нечто вроде гостевой книги на современных сайтах, когда материал для обсуждения - весь мир. Особенно активными были обсуждения убийства шведского премьер-министра Улофа Пальме, а также появление нашей подводной лодки у берегов Швеции. Может, потому что шведы в то время составляли самую многочисленную сетевую аудиторию в Европе, и возможно - в мире. Наши газеты про подводную лодку, понятно, ничего не писали, и мне немалого труда стоило убедить в этом сетевую аудиторию. Они никак не понимали, как это - весь мир про это только и говорит, а в газетах Союза об этом ничего нет. Это же такой материал для газет, для привлечения подписчиков!

Тем временем наступила зима 1983-го, время проведения основной компьютерной конференции. К ней я подготовился основательно и сформировал добротный список участников. В него вошли все мои приятели, по одному из почти каждой союзной республики. Не стоит думать, что это было кумовством. Это были в самом деле ведущие специалисты по биотехнологии: профессор (ныне академик) Квеситадзе из Грузии, профессор (ныне академик) Рахимов из Узбекистана, профессор (ныне академик) Виестурс из Латвии, профессор (ныне академик) Лобанок из Белоруссии и так далее. Подсознательно я ощущал, что нельзя обделить этаким интеллектуальным роскошеством ни одну республику. Сама конференция прошла в течение Рождественской недели 1983. Мы собирались у терминала во ВНИИПАС, бурно обсуждали "в круг" и по телефонам с коллегами из других городов материалы и поставленные вопросы и резюме отправляли в сеть. Детали давать не буду, они - в прилагаемой статье того времени, первой статье о компьютерных конференциях в советской печати. Ниже мы перейдем к той статье. У нее - богатая история.

Итак, конференция закончилась, участники разъехались, я остался. Приказа очистить помещение не было, хотя я его с содроганием ожидал. Решил продолжать ходить во ВНИИПАС, как на работу. Благо, директор ВНИИПАС О.Л. Смирнов пропуск продлил и вопросы не задавал. Более того, дал понять, что им, как профессионалам, продолжение моей работы интересно. Я так и не понял, с какой стороны интересно. Режимы связи отрабатывать? Но поскольку мои принципы "проси мало, уходи быстро" оставались неизменными, я быстро и уходил. Из кабинета директора, но не из ВНИИПАС. У терминала был кайф.

Каждый раз, садясь за компьютерный терминал и выходя в международные компьютерные сети, я испытывал чувство непередаваемой эйфории. 21-й век! Я "разговариваю" со всем миром через экран компьютера! Я редактирую научные книги совместно с американскими коллегами, и на это уходит всего несколько дней - вместо месяцев, а то и лет, как обычно, поскольку не надо еще и "литовать" (получать разрешение Главлита СССР - для тех, кто имеет счастье не знать, что это такое)! Я моментально перебрасываю свои научные статьи для публикации в зарубежных журналах, и опять же без Главлита!

Вместе с тем было сильно досадно, что миллионы других не только не испытывают это чувство, но и не имеют понятия, что это вообще возможно. Я продолжал оставаться один в лагере. Социалистическом. В той самой недельной всемирной телеконференции принимали участие также биотехнологи из ГДР, но они вели дискуссию через шведского модератора, звоня ему по телефону; таким же образом были "подключены" специалисты из Филиппин, Таиланда и нескольких других стран.

Где-то через полгода-год, в 1984, у меня появилось огромное количество пен-палов, компьютерных собеседников со всего мира. Бизнесмены предлагали контракты с Союзом. Шведские девушки наперебой приглашали приехать в сауну. Американский астронавт Расти Швейкарт неутомимо слал мне письма, предлагая устроить компьютерный мост с Академией наук Союза. Меня считали за гейт-кипера. А ворот-то и не было, они на мне заканчивались. Ну как это объяснить? Как объяснить, что я сам здесь на таких птичьих правах, что если кто "из инстанций" узнает, что я бесконтрольно и регулярно имею постоянный контакт с заграницей, то... Об этом думать как-то не хотелось.

У меня появилась навязчивая идея - как-то легализовать мой статус как постоянного участника компьютерных конференций. Но ясно как божий день, что никаких оснований для этого у меня больше нет. Не приду же я в ГКНТ с повинной: - "Знаете, дорогие товарищи, я тут несанкционированно на пару лет задержался в международных компьютерных коммуникациях, хотелось бы продолжить..." По телефону без прослушки за рубеж не позвонить, а тут передавай, что хочешь. Гарантированная Лубянка. Только что газеты сообщили, что с поличным у метро "Ленинский проспект" взяли американского журналиста Данилоффа, которому пытались передать какие-то материалы для вывоза за рубеж. Поди докажи, что ты таких материалов за два года не напередавал тоннами. Нет, легализоваться надо...

Один путь - поднять общественный интерес к компьютерным конференциям, и когда многие станут пользователями, скромно так сбоку выйти - и я такой же, как и все. Смешно, конечно, какое "многие". Поставят компьютеры в первых отделах, допуск оформят, литовать заставят все, что передаешь (это месяца три-четыре на каждый материал), и все равно майор будет через плечо заглядывать, что ты там на клавиатуре набираешь...

Надо сказать, что за эти прошедшие первые года два я многократно пытался оповестить Академию наук о столь потрясающем новом виде коммуникаций. Писал письма Александрову (тогдашнему президенту АН СССР), Велихову и Овчинникову (вице-президентам), даже Баеву (тогдашнему академику-секретарю нашего Отделения биохимии АН СССР) - и все как в колодец, никакого ответа. Сначала я про себя возмущался - бюрократы, но потом, когда картина неответов стала уж очень явной, я начал понимать, что тут дело в другом. ОНИ ЗНАЛИ, что никаких компьютерных коммуникаций в СССР быть не может. Понимали и про первый отдел, и про литование, и про майора через плечо. Интернет и тоталитарное общество несовместимы. Ящик Пандорры. Банка с червями. Только открой - такое в итоге поднимется, самих снесет. Так что с письмами - бесполезно. Но легализоваться надо.

И тут я придумал. Есть такой новый журнал - НАУКА В СССР. Классная полиграфия. Пропагандирует достижения советской науки, издается на нескольких языках - английском, французском, испанском, японском. Что главное - его главный редактор Г.К.Скрябин, академик-секретарь всей академии наук, знает меня и вроде бы хорошо относится. Его зам - Игорь Зудов, бывший зав. научным отделом ЦК ВЛКСМ, тоже меня хорошо знает, еще по премии Ленинского комсомола. Я, правда, его как-то чуть в инфаркт не вогнал в присутствии членов Политбюро, но об этом разговор отдельный. Короче, их надо заинтересовать этими компьютерными конференциями, они опубликуют в своем журнале как очередную яркую победу советской науки, а там уж победителей не судят. В уголовном порядке, по крайней мере.

Так и вышло. Пришел я к Г.К.Скрябину, рассказал. Он вызвал Зудова, и они порешили, что это будет материал, свидетельствующий об очередной яркой победе советской науки. А что - без нас-то американцы со шведами ведь не справились... И потом: тот факт, что СССР на равных участвует в международных компьютерных конференциях, тоже о многом говорит. Знай наших!

Написал я статью (прилагается). Прислали фотографа, а компьютер сфотографировали у нас на кафедре МГУ. И отредактировали мой текст, вставив, что это в МГУ якобы идет подготовка к очередному сеансу компьютерной конференции. Но тут уж я не стал бороться, нехай буде.

Направили статью на утверждение в ГКНТ. Ну, думаю, была не была.

Звонит Зудов, опечален. Зарубили, говорит, твою статью. Говорят, массам об этом знать ни к чему.

Попросил я у него телефон тех, кто зарубил, звоню в ГКНТ сам. Буду, думаю, ваньку валять, и им же прикидываться. Спрашиваю про статью. "А вы кто такой", - спрашивают. - "Автор", - говорю. - "Нет, - говорят, - мы с авторами не разговариваем. Так что прощайте". - "Постойте, - говорю, и начинаю того самого ваньку валять. - Я, - говорю, - не только автор, но и участник этих самых компьютерных конференций, что в статье описаны. А вы статью запрещаете. Может, я что не так делаю? Может, совет какой дадите? Вы же там люди знающие..."

Смягчился цензор. "С компьютерами, - говорит, - дело ваше. Это не наш вопрос. А вот массам это знать не надо". - "Что ж так?" - спрашиваю. - "А так, - говорит. - Что, если все захотят? Что тогда будет?"

"Ну, - говорю, - с этим просто. Вы же про космос там публикуете, не опасаясь, что все захотят. И то, для космоса надо медкомиссию пройти, так что всех не пропустят. И еще, публикуете же вы там про остров Пасхи, к примеру? И опять, не могут все туда захотеть, потому как билет туда надо купить, за валюту. То есть имеют место объективные факторы, что массы захотят, но не смогут. Так же и с компьютерными конференциями. Захотеть - мало. Надо компьютер для начала купить, а с ними у нас сами знаете, как. И потом, за вход в сеть надо той же валютой платить, которой опять же нет. Так что это только для отдельных людей, а кому там можно или нет - решение приниматься будет, кем - сами знаете. А для Советского Союза эта публикация будет полезной. Сами знаете, как мы в мире по компьютерам отстаем. Вам-то это я сказать могу..."

Подумал цензор и говорит: "В логике вашей есть резон. Мы тут еще подумаем".

Думали они около года, но в итоге запрет сняли, и статья вышла в 1985-м. Естественно, в несколько адаптированном виде.

После выхода статья была перепечатана в ряде советских журналов (Знание-Сила, Наука и Жизнь, Вестник Академии наук СССР и нескольких других), затем последовала (в 1988 году) передача по первому каналу Центрального телевидения, посвященная компьютерным конференциям. Это стало возможным опять же благодаря случаю. А именно тому, что в конце 80-х годов я, отвлекаясь от своей основной работы в АН СССР, вел научные передачи по ЦТ, под названием "Наука: теория, эксперимент, практика". И уж понятно, что не пропустил такой возможности окончательно легализовать компьютерные коммуникации, выступив в этой передаче не только как ведущий, но и как исполнитель.

Примерно тогда же, в 1987 году, меня наконец выпустили в США, где я приобрел свой первый личный компьютер и установил его в своей квартире в Олимпийской деревне в Москве. Модем мне подарили во ВНИИПАСе. Сейчас трудно поверить в то, что компьютер был XT 080 (с памятью в 30 MB), а модем - со скоростью 360 baud, который я, впрочем, скоро заменил на 720 baud. Каждое утро, вскакивая с кровати, я набирал телефон связи во ВНИИПАС, через который и выходил в международные компьютерные сети. Именно так я поддерживал ежедневную связь со своей лабораторией в Гарварде, ставил там эксперименты, обсуждал новые экспериментальные данные. Так же обсуждал и детали последующего отъезда к ним на работу, что произошло в 1989-м.

Все эти публикации и передачи в итоге привели к относительной и постепенной легализации е-мейлов в СССР. В 1991 году Союз развалился, и остальное - уже история. Могу только отметить, что в дни печально известного путча в августе 1991 года, когда средства массовой информации в СССР были поначалу заблокированы, е-мейлы были единственным средством информации, немедленно достигшим Запада. Эту историю я слышал не раз, и если она действительно достоверна, то мне будет простительно немножечко гордиться.

Под занавес - несколько слов признательности

Автор безмерно благодарен Всемирной Академии наук и искусств и ее тогдашнему Президенту Карлу-Горану Хедену (Стокгольм), кто пригласил меня в 1982 году принять участие в первой международной компьютерной конференции, помог в спонсировании (фактически, оплате из международных фондов) моей деятельности в международных компьютерных сетях на протяжении последующих нескольких лет, в итоге чего я был избран - в 1989 году - действительным членом этой Академии. Я также признателен Стокгольмскому университету (Швеция) и университету Гуэлф (Канада) за использование их компьютерных систем в 1982-86 и 1986-89 г.г., соответственно. В 1989 году я уже мог использовать сеть SFMT (San Francisco - Moscow Teleport), что само по себе знаменовало наступление новой эпохи, эпохи перестройки и приближающегося конца Советского Союза. Я также благодарен профессору Олегу Смирнову, директору ВНИИПАС, который сделал возможным мою работу в международных компьютерных сетях - и не только в техническом отношении. Я искренне верю, что он фактически прикрывал меня все эти годы, так как по советским понятиям моя бесконтрольная многолетняя деятельность по несанкционированному выходу за рубеж через компьютерные сети была совершенно противозаконной.

Те, кто жили при тоталитарном режиме, понимают, что я имею в виду. Поскольку директор Смирнов знал о моей активности, и не только знал, но и регулярно подписывал мне пропуск в его режимное заведение на протяжении нескольких лет, хотя по долгу службы наверняка был обязан "сдать" меня в соответствующие инстанции, - я ему глубоко признателен.

Фото оригинала статьи находится . Одно место в статье ложно. Последнее фото (на стр. 89) гласит: "Подготовка к очередной телеконференции ведется в одном из вычислительных центров МГУ". Это - неправда. Компьютерные конференции в середине 1980-х годов в Союзе проводились только из ВНИИПАС, и затем из моей квартиры, как описано выше. Эта фотография и подпись к ней были одними из условий опубликования статьи. А фото было сделано на кафедре химической энзимологии МГУ, на которой я провел много лет.

Естественно, современному читателю статья может показаться примитивной. Однако, прошу обратить внимание на следующую деталь. В одном месте статьи (третий абзац от начала) я скопировал фактический текст с экрана моего компьютера в 1983 году (и добавил реальную конференцию "Биоэнергия-85" чтобы несколько осовременить статью, поскольку она была опубликована в 1985 г.). Сообщение базового (mainframe) компьютера гласило: "В телесистеме работают еще пять человек". Действительно, в те времена компьютер при его включении он-лайн оповещал, сколько еще пользователей в данный момент подключены к данному серверу. В 1983 году в Европе существовал ОДИН основной сервер для "широкого" (по тем временам) пользования, который находился в Стокгольмском университете. Иначе говоря, в тот конкретный момент ТОЛЬКО ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК в Европе работали в компьютерных сетях одновременно со мной. В начале 1984 года в Европе было всего 380 пользователей международных компьютерных сетей, и можно было получить распечатку всех их имен, дав соответствующую команду компьютеру.

В МОДУ ВХОДЯТ ТЕЛЕКОНФЕРЕНЦИИ

Опубликовано в НАУКА В СССР, 1985, No. 6, pp. 84-89.
Доктор химических наук профессор А.А. КЛЕСОВ - специалист в области биохимии и биотехнологии, заведующий лабораторией углеводов Института биохимии им. А.Н. Баха АН СССР, Лауреат премии Ленинского комсомола и Государственной премии СССР.

Поразительные перемены происходят в области передачи информации, вызванные сочетанием современных систем связи и ЭВМ. Специалисты полагают, что к концу нынешнего века любой ученый, где бы он ни находился, сможет мгновенно и без всяких усилий установить контакт с любым другим исследователем. Мечта или фантастика? Нет, самая настоящая реальность! Научные телеконференции уже сегодня позволяют их участникам, не покидая стен своих учреждений, свободно обмениваться мнениями у экранов дисплеев.

Ставлю на рабочий стол портативный чемодан размером с портфель-"дипломат" и открываю крышку. Передо мной - клавиатура типа обычной пишущей машинки и телеэкран-дисплей, который загорается зеленоватым светом, когда компьютер соединяю с обычной телефонной сетью. (Современный уровень электронно-вычислительной техники позволяет ныне осуществить такую стыковку). Набираю на клавиатуре определенный набор цифр, и на экране на нескольких языках высвечиваются слова: "Вас приветствует базовый компьютер. На каком языке будете говорить?" Поскольку предстоит "беседа" с англоязычными коллегами, касаюсь буквы "е" - первой буквы слова "english". И диалог идет: "Добро пожаловать. Пожалуйста, наберите Ваше имя". "Будьте добры, Ваш абонентский индекс". "Благодарю Вас. Подождите несколько секунд"... "Спасибо, все в порядке".

Телеэкран покрывается строчками. Что же нового для меня накопилось в памяти базового компьютера со времени предыдущего "сеанса связи"? "Для Вас: четыре не прочитанных Вами письма, три сообщения с конференции "Биоконверсия природных ресурсов", пять - с конференции "Английский язык", 24 - "Обмен мнениями", два - "Биоэнергия-85", шесть - "Опыт работы в компьютерных конференциях". Всего - 44 непрочитанных сообщений. В телесистеме работают еще пять человек. Что Вы предпочитаете сделать? Прочитать письмо; присоединиться к определенной конференции (какой?); послать телеписьмо; прекратить связь; что-либо другое?" (Ученый может подключиться к любой из более 200 проходящих одновременно и не имеющих перерывов в работе научных телеконференций - прим. ред.).

Несложно вообразить, что те пять человек находятся сейчас в любой из шести частей света. Гораздо труднее поверить, что они могут завести серьезный научный разговор, даже острую дискуссию, выполнив лишь нехитрые манипуляции на компьютере.

А посредники в этом - специальные базовые ЭВМ, размещенные при крупных исследовательских центрах. Они обладают гигантской памятью, способны хранить сотни тысяч сообщений, поступающих одновременно от нескольких тысяч абонентов, и пересылают по требованию последних научную информацию в любой институт или лабораторию, включенные в эту систему. Сама же связь осуществляется по обычным телефонным или космическим каналам так же, как, скажем, из Москвы мы говорим с Хабаровском или Нью-Йорком. Текст, переданный одним "абонентом" на имя другого или в адрес определенной конференции и направленный в базовый компьютер, остается в его памяти и извлекается ученым в любое удобное для него время. Можно "подключаться" раз в день, неделю, месяц и т.д., в зависимости от того, на какой объем информации рассчитываете и насколько срочны сообщения, которые ожидаете. В этом - принципиальное отличие "бесед" через компьютер от телефонных, когда все участники должны находиться одновременно у своих аппаратов. Но не только в этом. Компьютер подобного типа обычно снабжен печатающим устройством, и после завершения сеанса от него получают полную стенограмму как собственных, так и чужих сообщений в машинописном виде и в любом количестве экземпляров. Наконец, на экране дисплея легко изобразить схемы, графики и затем "переслать" их коллегам для последующего анализа. Во время Всемирной телеконференции (о ней еще пойдет речь), совпавшей с рождественскими днями, ее участники даже сопровождали научные сообщения изображениями новогодних елок, горящих свечей, бокалов с шампанским.

Конечно, техника, сколь совершенна бы она ни была, не способна полностью заменить личные контакты. Общение ученых, неформальные дискуссии, живой обмен мнениями на научных форумах необходимы. Однако в ряде случаев телеконференции целесообразнее.

Ежегодно по многим разделам современной науки созывают симпозиумы, совещания и т.п., зачастую проходящие в одно время. На всех или даже на большей части таких встреч, особенно международных, побывать нереально - нет ни времени, ни средств: размеры членских взносов для участия в них достигают нескольких сотен, а иногда и тысяч долларов.

С эпохой телеконференций появляется завидная возможность обсудить актуальные проблемы науки и техники без отрыва от основной работы и, главное, - в удобное время.

Автор настоящей статьи регулярно участвует в полутора десятках телеконференций по различным темам. В европейской телесистеме, куда входит Советский Союз, самая крупная из них - "Обмен мнениями", где работает около 400 человек и передано уже около 2 тысяч сообщений, на втором месте - "Английский язык" - около 200 абонентов и около 500 сообщений, затем идет "Биоконверсия" - около 100 абонентов и свыше 700 сообщений.

По определенной команде ("Список конференций") компьютер выдает на экран и в печать названия всех "теле", которые были организованы ранее, и заодно информирует о числе участников в каждой из них, количестве сообщений. Чтобы включиться в работу, необходимо набрать на клавиатуре название нужной конференции и компьютер ответит: "Вы не являетесь участником этой конференции. Хотите ли Вы им стать? Да; нет". После такой подсказки остается набрать "Да", и на экране - следующая запись: "Вы - участник конференции такой-то, для Вас столько-то непрочитанных сообщений".

Затем новый вопрос: "Что Вы предпочитаете? Читать все сообщения подряд; определенные; только последние - сколько?" После вашей команды на дисплее появляется текст и его порядковый номер. По нему всегда можно извлечь информацию из памяти компьютера, узнать имя и фамилию ее автора, дату и час отправки сообщения в ЭВМ, ключевые слова для поиска.

В общем как на обычном симпозиуме, где ученый в аудитории публично задает вопросы докладчику или выступает сам, или обсуждает проблему в кулуарах. Только на телеконференции с заметным преимуществом: можно быстро "перелистать" на дисплее текст доклада, набрать на клавиатуре фамилию "выступавшего" и выразить интерес к его материалу, попросить оттиски соответствующих работ и т.п.

Основательная "телепроба" произошла в конце 1983 года, когда было решено провести Всемирную телеконференцию "Биоконверсия лигноцеллюлозы для получения топлива, пищевых продуктов и кормов", которая не имела бы перерывов в работе.

Тема выбрана потому, что разработка метода биоконверсии, биопревращения растительных материалов или их отходов (лигноцеллюлозы) в полезные продукты - сахар, спирт и т.п. - сейчас волнует многих иследователей и технологов всего мира. Ежегодно на планете происходит естественный прирост растений, в которых содержится более 100 миллиардов тонн целлюлозы. Использование человеком части этого сырья приводит к накоплению значительного количества целлюлозо-содержащих отходов - неисчерпаемого источника энергии и пищи, необходимых человеку. Однако проблема состоит в том, как с помощью природных биокатализаторов-ферментов рациональнее получать из них ценные продукты (См: И.В. Березин, А.А.Клесов. Ферменты атакуют целлюлозу. - Наука в СССР, 1981, № 3). Телеконференция должна была обсудить реальные возможности метода, отобрать лучшие варианты и оригинальные подходы, решить спорные вопросы, а также выявить научно-организационные и технические проблемы проведения "компьютерных собраний".

Среди ее организаторов - ООН и специализированные учреждения типа ЮНЕСКО. Председателями советского Оргкомитета телеконференций были назначены: директор ВНИИ прикладных автоматизированных систем (ВНИИПАС) Государственного комитета СССР по науке и технике, профессор О.Л. Смирнов и директор Института биохимии им. А.Н. Баха АН СССР, член-корреспондент АН СССР И.В. Березин (Ведущим этого мероприятия от СССР стал автор статьи - прим. ред.).

Всемирная телеконференция по биоконверсии, успешно проводившаяся в нашей стране с терминалов ВНИИПАС, состояла как бы из трех этапов. В ходе первого, подготовительного (с марта по декабрь 1983 года), были организованы непрерывные международные компьютерные встречи под названием "Планирование телеконференций по биоконверсии", на которых составлялись программа и вопросы к ней, определялись страны-участницы, технические детали и т.п. Параллельно с этой работой на базовый компьютер уже поступали первые научные сообщения и тут же обсуждались специалистами в области микробиологии, биохимии, биотехнологии.

В декабре начался второй этап - по сути дела, основная часть конференции. В советскую группу вошли 12 человек (ведущие специалисты по биоконверсии из институтов АН СССР и академий наук ряда союзных республик, Главмикробиопрома и Минвуза СССР). Во многих городах страны, где работают специалисты по биоконверсии, в этот период были организованы дискуссионные коллективы, объединенные междугородной телефонной связью с главной советской группой. О том, насколько это оказалось плодотворным, говорил Карл-Горан Хеден, директор центра ООН по микробиологическим исследованиям в Стокгольме - главного организатора Всемирной телеконференции по биоконверсии: "Лично я нахожу, что наиболее интересная часть дискуссии имела место между участниками из Западной Европы и Северной Америки, с одной стороны, и советскими учеными - с другой. В ходе декабрьской телеконференции мы убедились, как исключительно эффективно действовала группа в Москве".

Великобритания была представлена 34 специалистами; США и Канада - 26; Швеция - 11; ФРГ - 7; Италия, ГДР и Филиппины - четырьмя специалистами каждая. А от Финляндии, Гватемалы, Японии, Таиланда, Люксембурга, Дании, Бразилии, Новой Зеландии - по одному представителю. Почти все абоненты - более 100 человек - выходили на связь ежедневно. В день поступало в среднем около 100 сообщений-"докладов" и публичных комментариев к ним.

Во время дискуссии эксперты обменивались мнениями по заранее подготовленным вопросам. Предпочтение отдавалось коллективной точке зрения, которая вырабатывалась тут же у терминалов. Речь шла, например, о проблемах генетической инженерии ферментов, превращающих целлюлозу в сахар и жидкое топливо; разработках установок для получения биогаза из отходов промышленности и сельского хозяйства; культивировании съедобных высших грибов на лигноцеллюлозных отходах; создании международной системы хранения и обмена штаммами микроорганизмов; вопросах организации работ по биоконверсии в развивающихся странах и многих других.

Всемирная телеконференция позволила ученым из общего потока новостей "выхватить" наиболее важные, причем оперативно. Вот два важных качества, выделяющих телеконференции из множества других способов общения в мире науки. Телесообщения представляли собой "моментальные" публикации, нередко созревшие в ходе дискуссий. Эти "публикации" облетали планету, минуя долгий путь подготовки статьи, отправки ее в печать, рассмотрение в редакции, рецензирование, набор, корректуру и т.д.

Невозможно упомянуть обо всех контактах, возникших на телеконференции. Вот несколько из массы типичных. Доктор Т. Куимио из Филиппинского университета сообщил о работах по выращиванию съедобных грибов на отходах древесины и рисовой соломе и завершил сообщение так: "Я обращаюсь к научной общественности с просьбой помочь нам увеличить выход грибов. Принимаются любые комментарии или советы". Тут же ответ из Италии от профессора Джиованнози: "Мы прочитали сообщение Т. Куимио с большим интересом и хотим выяснить, нет ли в изучаемых Вами растительных материалах веществ, подавляющих активность ферментов, в свою очередь, способных стимулировать рост грибов. Мы, биохимики, предлагаем сотрудничество в исследовании этих веществ и готовы изучать вопрос в нашем институте в г. Виттербо".

Призыв из Шведского сельскохозяйственного университета, факультет микробиологии: "Очень хочу знать, кто работает по вопросу получения метана из торфа? Бо Свенссон".

Профессор Марри Му-Янг (руководитель смешанной американо-канадской группы) - на третий день телеконференции: "Предполагалось, что я выступлю с обобщением прошедшей части дискуссии по технологии ферментации. Но не могу вклиниться, поскольку дискуссия продолжается плотным потоком и дискутанты, похоже, не могут остановиться. Подожду до завтра".

Из ГДР в СССР: "Какой, по вашему опыту, метод предобработки лигноцеллюлозных материалов более эффективен: парокрекинг или обработка щелочью? Академик Рингпфайл"...

Из Швеции в СССР: "Аркадий, как влияют ингибиторы, образующиеся после парового взрыва лигнина, на ферментативный гидролиз целлюлозы?"

Из СССР в Таиланд: "Привет, Джирапон! Попытайтесь измерить адсорбцию ферментов на целлюлозе, методика опубликована в советском журнале "Биохимия" за 1983 г., № 3, стр. 369. Результат эксперимента и будет ответом на Ваш вопрос"...

Только родившись, телеконференция перешла на язык неформального общения. Передает профессор Карлос Рольц, директор Центра ООН по микробиологическим исследованиям в Гватемале: "Если бы я мог думать, как микроб (часто пытаюсь, но пока как следует не получается), я бы очень не хотел попасть в ферментер. Помимо больших сдвиговых нагрузок, что само по себе неприятно, в нем в качестве продукта питания всего лишь разбавленная суспензия целлюлозы. Чтобы съесть ее, я должен буду произвести массу ферментов и разослать их вокруг со следующим напутствием: идите и пытайтесь прикрепиться к целлюлозным волокнам, а производимые вами сахара я ассимилирую. Но делайте это быстро, а не то я буду голодать".

Джонатан Ноулс, английский ученый, ныне ведущий исследования в Финляндии, сделал сообщение "Клонирование целлюлаз". С помощью методов генетической инженерии, рассказал он, мною на базе дрожжей синтезирован новый гибридный микроорганизм, растущий на соломе и перерабатывающий ее сразу в спирт, минуя промежуточную стадию превращения целлюлозы в сахар. Полученный спирт можно далее использовать, например, как жидкое топливо.

Сразу же после сообщения профессор Ноулс (по каналам телеконференции) получил от советских ученых приглашение прочесть доклад на готовящейся в то время 16-й конференции Федерации европейских биохимических обшеств в Москве (См. Форум биохимиком планеты. - Наука в СССР, 1985, № 4 - прим. ред.). Его выступление о значительном научном достижении вскоре состоялось.

Сейчас, когда у многих интернет и дома, и, в буквальном смысле в кармане, когда мы можем в течение нескольких секунд войти на свою страничку в ВКонтакте с помощью обычного мобильного телефона, сложно понять, что ещё 30 лет назад возможность подключиться к интернету была связана с огромными сложностями и необходимостью иметь огромный запас электронных устройств. Интернет — это было сложно, необычно и фантастично. И гораздо сложнее понять современному человеку, что интернет мог придти из СССР, интернет мог быть главным советским проектом, объединяющим мир.

Итак, история советского интернета.
Считается, что история передачи компьютерных данных в США началась в 1950-х годах, когда стали проводиться первые опыты по обмену данными между разными ЭВМ, а первая «удалённая» сеть (Кембридж—Санта-Моника) датируется 1965 годом. В СССР в это время велась работа над вычислительными системами МЭСМ, БЭСМ и другими, советские радиолюбители обменивались закодированными радиограммами с коллегами по всему миру, то есть была и передача данных, и компьютеры. Существует также мнение, что толчок развитию интеллектуальных технологий в США дал запуск Советским Союзом в 1957 году первого спутника.

Советские учёные из ИТМиВТ АН СССР создавали сети компьютерной связи с 1952 года в рамках работ по созданию автоматизированной системы противоракетной обороны (ПРО). Вначале специалисты под руководством Сергея Лебедева создали серию ЭВМ («Диана-I», «Диана-II», М-40, М-20, М-50 и др.) и организовали обмен данных между ними для вычисления траектории противоракеты. Как пишет один из создателей системы Всеволод Бурцев, «в экспериментальном комплексе противоракетной обороны» центральная машина М-40 «осуществляла обмен информацией по пяти дуплексным и асинхронно работающим радиорелейным каналам связи с объектами, находящимися от неё на расстоянии от 100 до 200 километров; общий темп поступления информации через радиорелейные линии превышал 1 МГц». В 1956 году западнее озера Балхаш советскими учёными и военными был создан большой полигон, где разрабатываемая система ПРО, вместе с сетью ЭВМ, проходила испытания.

По воспоминания академика Виктора Глушкова, одного из самых гениальных математиков и компьютерщиков в истории ХХ века: «Задача построения общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой (ОГАС) была поставлена мне А. Н. Косыгиным в ноябре 1962 года. К этому времени у нас в стране уже имелась концепция единой системы вычислительных центров для обработки экономической информации. Мы разработали первый эскизный проект Единой государственной сети, включавший около 100 центров в крупных промышленных городах и центрах экономических районов, объединенных широкополосными каналами связи.

Начиная с 1964 года (времени появления моего проекта) против меня стали открыто выступать ученые-экономисты, многие из которых потом уехали в США и Израиль. Косыгин заинтересовался стоимостью проекта. Ориентировочно она оценивалась в 20 млрд. рублей. Мы предусмотрели самоокупаемость затрат. За три пятилетки реализация программы принесла бы в бюджет не менее 100 млрд. рублей. Но наши горе-экономисты сбили Косыгина с толку… Нас отставили в сторону, стали относиться с настороженностью.

В конце 60-х в ЦК КПСС и Совмине появилась информация, что американцы еще в 1966 году сделали эскизный проект информационной сети, то есть на два года позже нас. Но в отличие от нас они не спорили, а делали. Тогда забеспокоились и у нас. Я пошел к Кириленко (секретарь ЦК КПСС, курировавший промышленность. — Е. Ч.) и передал записку, что надо возвратиться к идеям моего проекта. Была создана комиссия. Лучше бы ее не создавали…Тем временем началась вакханалия в западной прессе. Первыми заволновались американцы… Конечно, любое укрепление нашей экономики — для них самое страшное. Поэтому они сразу открыли огонь по мне из всех калибров. В «Вашингтон пост» вышла статья «Перфокарта управляет Кремлем», рассчитанная на руководство СССР. «Царь советской кибернетики академик В. М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами». Статья в английской «Гардиан» была рассчитана на советскую интеллигенцию. Мол, академик Глушков предлагает создать сеть вычислительных центров, более передовую, чем на Западе. На самом деле это заказ КГБ, чтобы упрятать мысли советских граждан в банки данных и следить за каждым человеком. Эту статью все «голоса» передавали раз 15 на разных языках на Советский Союз и страны социалистического лагеря.

Потом последовала серия перепечаток этих пасквилей в других ведущих капиталистических газетах, серия новых статей. Тогда же начали случаться странные вещи. В 1970-м я летел из Монреаля в Москву. Опытный летчик почувствовал неладное уже над Атлантикой и возвратился назад. Оказалось, в горючее что-то подсыпали. Слава богу, все обошлось, но так и осталось загадкой, кто и зачем это сделал. А немного позже в Югославии на нашу машину чуть не налетел грузовик — шофер чудом сумел увернуться.

И вся наша оппозиция, в частности экономическая, на меня ополчилась. В начале 1972 года «Известия» опубликовали статью «Уроки электронного бума». В ней автор пытался доказать, что в США спрос на вычислительные машины упал. В ряде докладных записок в ЦК КПСС от экономистов, побывавших в США, использование вычислительной техники для управления экономикой приравнивалось к моде на абстрактную живопись. Мол, капиталисты покупают машины только потому, что это модно, дабы не показаться несовременными. Это все дезориентировало наше руководство».

Так поставили крест на советском интернете, — говорит эксперт конкурентной разведки Елена ЛАРИНА, познакомившая меня с воспоминаниями академика. — А ведь помимо того, о чем рассказывал Глушков, в СССР были сделаны конкурентоспособные серверы, персональные компьютеры. Имелись и протоколы передачи информации, и даже, как это ни покажется сегодня удивительным, дружественные интерфейсы. Они позволили бы простым советским управленцам, конструкторам, ученым, не знающим программирования, работать с ЭВМ. Точно так же, как сейчас интернетом пользуются все, кто хоть немного знаком с компьютерами. Кстати, все в том же Советском Союзе ученый М. М. Субботин впервые создал гипертекст — систему ссылок, которая лежит в основе интернета.

Но тем не менее, разрабатывались вычислительные системы и сети и гражданского применения. К примеру, в 1972 году были введены в строй железнодорожная система «комплексной автоматизации билетно-кассовых операций» АСУ «Экспресс» и система резервирования авиабилетов «Сирена», обеспечивавшие передачу и обработку больших массивов информации.
В 1974 год принят ГОСТ на кодировку символов русского алфавита КОИ-8, используемую по настоящее время в различных модификациях.
5 апреля 1990 года вышла русскоязычная MS-DOS 4.0.

Даже когда Интернет в СССР уже был в начальной стадии развития, в использовании русского языка в Интернете были большие сложности из-за отсутствия единой кодировки. Часто русскоязычным людям приходилось контактировать между собой на английском языке. Проблемы постепенно решились с ростом популярности Windows и явным доминированием одной кодировки с середины 90-х — Windows-1251. Таким образом, с 5-летним отставанием от собственно появления Интернета стал развиваться русскоязычный Интернет.

Сегодня люди воспринимают интернет как должное. При этом многие думают, что он вошел в нашу жизнь совсем недавно. Однако это не так, ведь он существовал еще в Советском Союзе.

Если уже быть совсем точными, то 19 сентября 1990 года в СССР начала работу доменная зона , открывшая дорогу Всемирной Паутине в Стране советов. Но был один человек, который начал использовать Сеть еще до девяностых.

СССР: первый пользователь интернета и создание Сети

Сегодня доподлинно неизвестно, кто же в действительности был тем самым первым пользователем интернета в Советском Союзе. Однако считается, что это мог быть ученый-генетик Анатолий Клёсов. Он в 1982 году смог «сконектиться» со Стокгольмом. На момент его подсоединения в интернете уже было 382 компьютера.

Да и сам интернет не всегда так назывался. Вначале он носил название «Арпанет». Это название использовалось до 1984 года, когда была создана система DNS. И только потом Сеть получила свое конечное название - «Интернет». Но в то время он еще не был полностью сформирован.
Формирование интернета было завершено в 1989 году. Тогда ученые из Европейского совета по ядерным исследованиям и создали концепцию нынешнего интернета. Предложил ее британский ученый Тим Бернерс-Ли, который в течение 2 лет занимался разработкой языка HTML, а также протоколов HTTP.

Интернет и вездесущий КГБ

Открытие интернета, естественно, не могло не заинтересовать советское КГБ. Это связано с тем, что появление принципиально нового формата связи в США и Европе носило кроме всего прочего и политическую подоплеку.

Так, Координационный комитет США, ответственный за экспортный контроль, не давал возможность Советскому Союзу приобретать компьютерную технику. Посему ее добывали двумя основными способами:

Агентурным путем;
- через ввоз из третьих стран.

Еще один яркий пример - для проведения Олимпиады-80 сотрудникам КГБ удалось в конечном счете купить у японской компании Toshiba компьютерную технику. А вот когда факт покупки вскрылся это привело к целому международному скандалу.

Ученым СССР через некоторое время все же удалось наладить производство компьютеров собственного изготовления. Они являлись точными копиями иностранных IBM-машин.

Время появления Интернета в СССР

В Союзе первичная компьютерная сеть, выстроенная по западному образцу, впервые появилась в Москве летом 1990 года. Ее формировали на основе Института атомной энергии им. И. В. Курчатова. Созданную сеть назвали «Релком». Тогда она объединяла несколько академических институтов (КИАЭ, ИФВЭ в Протвино, Новосибирское отделение Академии Наук СССР и кооператив «Демос»).

В «Демос» входили люди, участвовавшие в разработке одной из версий советского UNIX-а, а именно системы ДЕМОС.
После этого была создана ассоциация пользователей UNIX. Именно она и придумала домен.USSR. Первое соединение советской системы с заграницей случилось 28 августа 1990 года.

В тот день удалось соединиться с компьютером, который находился в Хельсинкском университете. Подключение сети «Релком» к тогдашней европейской сети EUnet произошло в августе 1991 года.

Первый русский домен был разработан финном Петри Ойала. Он предложил вместо.USSR использовать.SU.
Вот таким образом перед своим распадом СССР смог успеть отметиться во Всемирной Паутине.