Особое совещание имело право выносить приговоры о тюремном заключении, ссылке или высылке обвиняемых, а также о применении других мер наказания. В 1941-45 годах официально могло приговаривать к смертной казни.

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

Разведопрос: Игорь Пыхалов о штрафных батальонах и ротах

Разведопрос: Сергей Кредов про белый и красный террор

Разведопрос: Александр Дюков про работу с архивными документами

Субтитры

Я вас категорически приветствую! Игорь Васильевич, добрый день. Добрый день. Давно не виделись. Ну да, уже как-то… Про что сегодня? Сегодня мы продолжим нашу беседу о Великой Отечественной войне и коснёмся такой, в общем-то, достаточно уже истрёпанной нашими обличителями темы как штрафные части, вот эти знаменитые штрафбаты, штрафные роты, о которых у нас сочиняют всякую чушь, фильмы снимают, ну и прочее. В принципе здесь перед тем, как этот разговор начать, я хочу, можно сказать, сделать такое сообщение. Вот моя книга «Великая оболганная война», по которой мы, собственно, беседу, во многом, и ведём. Кстати, здесь мне понравилось, когда в одном из комментариев к одной из наших бесед про заградительные отряды, там кто-то написал, что типа того, что не пора ли мне по этому тексту ещё книгу написать. Пора, да. Ну это так же, как после того, как у нас был «Мастер и Маргарита» экранизован, там тоже некоторые у нас такие, эрудированные граждане приходили в книжный магазин и возмущались, что вот, надо же, какие писаки, только фильм вышел, уже по нему книгу написали. Подсуетились. Да вот, подсуетились. Так вот, значит, здесь во всех наших беседах вот эта книга – она первоисточник, т.е. она была написана в своей основе ещё в 2005 году, а в принципе то, что я озвучиваю вслух – это уже на её тему. Хотя, естественно, что да, немного отличается, т.е. я всё-таки её не зачитываю, что-то тут я могу добавить или, наоборот, не упомянуть. 7-е издание, дополненное и исправленное. На самом деле, это стереотипное издание, т.е. у нас там, когда наш цикл начинался, там было чёрненькое издание, сейчас это такое вот зелёненькое. Оно где-то уже по-новому с конца января издаётся. К сожалению, у нас сейчас такая вот политика издательств, что они хотят, чтобы деньги были сразу же, поэтому вместо того, чтобы издать сразу, скажем, тиражом побольше, чтобы они лежали и, скажем, за год ушли, они вот так издадут маленький тираж, там тираж раскупится, потом издадут ещё. Поэтому, в принципе, если кто-то хочет купить, то… Книжный бизнес – вещь непростая. Она в продаже ещё вроде бы есть. В крайнем случае, вроде бы в конце лета обещали допечатку. Это такое вот лирическое отступление. Собственно, теперь по нашей беседе, т.е. по вот этим штрафникам несчастным. Наверное, начну я с того, что вообще, как это ни печально, но, в принципе, нашим гражданам, да и не только нашим, свойственно нарушать законы. Т.е. они могут совершать правонарушения или даже преступления, и при этом, в общем-то, военнослужащие тоже этим грешат, и, естественно, что такого рода проступки должны как-то наказываться, как это не удивительно, опять же, для наших борцов за права человека. Т.е. если совершил преступление, получи наказание. И естественно, что когда идёт война, причём война такая, тотальная, война на уничтожение, как вот у нас была Великая Отечественная война, то в этой ситуации, конечно, и собственно вопрос о наказаниях оступившихся граждан, они, в общем-то, их стоит немного пересмотреть, потому что возникает вопрос, стоит ли именно провинившихся обязательно сажать в места заключения… Военнослужащих. Да, военнослужащих. Да и, собственно говоря, вообще мужчин призывного возраста. Или как-то их можно использовать, так скажем, более рационально на пользу родине, которая воюет. И действительно у нас практически с начала войны началась такая вещь, что к осуждённым военнослужащим стали достаточно массово применять такую юридическую заковыку, как отсрочка исполнения приговора. Это, если не ошибаюсь, 28… Такая возможность, она, в принципе, была предусмотрена 29 статьёй тогдашнего уголовного кодекса, и фактически это выливалось в то, что военнослужащий, как говорится, накосячил, совершил какое-то преступление, ему выносится приговор, скажем, 5 лет лишения свободы с отсрочкой до конца войны. Бывало и 10 лет. В принципе, даже знаю, в общем-то, прецеденты, когда приговорили к высшей мере, опять же, с отсрочкой до конца войны. Естественно, при этом имелось в виду не то, что он тут довоюет до победы, а потом его расстреляют, а имелось в виду, что за это время он сможет свою вину искупить и, соответственно, значит, он будет как бы считаться освобождённым от наказания и при этом принесёт пользу на фронте. И какие методы для искупления вины? Методы возникли несколько позже, потому что здесь как раз, как говорится, прикол в том, что первоначально такая практика имела место, но при этом фактически получалось, что вот это именно механизм искупления вины, а ведь тут понятно, что грубо говоря, человек проштрафившийся и его товарищ, который, в общем-то, ни в чём не виновен, они не должны быть в равном положении. Т.е. в принципе, казалось бы, к тому, кто проштрафился, к нему должны быть какие-то, скажем так, он в более опасной ситуации должен быть. Ну и получалось, что первоначально, в первый год войны, я имею в виду год, естественно, начиная с 22 июня, фактически это было отдано, в общем-то, на усмотрение, собственно, этих бойцов и командиров, а также их начальства. Т.е. не прописан был механизм, как их заставлять это дело именно искупать. Ну а дальше, естественно, да, поскольку это получается не совсем справедливо, естественно, уже возникла идея, что надо бы этих всех людей, которые таким образом, как говорится, преступили закон, использовать именно особым образом, чтобы они рисковали больше и, соответственно, могли тем самым свою вину искупить. В принципе, в общем-то, на самом деле, мысль такая, довольно здравая. И тут даже, в принципе, я могу просто даже привести пример из своей практики, потому что когда в августе 14 года был в Луганске, в батальоне «Заря», у нас там тогда был сухой закон. В принципе, вообще пить было запрещено. Но, естественно, это, конечно, там нарушали, но одно дело, когда перед сном выпил 100 грамм, закрылся в одеяло – это одно дело. Там, значит, нашёлся один особо одарённый товарищ, который мало того, что напился, он ещё начал горланить песни, причём прямо под окном у комбата. Естественно, что на следующее утро на утреннем построении его перед нами вывели в наручниках, он там сказал «простите, мужики», и его отправили на работы по разминированию. Т.е. в принципе получается, что… Вернулся, нет? Вот его, честно говоря, больше не видел, но это не факт, что он погиб. Может, вполне и благополучно всё закончилось, но, по крайней мере, тут принцип понятен, что если человек не просто нарушил приказ, а совершил такое, в общем-то, дерзкое правонарушение, которое, в общем-то, явно подорвёт дисциплину, если оставить это безнаказанным, то, в общем-то, логично его отправить на какую-то особо опасную боевую работу, чтобы он это мог как бы искупить. И в итоге у нас действительно, когда, значит, у нас был этот знаменитый приказ № 227 «ни шагу назад» от 28 июля 42 года, то там были и такие, значит, положения: «Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтов: сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальона (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины. 2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями: сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной». Т.е. понятно, что здесь согласно этому приказу создаются штрафные батальоны для среднего и старшего командного состава, но и это офицеры. Т.е. тогда, в принципе, термин «офицер», он у нас, как известно, в Красной Армии в первые 2 десятилетия был не принят, но как раз примерно в это время он уже вводился, но это вот средний и старший командный состав – это офицерский состав фактически. Соответственно, для них штрафные батальоны, для рядовых, сержантов – штрафные роты. При этом, значит, что здесь интересно… Т.е. если мы смотрим художественный фильм «Штрафбат», то совершенно очевидно, что там сплошные от лейтенанта и выше, да, должны быть? От младшего лейтенанта, от военфельдшера, т.е. это, грубо говоря, от младшего офицерского звания и выше. Да, и, собственно, естественно уголовников там быть не может, уголовники, они в штрафной роте. Но это я чуть-чуть позже скажу подробнее. Значит, что тут интересно – во-первых, такой момент, что вот у нас, когда говорят про заградительные отряды, у нас такое общепринятое заблуждение, что считается, что они вот появились только с этим приказом 227. Но об этом я уже в наших беседах говорил, что на самом деле у нас, в общем-то, виды некоторых заградительных отрядов были с первых дней войны. А приказ 227, он вводил просто ещё очередную их разновидность. А вот с штрафными частями, там заблуждение прямо противоположное, т.е. у нас довольно многие почему-то думают, что они были там и в более ранний период. Понятно, что сегодня у нас эпоха, когда вообще у нас катастрофическое падение эрудиции у населения и люди ничего не знают, не интересуются, но даже, казалось бы, в такое кондовое советское время, когда у нас был такой поэт Александр Межиров, который написал знаменитое «Коммунисты, вперёд», хотя это не помешало ему потом стать антисоветчиком после перестройки, у него, значит, есть такое стихотворение, называется «Эшелон», где описывается такая, трагическая, судьба бойца, который там, на остановке воинского эшелона, вышел покурить, расслабился, и, соответственно, эшелон уехал. Ну и там дальше идут такие строчки, что «Волховстрой, 41 год, за поступки такого рода стенка или штрафная рота, меньше родина не даёт». Надо сказать, что, во-первых, естественно, в 41 года никаких штрафных рот не было и, в общем-то, насчёт стенки он тоже несколько погорячился. Т.е. как, опять же, мы в одной из предыдущих бесед рассматривали эту судьбу наших военнослужащих, которые были задержаны как раз в 41 году теми же заградительными отрядами и частями по охране тыла. И там получалось, что фактически в подавляющем большинстве случаев это бы для такого орла бы закончилось, скажем так, лёгким испугом, его бы просто направили, в конце концов, в свою часть. Хотя да, мог бы и действительно нарваться на более серьёзное наказание, но это уже если бы не повезло. А реально штрафные части появились именно с конца июля 42 года. Дальше второй момент, который тут надо бы отметить, что вот этот приказ 227, он когда вводит вот эти формирования штрафные, он ссылается на то, что дескать там был успешный, что у немцев есть такой успешный опыт применения штрафников, и почему бы это с них не скопировать. И здесь действительно у нас в данном случае Сталин совершенно прав, потому что действительно у немцев имелась система штрафных частей, которая была создана гораздо раньше, чем у нас, т.е. ещё до войны, и она была такая, достаточно многочисленная и разветвлённая. Т.е. там у них, во-первых, у них имелись так называемые «пятисотые» батальоны. Тут, значит, немецкое название я просто произносить не буду, потому что я немецкий не учил, поэтому не буду позориться с произношением. Значит, короче, пятисотые батальоны, они были созданы в декабре 40 года, и предназначались, в основном, для военнослужащих, совершивших уголовные преступления. Там через них за время войны прошло примерно около 80 000 человек. А есть немецкое название? А вот. Не знаю. Моих познаний …Bewährungstruppe, т.е… Ну, у немцев, у них принято создавать такие сложносочинённые слова, там дальше будет ещё более прикольное слово. Значит, в начале войны у них были вот эти формирования, пятисотые батальоны, потом, поскольку там, значит, когда уже у Гитлера, как говорится, запахло керосином, они с 1 октября 42 года начали создавать так называемые 999 батальоны, уже для политических, т.е. там даже политически неблагонадёжных, и через них тоже прошло порядка 30 000 человек. И, наконец, ещё существовали полевые штрафные подразделения, и вот они назывались, вот тут такое совершенно километровое слово, я даже не берусь его произнести. Ну, тут понятно, наоборот. Feldstrafgefangenabteilungen. Ну это понятно, что штрафные. Да, ну там это полевые, это штрафные, значит, т.е. вот. И всё это хозяйство, оно активно использовалось против нас. Т.е. следует отметить, что в армии европейского типа за воинские преступления личный состав карали, по всей видимости, трибуналами военными, и исправляться отправляли в составе штрафных частей этой самой европейской армии. Что-то никто не парился, да. Совершенно верно. И здесь как раз вот… Ну и по всей – извиняюсь, перебью – по всей видимости использовали их вовсе не на тыловых работах, ямокопатели, ещё что-то. А вот, значит, как раз здесь я могу зачитать выдержки из дневника начальника штаба сухопутных войск Германии Гальдура. От 9 июля 41 года, значит, запись, он докладывает начальнику организационного отдела штаба сухопутных войск Германии генерал-майор Вальтер Булле, там «организация штрафных батальонов оказалась хорошей идеей». Ну и почему же она оказалась хорошей идеей – это мы видим из дальнейших записей. Например, значит, запись от 1 августа: «Штрафной батальон до настоящего времени имел 25% потерь, в качестве пополнения поступило 170 человек. «Особый полевой батальон (батальон, укомплектованный штрафниками) был использован на западе для народ по разминированию. Для разминирования района прошедших боёв используется 450 человек». Дальше запись от 25 сентября, там как раз это уже блокада Ленинграда установлена, но немцы наступают дальше, они пытаются замкнуть 2 кольцо, т.е. вдоль Ладожского озера. И там как раз 16 немецкая армия, которая наступала вдоль Ладожского озера, она как раз в это время потерпела неудачу, её 8 танковая дивизия отброшена и, соответственно, решение фюрера – туда направить в том числе и штрафной батальон. Т.е. это буквально под нашим городом эти немецкие штрафники сражались. Вот, а что касается наших штрафников, то там, как я уже сказал, что они созданы приказом № 227 от 28 июля 42 года. Практически сразу же началось их формирование, но, тем не менее, положение о штрафных батальонах и о штрафных ротах, оно было введено в действие гораздо позже. Точнее, не гораздо позже, а через, получается, 2 месяца, т.е. 28 сентября. И я вот из этого положения некоторые ключевые моменты просто зачитают. Значит, первое. Штрафные батальоны имеют целью дать возможность лицам среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава всех родов войск, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровью искупить свои преступления перед Родиной отважной борьбой с врагом на более трудном участке боевых действий. Организация, численный и боевой состав, а также оклады содержания постоянному составу штрафных батальонов определяются особым штатом. Штрафные батальоны находятся в ведении военных советов фронтов. В пределах каждого фронта создаются от одного до трех штрафных батальонов, смотря по обстановке. Штрафной батальон придается стрелковой дивизии (отдельной стрелковой бригаде), на участок которой он поставлен распоряжением военного совета фронта. И дальше здесь, значит, расписываются права постоянного состава штрафных батальонов. Значит, постоянный состав – это те люди, которые сами штрафниками не являются, т.е. это командиры, политработники и прочие, которые, собственно, должны выполнять свои функции в таком качестве. Командиры и военные комиссары батальона и рот, командиры и политические руководители взводов, а также остальной постоянный начальствующий состав штрафных батальонов назначаются на должность приказом по войскам фронта из числа волевых и наиболее отличившихся в боях командиров и политработников. Т.е. не шаляй-валяй, кого попало не ставили. В общем, да. При этом, естественно, что это, в общем-то, большая ответственность, большой риск, но, соответственно, за это предусмотрены и соответствующие плюшки, которые тут дальше будут расписаны. Значит, так. Командир и военный комиссар штрафного батальона пользуются по отношению к штрафникам дисциплинарной властью командира и военного комиссара дивизии; заместители командира и военного комиссара батальона – властью командира и военного комиссара полка; командиры и военные комиссары рот – властью командира и военного комиссара батальона, а командиры и политические руководители взводов – властью командиров и политических руководителей рот. Всему постоянному составу штрафных батальонов сроки выслуги в званиях по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей Действующей армии сокращаются наполовину. Т.е. даже по сравнению с действующей армией тут срок выслуги ещё вдвое меньше. И дальше: Каждый месяц службы в постоянном составе штрафного батальона засчитывается при назначении пенсии за шесть месяцев. Ого. В общем-то, наверное, вполне разумная мера. Зная родную страну, за просто так ничего подобного не давали и давать не могли. Ну и теперь, собственно, о штрафниках. Значит, что тут про них сказано. Значит, сказано следующее: «Лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава направляются в штрафные батальоны приказом по дивизии или бригаде (по корпусу – в отношении личного состава корпусных частей или по армии и фронту – в отношении частей армейского и фронтового подчинения соответственно) на срок от одного до трех месяцев. В штрафные батальоны на те же сроки могут направляться также по приговору военных трибуналов (Действующей армии и тыловых) лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава, осужденные с применением отсрочки исполнения приговора (примечание 2 к ст. 28 Уголовного кодекса РСФСР)». Т.е. как раз та самая отсрочка приговора до конца войны или до какого-то другого срока, про которую я говорил. Т.е. здесь как бы уже халява кончилась и теперь уже там не просто на усмотрение своей совести, а вот, значит, получил приговор с отсрочкой – иди отбывать в штрафной батальон. Но, собственно, не всё так плохо, потому что здесь получался такой, в общем-то, достаточно хороший зачёт. Т.е. если человек получал от трибунала, скажем, наказание на срок меньше 5 лет, то для того, чтобы это искупить, нужно было пробыть 1 месяц в штрафном батальоне. Если около 5 лет, это примерно обычно 2 месяца. Если десятка, т.е. 10 лет – это 3 месяца. Понятно, что, скажем 10 лет заключения или 3 месяца на фронте, хотя да, в опасных условиях, это вещи не совсем сопоставимые, т.е. людям давали реальную возможность искупить свою вину. Так, что тут дальше про них сказано: Лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава, направляемые в штрафной батальон, тем же приказом по дивизии или бригаде (корпусу, армии или войскам фронта соответственно) подлежат разжалованию в рядовые. Перед направлением в штрафной батальон штрафник ставится перед строем своей части (подразделения), зачитывается приказ по дивизии или бригаде и разъясняется сущность совершенного преступления. Ордена и медали у штрафника отбираются и на время его нахождения в штрафном батальоне передаются на хранение в отдел кадров фронта. Штрафникам выдается красноармейская книжка специального образца. За неисполнение приказа, членовредительство, побег с поля боя или попытку перехода к врагу командный и политический состав штрафного батальона обязан применить все меры воздействия вплоть до расстрела на месте. Ну, дальше тут интересный момент, что этим штрафникам могли на время нахождения в штрафном батальоне присваивается воинское звание ефрейтор, младший сержант, сержант. Соответственно, они могли назначаться на должности командира отделения. Полевые деньги им не выплачивались, но выплачивался оклад в размере 8 р. 50 коп., что, естественно, очень негусто. Но там тем, кто попадал на сержантскую должность, тем побольше. Соответственно, выплата денег семье по денежному аттестату прекращается и она переводится на пособие, установленное для семей красноармейцев и младших командиров указов Президиума Верховного Совета СССР. Но дальше есть и опять же, как говорится, плюшки. Т.е. за боевые отличия штрафник может быть освобождён досрочно по представлению командования штрафного батальона, утверждённого военным советом фронта. За особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде. Перед оставлением штрафного батальона досрочно освобожденный ставится перед строем батальона, зачитывается приказ о досрочном освобождении и разъясняется сущность совершенного подвига. Дальше, соответственно, все освобождённые из штрафного батальона восстанавливаются в своих званиях и в своих правах. Но здесь освобождённые как по совершению подвига или ранению, так же и по истечению срока. Кстати, по поводу ранений тут дальше тоже отдельный пункт есть, что штрафники, получившие ранение в бою, считаются отбывшими наказание, восстанавливаются в звании и во всех правах и по выздоровлении направляются для дальнейшего прохождения службы, а инвалидам назначается пенсия из оклада содержания по последней должности перед зачислением в штрафной батальон. Соответственно, т.е. именно что назначается пенсия не как рядовому, а как офицеру, т.е. по той должности. Так же и с погибшими, т.е. это следующий пункт, что Семьям погибших штрафников назначается пенсия на общих основаниях со всеми семьями командиров из оклада содержания по последней должности до направления в штрафной батальон. Крайне гуманно. Вот. Т.е. фактически получается, что эти проштрафившиеся офицеры, они на время нахождения в штрафном батальоне поражались в правах и были разжалованы в рядовые, но при этом, по отбытии срока, они полностью в правах восстанавливались и могли дальше нести службу в своей, уже офицерской, должности. При этом, что касается наград, тут я в своё время неоднократно общался с генерал-майором Пыльцыным Александров Васильевичем, это такое достойный человек, он живёт в нашем городе, как я слышал, вроде тоже с ним был Разведопрос. К нему домой ездили. Да. Он рассказывал, что там у них, он во время войны был как раз офицером в штрафном батальоне, причём именно командиром, т.е. он начал командиром взвода, потом командиром роты был. Вот он рассказывал, что там с теми же наградами, там был такой момент, что штрафникам могли дать Орден Славы, который как раз предназначался для рядового и младшего командного состава, т.е. для рядовых и сержантов. А потом получалось так, что офицерам такой орден не положен, за исключением младших лейтенантов в авиации. Соответственно, получалось, что, с одной стороны, штрафник отличился, Орден Славы получил, с другой стороны, теперь всем видно, что он побывал в штрафбате. Поэтому там к этому относились неоднозначно. Но, тем не менее, такие прецеденты были, штрафников награждали орденами тоже. Одновременно с этим было введено в действие Положение о штрафных ротах, здесь, в общем-то, естественно, что большинство пунктов там совпадает, но некоторые ключевые моменты всё-таки зачитаю. Штрафные роты имеют целью дать возможность рядовым бойцам и младшим командирам всех родов войск, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровью искупить свою вину перед Родиной отважной борьбой с врагом на трудном участке боевых действий. Т.е. понятно, что здесь это, соответственно, рядовые и сержанты, получается, в штрафной роте. Дальше - Штрафные роты находятся в ведении военных советов армий. В пределах каждой армии создаются от пяти до десяти штрафных рот, смотря по обстановке. Штрафная рота придается стрелковому полку (дивизии, бригаде), на участок которого она поставлена. Значит, о постоянном составе. Командир и военный комиссар роты, командиры и политические руководители взводов и остальной постоянный начальствующий состав штрафных рот назначаются на должность приказом по армии из числа волевых и наиболее отличившихся в боях командиров и политработников. Дальше у них, опять же, те же самые льготы, т.е. это вдвое сокращённый срок выслуги, месяц за 6 месяцев при начислении пенсии. Соответственно, значит, рядовые штрафники – это рядовые бойцы и младшие командиры, которые направляются в штрафные роты приказом по полку или отдельной части на срок от 1 до 3 месяцев. В штрафные роты на те же сроки могут направляться также по приговору военных трибуналов рядовые бойцы и младшие командиры, осужденные с применением отсрочки исполнения приговора. Дальше там, опять же, всё то же самое, т.е. там у них, соответственно, отбирались ордена и медали, которые отбирались на хранение, там выдавалась красноармейская книжка особого образца. Опять же, в случае совершения какого-то геройского подвига или ранения они досрочно освобождались, или же освобождались по истечению срока пребывания в штрафной роте. Значит, что ещё здесь надо отметить – как раз вот я уже в начале нашей беседы сказал, что вот в штрафные роты также попадали и уголовники. Здесь ситуация, на самом деле, следующая: когда у нас началась война, то, с одной стороны, действительно армия требовала мужчин призывного возраста, а с другой стороны, опять же, у нас не все осуждённые и находящиеся в заключении являются конченными мразями, т.е. там, всё-таки, есть как бы и люди нормальные. Естественно, они высказывали желание, чтобы их тоже направили на фронт, чтобы дать им возможность воевать за свою страну, на которую напал враг, который собирается нас просто тупо уничтожить, а оставшихся поработить. И поэтому за время войны вообще из ГУЛАГа в состав действующей армии было направлено почти миллион человек. При этом там где-то 420 000 были направлены в течение 41 года, потом там была ещё порция где-то там свыше, по-моему, 157 000 человек, а вот суммарно за время войны там 975 000 заключённых попали в армию. При этом, опять же, что интересно, что вместе с ними также из ГУЛАГа было отправлено 117 000 сотрудников этой системы. Причём из них большинство, т.е. там 93 500, это были люди из военизированной охраны, т.е. ВОХРа. Поскольку наши нынешние творцы из кинематографа, они очень любят, когда снимают свои шедевры про ГУЛАГ, вот типа того же «Последнего боя майора Пугачёва», там они изображают ВОХР как некие такие откормленные бугаи, которые отсиживаются в тылу, и, соответственно, этим очень довольны. На самом деле, мы видим, что они тоже достаточно массово, в общем-то, ходатайствовали о том, чтобы их направили на фронт, и действительно туда направлялись. Но при этом система была следующая, что вот те заключённые, которые попали на фронт, скажем так, в первый год войны, им повезло. Повезло в том смысле, что их отправляли на общих основаниях, т.е. обычными красноармейцами в обычные части. Ну а, соответственно, когда у нас уже была введена в действие система штрафных частей, то там было принято решение, что этих заключённых правильно всё-таки направлять не в обычную часть, а именно в штрафные роты с тем, чтобы они там сначала отбыли свой срок, искупили свою вину нахождением в штрафной части, а дальше уже служили бы на общих основаниях. По этому поводу был издан как раз приказ от 26 января 44 года «О порядке применения примечания 2 к статье 28 УК РСФСР и направлении осуждённых в действующую армию». Он был подписан замнаркома обороны маршалом Василевским, наркомом внутренних дел Берией и наркомом юстиции Рычковым и прокурором СССР Горшениным. Значит, что там было сказано. Проверкой установлено, что судебные органы в ряде случаев необоснованно применяют отсрочку исполнения приговора с направлением осужденных в действующую армию (примечание 2 к статье 28 УК РСФСР и соответствующие статьи У К других союзных республик) к лицам, осужденным за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой, грабежи, ворам-рецидивистам, лицам, имевшим уже в прошлом судимость за перечисленные преступления, а также неоднократно дезертировавшим из Красной Армии. Вместе с тем нет должного порядка в передаче осужденных с отсрочкой исполнения приговоров в действующую армию. Вследствие этого многие осужденные имеют возможность дезертировать и снова совершать преступления. В целях устранения указанных недостатков и упорядочения практики передачи осужденных в действующую армию - приказываю: Запретить судам и военным трибуналам применять примечание 2 к статье 28 УК РСФСР (и соответствующие статьи УК других союзных республик) к осужденным за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой, грабежи, ворам-рецидивистам, лицам, имевшим уже в прошлом судимость за перечисленные выше преступления, а также неоднократно дезертировавших из Красной Армии. По остальным категориям дел при решении вопроса об отсрочке исполнения приговора с направлением осужденного в действующую армию судам и военным трибуналам учитывать личность осужденного, характер совершенного преступления и другие обстоятельства дела. Значит, здесь что надо понимать, что этот приказ, он издан был в январе 44 года, т.е. это всё-таки не 41 год, т.е. уже, в общем-то, ясно, что война выиграна, и поэтому, скажем так, что те из заключённых, которые в это время изъявили желание пойти в армию, но это они уже не столько патриоты, сколько, может быть, люди прагматичные, которые таким образом хотят освободиться. И поэтому тут уже вводятся такие ограничения, т.е. что тем, кто осуждён по 58 статье «контрреволюционные преступления», им такое не положено, тем, кто осуждён по 59 статье, т.е. «государственные преступления», тут тоже целый ряд категорий перечислен, скажем, кто за бандитизм осуждён, т.е. им это тоже теперь не светит. А дальше там, я часть пропущу, значит, «Лиц, признанных годными к службе в действующей армии, военкоматам принимать в местах заключения под расписку и отправлять в штрафные батальоны военных округов для последующей отправки их в штрафные части действующей армии вместе с копиями приговоров. При поступлении осужденных в штрафные части сроки пребывания в них устанавливать командирам войсковых частей». Значит, чтобы здесь не было путаницы. Получается, что эти заключённые, которые изъявили желание и признаны годными к службе в действующей армии, их сперва направляют в штрафной батальон тылового округа, это другая система, другая воинская часть, а потом уже оттуда передают в штрафную роту в действующую армию. Ну а там уже срок пребывания устанавливается, исходя из уже из того, какой, видимо, срок у того человека, ну и, видимо, там это принимается решение командиром войсковой части. Потом надо ещё упомянуть о ещё одной разновидности штрафных частей, которые были у нас – это штурмовые батальоны. Эта структура была создана как раз примерно через год после приказа 227, т.е. они были созданы приказом ОРГ/2/1348 от 1 августа 43 года, как раз в разгар Курской битвы, и, значит, это был приказ «о формировании отдельных штурмовых стрелковых батальонов», в котором, собственно, предписывалось, что В целях предоставления возможности командно-начальствующего составу, находившемуся длительное время на территории, оккупированной противником, и не принимавшему участия в партизанских отрядах, с оружием в руках доказать свою преданность Родине приказываю: 1. Сформировать к 25 августа с.г. из контингентов командно-начальствующего состава, содержащегося в специальных лагерях НКВД: 1-й и 2-й отдельные штурмовые стр[елковые] батальоны - в Московском военном округе, 3-й отдельный штурмовой стрелковый батальон - в Приволжском военном округе, 4-й отдельный штурмовой стрелковый батальон - в Сталинградском военном округе. Формирование батальонов произвести по штату № 04/331, численностью 927 человек каждый. Батальоны предназначаются для использования на наиболее активных участках фронта. Значит, дальше что тут интересное: Срок пребывания личного состава в отдельных штурмовых стрелковых батальонах установить два месяца участия в боях, либо до награждения орденом за проявленную доблесть в бою или до первого ранения, после чего личный состав при наличии хороших аттестаций может быть назначен в полевые войска на соответствующие должности командно-начальствующего состава. Т.е. фактически это получается как бы такой штрафбат лайт, выражаясь таким, современным жаргоном, потому что в чём, значит, здесь отличия: во-первых, значит, т.е. это такие штурмовые создавались для наших офицеров, освобождённых из плена. Точнее, как я уже рассказывал, у нас когда была беседа об этом, что туда попадало примерно где-то около 1/3 из числа освобождённых офицеров в это время, т.е. те, кто, скажем так, не проявил себя, скажем так, в плену, т.е. не был в партизанах, а там, скажем, просто освобождён. Но при этом нет и особо компрометирующих данных на него. В чём отличия от штрафбата, что здесь, во-первых, их не лишали звания на время нахождения в штурмовом батальоне, там по-прежнему шёл офицерский оклад, который перечислялся семье, хотя фактически они там находились на должности рядовых. Хотя, опять-таки, могли быть назначены на должность командира отделения. Но также, кстати говоря, в отличие от штрафного батальона, и на должность командира взвода и командира роты, т.е. там только вот командование батальона – это постоянный состав, остальной уже из числа этих, скажем так, проштрафившихся офицеров. И, опять же, скажем, там срок нахождения максимальный – это 2 месяца, но реально, опять же, он зачастую был меньше, потому что там если совершил какой-то геройский подвиг или просто хорошо сражались, то их восстанавливали в правах в более ранний период. Кстати говоря, я несколько тут неправильно сказал – там командиры рот в штурмовом батальоне – тоже постоянный состав, а вот командиры взводов – это уже могли из числа вот этих проштрафившихся офицеров быть назначены. Да, кстати, ещё, опять же, тут в одном из, или даже в нескольких комментариях к тому нашему Разведопросу про судьбы пленных, там прозвучала такая мысль, что дескать я там путаю по поводу этих штурмовых частей. На самом деле путаница здесь не у меня, а путаница немного другая, потому что у нас существовало 2 разных вида воинских частей с такими названиями. Т.е. были вот эти штурмовые офицерские батальоны, отдельные штурмовые батальоны для проштрафившихся офицеров, а практически одновременно почти с ними, точнее, чуть раньше, в мае 43 года были созданы отдельные инженерно-штурмовые бригады, который были предназначены для прорыва укреплённых оборонительных полос противника, т.е. это как раз туда, кстати говоря, их бойцам как раз выдавали вот эти кирасы, которые, значит, надевались, это такие металлические нагрудники. Т.е. это, в принципе, тоже, конечно, бригады эти использовались, естественно, в общем-то, на наиболее активных участках фронта, при этом они не были поражёнными в правах, т.е. там их не за проступки, а просто такой способ прорыва вражеской обороны. Т.е. это разные структуры. Теперь, значит, естественно, возникает вопрос – а сколько же у нас этих штрафников было, потому что, если верить нашим творцам, то там получается вообще, что войну выиграли штрафные батальоны, которые, по их мнению, состояли из уголовников, вот, с примкнувшим к ним некоторым количеством репрессированных офицеров, а реально там дескать, вот они вот воевали, а остальные где-то отсиживались за ними. И для этого, опять же, что мы можем сделать – мы можем взять список штрафных частей, вот он здесь у меня в приложении к этой книжке как раз приводится. Список, он такой очень солидный, здоровенный, вот. И, кстати, я скажу честно, что я этот шедевр, сериал «Штрафбат» не смотрел, но там вроде бы в конце, значит, сделан такой коллаж, когда вот этот, такой примерно список, он, т.е. там в виде отдельных надписей приведён, что вот дескать такая огромная куча, что у нас там, получается, за время войны было 68 штрафных батальонов, там 29 штурмовых батальонов… Ну, на 70 страниц. Да, и 1102 штрафные роты. Там, кстати, ещё было 6 штрафных взводов, но об этом чуть позже. Т.е. такое огроменное количество всех этих формирований. Но тут, если посмотреть примечание, то там выявляется такая, очень интересная вещь, что подавляющее большинство этих штрафных частей существовали очень короткое время. Т.е. там просто как получалось, значит, что их там набрали в штрафную роту и штрафной батальон, он там свои задачи выполнил, после чего расформирован. Соответственно, личный состав там восстановлен в правах. Или он, скажем так, на переформировании, потом он уже, значит, действует там, даже может быть, под другим номером, т.е. это здесь там постоянно это дело, значит, меняется, и если вот мы посмотрим именно не на общий список, а именно на вот эти примечания, а также на даты их действия, которые там проставлены, то там получается картина совершенно не такая брутальная. Получается, что вообще, говоря, в принципе, если брать 44 год, то там количество штрафных батальонов, одновременно существовавших, колебалось от 8 штук в мае и до 15 в январе. Точнее, получается наоборот – от 15 до 8. В среднемесячное где-то около 11. Т.е. это уже не такая брутальная картина. Опять же, штрафных рот там тоже было гораздо меньше, т.е. их количество колебалось где-то от 199 до 300 примерно, а в среднем примерно 240 одновременно действовавших. При этом, опять же, вопреки вот тем штатам, которые я в начале озвучил, т.е. в штрафном батальоне, там было не 800 человек, а средняя численность там была где-то 225 человек в штрафной роте где-то 102 человека. Соответственно, если брать суммарно, точнее, в общем, как бы т.е. численность всех штрафников во всех штрафных частях, то там получалось, что среднемесячная численность их в 44 году составляла 27 326 человек. Значит, казалось бы, немало. Но при этом прикол в том, что среднемесячная списочная численность действующей армии в том же 44 году составляла примерно 6,5 миллионов. Т.е. получается, что доля этих штрафников от действующей армии составляла 0,42%. Именно они всё и победили. Ну да, т.е. это как бы получается, видимо, вот эта, так сказать, горсточка, она все вопросы решала. Но тут меня могут упрекнуть, что дескать я неправильно считаю, что там просто их было так мало, потому что они всё время гибли. Давайте там посчитаем по количеству прошедших через эти части. Ну можно посчитать и так, и там получаются цифры примерно следующие, что за время войны через штрафные части прошло где-то чуть меньше, чем 428 000 человек, на самом деле 427 910, а через всю армию прошло 34 с лишним миллиона. Т.е. получается, что да, здесь доля повыше, т.е. получается где-то 1,24%. Я замечу, как-то не очень хорошо было поставлено с военной преступностью. Это небольшие цифры. Т.е. люди на войне занимались войной, а не преступлениями. Ну, в общем-то, да. Действительно там количество оступившихся, оно было не так велико, и уж естественно, что никакой там решающей роли они не сыграли. Хотя понятно, что они действительно воевали на наиболее опасных участках фронта, они там несли потери, эти заслуги я никоим образом не собираюсь умалять. Но действительно, в общем-то, решающей роли это отнюдь не сыграло. Кстати говоря, что касается потерь, раз уж об этом речь зашла, то, в общем-то, они были не такие брутальные. Т.е. как получается, что за 44 год мы установили, что средняя их численность была где-то 27 000 человек, а потери убитыми, умершими и ранеными, заболевшими за этот год составили где-то 10 000 из штрафников и где-то чуть больше 3 500 из постоянного состава. Т.е., в принципе, на самом деле, если сравнивать с обычными частями, это где-то от 3 до 6 раз больше, чем для обычных, линейных частей нашей пехоты, но при этом, опять же, отнюдь не мясорубка, т.е., в общем-то… Не верная смерть. Да, т.е. шанс выжить у них, в общем-то, был, и достаточно высокий. Да, тут, значит, ещё есть пара интересных моментов, которые стоит отметить. Когда вот я называл общее количество этих штрафных частей, которые там были, я упомянул ещё 6 штрафных взводов. Это наши морячки, т.е., опять же, лица, служившие в нашем военно-морском флоте, и имевшие, скажем так, неосторожность совершить какие-то преступления. Потому что, когда вот у нас приказ 227 вводит, соответственно, само по себе вот это, устанавливает существование штрафных частей, соответственно, положение о них было введено, как я уже говорил, ровно через 2 месяца, т.е. 28 сентября 42 года. А ещё через 3 дня приказом народного комиссара военно-морского флота №276 от 1 октября 42 года было введено положение о штрафных взводах и ротах. Фактически оно, в общем, практически копирует то, что было применительно к армии, но там принципиальное отличие какое – что поскольку всё-таки у нас военно-морской флот гораздо менее многочисленный, чем армия, то тут, соответственно, для, значит, лиц среднего и старшего командного, политического, начальствующего состава были созданы штрафные взводы. Ну а для, соответственно, рядового и сержантского состава – штрафные роты. Также там с ними практически всё то же самое. Ну и, соответственно, они предавались морской пехоте, опять же, для того, чтобы действовать на самых опасных участках фронта и иметь возможность свою вину искупить. Потом ещё 1 момент, связанный, опять же, с теми же нашими заключёнными, которых освободили из армии, т.е. освободили из мест заключения, направили в армию. Значит, как известно, что у нас вот, как вот в русских народных сказках, там есть такие словесные штампы, словесные конструкции, которые всё время используются, какие-нибудь «красна девица», «добрый молодец», а у нас, когда у на рассказывают о сталинских временах, там тоже есть такие обороты, что там невинные жертвы и незаконные репрессии. Т.е. там жертвы обязательно невинные, репрессии незаконные. И при этом, соответственно, например, если взять те же самые наши органы госбезопасности, то в своё время Павел Анатольевич Судоплатов, вот этот знаменитый их ветеран, который был высокопоставленным сотрудником в органах госбезопасности при Берии, а потом при Хрущёве он сидел, но он дожил до 90-х, оставил мемуары. Он в своей книге пишет следующее: «В начале войны мы испытывали острую нехватку в квалифицированных кадрах. Я и Эйтингон предложили, чтобы из тюрем были освобождены бывшие сотрудники разведки и госбезопасности. Циничность Берии и простота в решении людских судеб ясно проявились в его реакции на предложение. Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос: - Вы уверены, что они нам нужны? - Совершенно уверен, - ответил я. - Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте. Я получил для просмотра дела запрошенных мною людей. Из них следовало, что все были арестованы по инициативе и прямому приказу высшего руководства – Сталина и Молотова». Ну и дальше он рассказывает, как он этих людей, соответственно, использовал. Но здесь, к сожалению, Павел Анатольевич умалчивает 1 ключевой момент, что, в общем-то, эти люди, с которыми произошла эта неприятная история, это, в основном, были те самые «ежовские орлы», которые и прикрывали эти липовые следственные дела во время «большой чистки» 37-38 года. Так-то люди хорошие. Кстати говоря, в общем, действительно люди неоднозначные, потому что тут как раз у меня их есть целый ряд биографий, я даже некоторые из них зачитаю. Вот, например, Агабеков Леон Андреевич, 1903 г.р., армянин, член ВКП (б) с 30 года, образование среднее, начальник 4 отдела НКВД Узбекистана. 21 января 39 года арестован по показаниям, оба осуждены к высшей мере наказания как участник антисоветской заговорщицкой организации, по заданию которой фальсифицировал следственные дела и производил необоснованные аресты. Вину не признал. Осуждён особым совещанием при НКВД 2 июля 40 года на 5 лет ИТЛ. Кстати, опять же, сюрприз, что поскольку реабилитаторы уже в горбачёвско-ельцинское время постановили, что все лица, осуждённые такими органами, как тройки или особые совещания, автоматически реабилитируются, то этот человек тоже должен быть реабилитирован, т.е. хотя, в принципе, он же вроде организовывал незаконные репрессии. Хотя я, конечно, не уверен, что там была специальная организация, которая этим занималась, но… Что с ним случилось дальше: освобождён в октябре 42 года в связи с просьбой отправить на фронт. Прошёл в НКВД соответствующую подготовку и в 43 году выброшен с парашютом в глубокий тыл противника в качестве начальник опергруппы НКГБ СССР. 21 ноября 42 года особое совещание снизило срок до отбытого. Кобулов отметил, что опергруппа Агабекова проделала серьёзную работу по вскрытию деятельности ряда антисоветских польских и белорусских подпольных организаций, которые вели активную работу против советского государства. Агабековым были добыты и важные военные данные, его группа пустила под откос 10 эшелонов с живой силой и техникой. 19 августа 44 года особое совещание сняло судимость. Агабеков за время работы в НКВД был награждён Орденом Красной Звезды и медалью партизана Отечественной войны 1 степени. За период войны – знаком почётного чекиста, почётной грамотой ЦК Узбекистана, и именным оружием. Это, видимо, в более ранний период. Т.е., в принципе, в общем-то, человек действительно во вражеском тылу действовал достаточно успешно и, в общем-то, медаль партизана Отечественной войны 1 степени, действительно, честно заслужил. Так, дальше, например, такая личность, как Перминов Пётр Романович, 1906 г.р., русский, служащий, образование неоконченное среднее, член ВКП (б) с 28 года, лейтенант госбезопасности, потом с октября 37 – старший лейтенант госбезопасности, в Алтайском крае был. В январе 1938 вместе со своим заместителем И.Я.Юркиным арестовал 810 якобы «повстанцев», из которых 29 были расстреляны, а 242 - освобождены. Затем создал дело на 25 человек, из которых 16 - расстреляны, а 9 - освобождены. 7.3.1939 исключен за нарушения законности, осужден к ВМН ВК ВС СССР 28-29.5.1941. ВТ ВНКВД ЗСО осужден на 10 лет ИТЛ и отправлен на фронт. Т.е. как раз с отсрочкой до конца войны. С января выполнял спецзадания в составе опергруппы Управления НКГБ, «в сложнейших боевых условиях участвовал в боях... прошел свыше 2-х тысяч км по тылам противника, работая командиром разведгруппы, организовал в августе 1943 г. рейд в Киев, где лично проводил разведку». Находился в тылу с декабря 1942, Перминов лично выявил «до 200 немецких шпионов-предателей и участников контрреволюционных националистических формирований на Украине... два раза был ранен и контужен, после излечения, с сентября 1944 г., находясь в качестве заместителя командира оперативной группы НКГБ СССР, вторично был выброшен на оккупированную территорию для ведения диверсионной разведывательной работы в тылу врага... добывает ценные разведывательные сведения и провел значительную диверсионную работу». Значит, т.е., опять же, человек весьма… Ну, отлично выступил. Да, как бы сказать, вначале он фактически организовывал массовые незаконные репрессии, действительно, в том числе, значит, расстрельными приговорами, приведёнными в исполнение, но зато во время войны он, в общем-то, это вполне активно и достойно себя проявил, в том числе на утилизации бандеровцев, бойцов за свободу Украины. Так, вот здесь ещё, например, ТЕРЕХОВ Павел Васильевич, 1905, русский, образование среднее, чл. ВКП(б) с 1925, 9–10.7.1939 исключен обкомом из партии за грубейшее извращение методов следственной работы, арестован в 1939 и осужден в марте 1941 на 10 лет. Освобожден в декабре 1941 и направлен к партизанам; в тылу врага находился 2,5 года. Замкомандира партизанского отряда в Карелии и Крыму. Награжден орденом Отечественной войны 2-й степени и медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени, судимость снята. Ну это же, как говорится, преданные делу партии люди. Выглядит как-то сюрреалистично. Здесь, как бы сказать, в чём беда этих людей, что как мы вообще видели, что у них очень низкий уровень образования, и поэтому, собственно, когда поставили на следственную работу, они там наломали дров просто по незнанию, по неразумению. Т.е. действовали по принципу, что а вот давайте, надо осудить побольше врагов народа, ну и сами, соответственно, создавали, таким образом, липовые дела. Но когда их направили на работу против настоящего врага, то, в общем-то, они себя вполне проявили. Т.е., в общем-то, ещё раз говорит, что у нас ситуация бывает часто не чёрно-белой, а многоцветной. Т.е. да, человек заброшен в тыл, и, казалось бы, если он сволочь, то он и перебежать должен, никуда не перебежал, 2000 км… Да, т.е. люди были преданы нашему государству, но не всегда эту преданность выражали правильным образом. Ну а, естественно, Берия, конечно, циничен, раз он их использовал. А каким он ещё, хотелось бы узнать, а каким он должен был быть? Естественно. Почему-то у нас считается, что вообще наши руководители нашего государства или госбезопасности должны следовать каким-то возвышенным идеалам, т.е. не знаю, там… Ну, они им следовали, по всей видимости, но конкретно вот тут – надо использовать? – надо, используйте. И что? Самый главный идеал – это то, чтобы, как говорится, «жила бы страна родная», т.е. интересы своей родины. Так точно. А для этого уже можно действовать не всегда в белых перчатках, но, в общем-то… Тем не менее, на пользу своей стране. Т.е. вот такая получается примерно картина со штрафными частями и с тем, что вокруг них было во время войны. Ну, как обычно, брехня на брехнёй погоняет. Омерзительный сериал «Штрафбат» смотреть не советую, он омерзительный. Неудивительно, что эта мерзость нашим либеральным друзьям так сильно нравится, потому что так, как кажется им, а вовсе не так, как на самом деле было. Спасибо, Игорь Васильевич. Про что дальше? В следующий раз я, наверное, опять же, поскольку в одном из комментариев мне такой вопрос задавали на Ютубе, то, наверное, расскажу о роли Польши и поляков во время Второй мировой войны. Отлично. Потому что там действительно, опять же, ситуация, как говорится, неоднозначная, т.е. там, что называется, есть и геройство, есть и подлость. Напоминаю – 7-е издание, дополненное и исправленное. Спешите затарить. Спасибо. А на сегодня всё. До новых встреч.

Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953) Мозохин Олег Борисович

Внесудебные полномочия НКВД

Внесудебные полномочия НКВД

10 июля 1934 г. в соответствии с постановлением ЦИК СССР органы государственной безопасности вошли в Народный комиссариат внутренних дел, который возглавил Г. Г. Ягода.

С образованием Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР были упразднены судебная коллегия и «тройки», существовавшие в системе ОГПУ. Право на внесудебные репрессии было сохранено только за Особым совещанием при НКВД СССР (ОСО НКВД СССР).

Политбюро ЦК ВКП(б) 15 июля 1934 г. утвердило проект постановления ЦИК от 10 июля о перестройке судебной системы и о прокуратуре.

Направление дел в Особое совещание и в судебные органы должно было осуществляться Народным комиссариатом внутренних дел Союза ССР и его местными органами согласно утвержденному Положению о Наркоману-деле Союза ССР.

В связи с организацией НКВД и в целях обеспечения правильного рассмотрения передаваемых в судебные органы дел о преступлениях, расследуемых НКВД и его местными органами, Президиум ЦИК СССР постановил расследуемые дела о государственных преступлениях направлять на рассмотрение по подсудности в Верховный суд СССР, верховные суды союзных республик, краевые и областные суды, а также в главные суды автономных республик. Дела об измене родине, о шпионаже, терроре, взрывах, поджогах и иных видах диверсий (ст. 58 ч. 6, 8 и 9) подлежали рассмотрению Военной коллегией Верховного суда Союза ССР и военных трибуналов округов по подсудности. Расследуемые дела о преступлениях на железнодорожном и водном транспорте подлежали рассмотрению Транспортной и Водной коллегией Верховного суда СССР и линейных железнодорожных и водных судов по принадлежности. Все остальные расследуемые теми же органами дела подлежали рассмотрению в народных судах в общем порядке.

По делам, расследуемым Наркомвнуделом Союза ССР и его местными органами, надзор осуществлялся Прокуратурой Союза ССР и прокуратурами союзных и автономных республик, краев и областей в соответствии с инструкцией от 8 мая 1933 г.

При создании НКВД было изменено Положение об Особом совещании при НКВД. Над проектом Положения об Особом совещании по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 марта 1934 г. работала представительная комиссия в составе Л. М. Кагановича, Г. Г. Ягоды, Л. П. Берии, И. М. Леплевского, А. Я. Вышинского, Е. Прокофьева, Я. С. Агранова, В. А. Балицкого, С. Ф. Реденса, Л. Н. Вельского, Н. В Крыленко и др.

27 июля 1934 г. Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину был направлен на ознакомление проект положения об общесоюзном Народном комиссариате внутренних дел. При этом Г. Г. Ягода просил в случае задержки рассмотрения положения об НКВД в целом утвердить Положение об Особом совещании, так как в связи с операциями по очистке городов и транспорта от социально вредных элементов скопилось большое количество арестованных, дела о которых ждали своего рассмотрения.

Но только 28 октября 1934 г. Положение об Особом совещании в Политбюро ЦК ВКП(б) было утверждено.

В соответствии с Постановлением ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г. мерами наказания, применяемыми Особым совещанием при Народном комиссариате внутренних дел Союза ССР к лицам, признанным общественно опасными, являлись: ссылка на срок до пяти лет под гласный надзор в местности согласно прилагаемому списку; высылка на срок до пяти лет под гласный надзор с запрещением проживания в столицах союзных республик и крупных городах Союза ССР; заключение в исправтруд-лагерь на срок до пяти лет; высылка за пределы Союза ССР иностранных подданных, являющихся общественно опасными.

Кроме того, руководствуясь вышеуказанным постановлением, Особое совещание могло выносить решения о применении гласного надзора по месту постоянного жительства, о принудительном лечении лиц, признанных невменяемыми, о зачете в наказание срока предварительного заключения и об освобождении с прекращением дела.

Право направления дел в Особое совещание предоставлялось наркомам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам У НКВД краев и областей, начальникам дорожно-транспортных отделов НКВД, начальникам особых отделов военных округов и флота, начальнику 3-го (следственного) отдела ГУЛАГ НКВД - по делам, расследуемыми 3-ми отделами лагерей.

Под административной высылкой подразумевалась такая мера наказания, когда лицо, в отношении которого Особым совещанием вынесено такое постановление, выселяется с постоянного места жительства под гласный надзор органов НКВД с запрещением проживания в определенных местностях СССР.

Лица, отданные под гласный надзор по месту постоянного жительства, могли оставаться на жительстве в тех городах и местностях, где они постоянно проживали до ареста. Эти лица могли проживать по паспортам и без предварительного разрешения органов НКВД, не имея права менять место жительства. Органы НКВД, как правило, не должны были препятствовать переезду их на новое место жительства, за исключением режимных местностей. Были утверждены списки местностей, в которых запрещалось проживать лицам, высланным постановлением Особого совещания при НКВД СССР.

Планировалось, что значительная масса уголовных дел, ранее проходивших во внесудебном порядке, должна была направляться на рассмотрение в судебные органы.

Однако это не значит, что во время рассмотрения Положения об ОСО НКВД СССР репрессии были прекращены. Так, В. М. Молотов 19 сентября 1934 г. из Новосибирска направил шифртелеграмму Л. М. Кагановичу, в которой по примеру 1930 г. предложил предоставить право на применение ВМН созданной «тройке» в Западной Сибири в течение сентября и октября месяцев. По его словам, Эйхе был с этим согласен. После согласования этого вопроса Л. М. Каганович, В. М. Молотов и А. А. Жданов решили предоставить права на один месяц «тройке» в составе Рын-дина, Чернова, Шохина утверждать приговоры о ВМН.

При этом поставили в известность И. В. Сталина, отдыхавшего в Сочи. И. В. Сталин 10 октября 1934 г. ответил: «Не пойму, в чем дело. Если можете, лучше бы обойтись без тройки, а утверждать приговоры можно в обычном порядке».

В обычном порядке Политбюро ЦК ВКП(б) 9 ноября 1934 г. во время пребывания Куйбышева в Узбекистане предоставило коллегии в составе Куйбышева, Икрамова, Хаджаева право давать санкции приговаривать к ВМН. 26 ноября 1934 г. оно разрешило комиссии в составе Куйбышева, Попока, Атабаева утверждать приговоры о ВМН по Туркмении без права опубликования в печати. А 28 ноября разрешило комиссии в составе Куйбышева, Шадун-ца, Рахимбаева, Белоцкого, Исакиева право утверждения ВМН по Таджикистану и Киргизии без опубликования в печати.

Юридическим обоснованием вынесения судебными органами приговоров о немедленном расстреле большого количества советских граждан явился закон от 1 декабря 1934 г. Этот закон, изданный после убийства С. М. Кирова, устанавливал ускоренное и упрощенное рассмотрение дел.

«1) Следственным властям - вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком.

2) Судебным органам - не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайства преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению.

3) Органам Наркомвнудела - приводить в исполнение приговор о высшей мере наказания в отношении преступников названных выше категорий немедленно по вынесении судебных приговоров».

Это постановление ЦИК СССР открыло возможность для массовых нарушений законности.

27 декабря 1934 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение продолжить переселенческую политику и переселить из западных приграничных районов Украины в восточные окраины (Старобельск и т. п.) 7-8 тысяч хозяйств неблагонадежных лиц. При этом на НКВД возлагалась обязанность выслать в порядке репрессии с западных приграничных районов две тысячи антисоветски настроенных семейств. Чистка границы продолжалась. Первые постановления о переселении социально опасного элемента из пограничных районов УССР и БССР были приняты в конце 1929 г. республиканскими совнаркомами. За 1930 г. были выселены 18 473 человек. К 1935 г. все пограничные районы в обязательном порядке были очищены от кулаков и прочих неблагонадежных лиц.

Кроме судебного преследования, усилилась чистка «бывших» людей. Через год после убийства С. М.

Кирова заместитель начальника У НКВД по Ленинградской области Николаев 2 марта 1935 г. докладывал Г. Г. Ягоде, что в ночь с 27 на 28 февраля и с 28 февраля на 1 марта были проведены две операции по «бывшим» людям Ленинграда. Арестованы 330 человек. Из них бывших князей - 21, бывших баронов - 38, бывших графов - 9, бывшей знати (сенаторов - 3, столбовых дворян и т. д.) - 48, бывших генералов - 13, бывших полковников - 26, бывших служащих полиции и жандармерии - 11, бывших банкиров, крупных купцов - 17. Ранее были репрессированы за контрреволюционную деятельность 46 человек. Большинство арестованных было из дворян. Все арестованные подвергались проверке и предварительному следствию. В ночь с 1 на 2 марта была проведена третья операция, были арестованы 168 человек, в ночь со 2 на 3 марта арестованы еще 168 человек, с 3 на4 марта - 164 человека.

13 мая 1935 г. А. Я. Вышинский направил И. В. Сталину и В. М. Молотову письмо (№ 162л.с.), в котором сообщил, что по проведенным операциям в Ленинграде были рассмотрены с 28 февраля по 27 марта 1935 г. 2237 жалоб на неправильные действия НКВД. На 1 мая рассмотрены 1983 жалобы. 1719 оставлены без удовлетворения (86,6%); были опротестованы и отменены постановления по 264 жалобам(13,4%).

23 апреля 1935 г. Политбюро поручило НКВД выслать в административном порядке из Бийского района Западной Сибири в Нарымский округ 55 семейств баптистов, которые саботировали мероприятия Советской власти.

27 мая 1935 г. Приказом НКВД СССР № 00192 вновь были образованы так называемые милицейские «тройки», которые можно было организовывать только в краях, областях и республиках, подчиненных непосредственно Центру.

Данным приказом обращалось внимание на абсолютную недопустимость производства массовых операций при «изъятии» уголовного и деклассированного элемента. При вынесении решений «тройкам» НКВД предлагалось руководствоваться правами, предусмотренными Положением об Особом совещании при НКВД СССР. Участие прокурора в заседании «тройки» было обязательно. Протоколы «троек» направлялись начальнику Главного управления РК милиции для представления их на Особое совещание НКВД СССР.

«Тройка» обязывалась рассмотреть представленные ей дела не позже десяти дней после возникновения дела. Решение «тройки» при отсутствии возражений прокурора приводилось в исполнение немедленно, а протокол направлялся на утверждение Особого совещания НКВД. При наличии разногласий приведение в исполнение решений «тройки» приостанавливалось и дело переносилось на рассмотрение Особого совещания НКВД.

Г. Г. Ягода 14 июня 1935 г. в докладной записке на имя Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина высказал неудовольствие работой судебных органов. Он не ставил под сомнение решение ЦК ВКП(б) о передаче судам дел, расследуемых органами НКВД, но считал, что это решение требовало от судебной системы быстрой перестройки и улучшения работы. Результаты наблюдения за прохождением дел в судах, по его словам, позволяли утверждать, что суды не справлялись с возложенными на них задачами. Он делает выводы о потере судами классовой бдительности, об отсутствии бдительности при охране революционного порядка и социалистической собственности, о волоките в судах.

Было внесено предложение об укреплении руководства судами ВС и республик, о налаживании обучения в юридических вузах, ускорении принятия законов о прохождении дел в судах и др. мероприятия.

4 февраля 1936 г. А. Я. Вышинский на имя И. В. Сталина и В. М. Молотова направил служебную записку, в которой подводил итог полугодичной работы Особого совещания при НКВД СССР. Он разбил дела, проходящие через Особое совещание, на три категории:

1. Дела о контрреволюционной агитации, антисоветских сплетнях, разговорах и т. п.

2. Дела, связанные с высказыванием террористических намерений, предположений, в отдельных случаях связанные с первоначальными действиями по подготовке террористических актов.

Все дела в Особом совещании рассматривались заочно, без вызова обвиняемых и свидетелей. Такой «порядок», конечно, не мог исключить множества ошибок в ходе вынесения решений по делам. Некоторые из них рассматривались только на основании агентурных данных. В таких случаях прокуратура не имела права при опротестовании приговора освобождать этих осужденных.

Количество осужденных в ИТЛ, колониях и тюрьмах сильно возросло и достигло к 1 октября 1935 г. 1 251 501 человека.

Г. Г. Ягода, ознакомившись с запиской А. Я. Вышинского 11 февраля 1936 г., доложил, что в 1935 г. по СССР ГУГБ были привлечены к судебной ответственности 293 681 человек. Из них переданы в прокуратуру и суды 228 352 человек.

Прошли по решениям Особого совещания 33 823 человек. Из них контрреволюционеров и троцкистов-зиновьевцев - 3262; осужденных за контрреволюционную агитацию, клевету, главным образом в связи с убийством С. М. Кирова, - 9993 человек; за террористические намерения и контрреволюционную клевету на руководство партии и правительства - 3376; удалено из Ленинграда «бывших» людей - 5130; за принадлежность к антисоциалистическим политическим партиям группам и т. п. - 3623; валютчиков, авантюристов и т. п. - 7728 человек.

Кроме дел ГУГБ, по решениям «троек» местных управлений НКВД и «тройки» Главного управления милиции прошли с утверждением Особым совещанием по уголовным делам (в порядке очистки городов) воров, мошенников, хулиганов, уголовников-рецидивистов 122 726 человек.

Г. Г. Ягода делает вывод, что Особое совещание ни по количеству, ни по удельному весу рассматриваемых им дел никак не может влиять на карательную политику государства. Он утверждает, что следствие ведется с соблюдением процессуальных норм. В процессе следствия осуществляется прокурорский надзор. Согласившись с цифрой, указывающей на количество заключенных, приведенной А. Я. Вышинским 1 октября 1935 г. - 1 251 501 человек, Г. Г. Ягода утверждал, что это количество осужденных за ряд лет. Из этого количества ОГПУ и Особым совещанием НКВД были осуждены 291 761 человек Все остальные отбывали наказание по приговорам судов.

На 1 января 1934 г. заключенных осужденных НКВД было 215 503, или 42,2%, аНКЮ - 294 804, или 57,8%. На 1 января 1935 г. НКВД - 299 437, или 41,3%, а НКЮ -426 046, или 58,7%. На 1 октября 1935 г. НКВД - 291761, или 35,7%, а НКЮ - 525 039, или 64,3% всех осужденных.

Приводя эти цифры, Г. Г. Ягода еще раз делает вывод, что работа судов неудовлетворительна. Вышинский в связи с запиской Ягоды 16 февраля 1935 г. посчитал необходимым отстоять свою точку зрения, указав еще раз для сравнения некоторые цифры. На 1 октября 1935 г. 1 251 501 человек содержались в лагерях, тюрьмах и колониях, а на 1 января 1932 г. - 519 501 человек. Рост числа заключенных к концу 1935 г. составил 210,9%.

А. Я. Вышинский обвинил Г. Г. Ягоду в подтасовке фактов и предложил рассматривать дела всех осужденных вместе. По представлению особого совещания были осуждены 33 823 человек. По представлению «троек» - более 122 тысяч человек. Всего: более 150 тысяч человек.

По его сведениям, с момента образования НКВД Прокуратурой СССР было направлено 1344 протеста как на решения бывшей Коллегии ОГПУ, так и Особого совещания (по Секретно-политическому отделу - 369 протестов, по Экономическому управлению - 644 протеста, по Главной транспортной прокуратуре - 115 протестов и 216 - в связи с очисткой Ленинграда от социально чуждых элементов).

Вместе с тем А. Я. Вышинский не ставил вопрос об упразднении Особого совещания. Он пытался ограничить только его компетенцию как административного суда, который рассматривал дела заочно, без свидетелей, а в ряде случаев только на основании оперативных данных или на основании лишь одного свидетеля.

И. В. Сталин и А. А. Жданов в своей телеграмме, разосланной членам Политбюро в октябре 1936 г., предложили необходимым и срочным назначение Н. И. Ежова на пост наркомвнудела. Г. Г. Ягода, по их мнению, оказался не на высоте в деле разоблачения троцкистско-зиновьевс-кого блока. О ГПУ опоздал в этом деле на четыре года. Эта сталинская установка прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы.

Н. И. Ежов возглавил НКВД СССР с 26 сентября 1936 г. С этого времени резко ужесточилась репрессивная политика. На первом этапе ее планировалось проводить с применением судебных инстанций. Так, 4 февраля 1936 г. Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину и председателю Совнаркома СССР В. М. Молото-ву Н. И. Ежов направил согласованный с А. Я. Вышинским и В. В. Ульрихом проект ЦК ВКП(б) о порядке судебного рассмотрения дел на троцкистские антисоветские группы.

В связи с тем, что таких групп во многих областях выявлено значительное количество, встал вопрос об организации выездных сессий ВК ВС СССР. По остальным регионам, где количество арестованных не превышало 10-15 человек (в отношении которых предварительно было принято решение о вынесении высшей меры наказания), данные группы лиц предлагалось судить в Москве. Списки о мерах наказания для троцкистов рассматривались заочно. Состав организованных выездных сессий предлагалось согласовывать с секретарями крайкомов, обкомов и ЦК нацкомпартий, Наркомвнуделом СССР и Прокуратурой СССР

Предварительно определялись три меры наказания: первая - высшая мера наказания (ВМН) - расстрел, вторая - 19 лет строгой тюремной изоляции и 10 лет последующей ссылки, третья - восемь лет строгого тюремного заключения и пять лет последующей ссылки.

Н. И. Ежову, А. Я. Вышинскому и В. В. Ульриху предлагалось рассмотреть списки троцкистов, предаваемых суду выездной сессией ВК ВС СССР, и наметить предварительные меры наказания. Свое заключение о мерах наказания они обязывались представить на утверждение в ЦКВКП(б).

Установка на репрессии диктовалась и февральско-мартовскому Пленуму ЦК ВКП(б) 1937 г. В резолюции Пленума по докладу Н. И. Ежова «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко- троцкистских агентов» говорилось: «Пленум ЦК ВКП(б) считает, что все акты, выявленные в ходе следствия по делам антисоветского троцкистского центра и его сторонников на местах, показывают, что в разоблачении этих злейших врагов народа Наркомвнудел запоздал, по крайней мере, на 4 года». Это утверждение не было бесспорным. На Пленуме ЦК в выступлениях ряда членов ЦК высказывались сомнения в правильности намечавшегося курса на массовые репрессии под предлогом борьбы с «двурушниками».

Позже на собрании руководящих работников Главного управления государственной безопасности НКВД СССР 19 марта 1937 г. в своем докладе «Об итогах пленума ЦК ВКП(б)» Н. И. Ежов, ссылаясь на телеграмму И. В. Сталина и решения пленума ЦК ВКП(б), потребовал от всех сотрудников органов государственной безопасности сделать необходимые выводы. «Времени упущено очень много. Поэтому главная задача - в относительно короткий срок наверстать все упущенное в разгроме врага». Эти установки Н.И. Ежова, по сути дела, были призывом к повсеместному развертыванию массовых арестов граждан при отсутствии достаточных доказательств их виновности.

8 апреля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) во изменение своего Постановления от 28 октября 1934 г. утвердило новое положение об Особом совещании при НКВД в следующей редакции:

«1. Предоставить НКВД право в отношении лиц, признанных общественно опасными, ссылать на срок до 5 лет под гласный надзор в местности, список которых устанавливается НКВД, высылать на срок до 5 лет под гласный надзор с запрещением проживания в столицах, крупных городах и промышленных центрах СССР, заключать в ИТЛ и в изоляционные помещения при лагерях на срок до 5 лет, а также высылать за пределы СССР иностранных подданных, являющихся общественно опасными.

2. Предоставить Наркомвнуделу право в отношении лиц, подозреваемых в шпионаже, вредительстве, диверсиях и террористической деятельности, заключать в тюрьму на срок от 5 до 8 лет.

3. Для осуществления указанной в п. п.1 и 2 при Народном Комиссаре внутренних дел под его председательством действует Особое совещание в составе:

а)Заместителей НКВД,

б)Уполномоченного НКВД по РСФСР,

в)Начальника Главного Управления РКМ,

г)Народного комиссара союзной республики, на территории которой возникло дело.

4. В заседаниях Особого совещания обязательно участвует Прокурор Союза ССР или его заместитель, который в случае несогласия как с самим решением Особого совещания, так и с направлением дела на рассмотрение Особого совещания имеет право внесение протеста в Президиум ЦИК Союза ССР.

В этих случаях решение Особого совещания приостанавливается впредь до постановления по данному вопросу Президиума ЦИК. 148 Внесудебные полномочия НКВД

5. Постановление Особого совещания о ссылке и заключении в ИТЛ и тюрьму каждого отдельного лица должно сопровождаться указанием причины применения этих мер, районе ссылки и срока...» Согласно этому постановлению, полномочия Особого совещания возрастают.

15 июня 1937 г. Н. И. Ежов утвердил инструкцию о порядке подготовки и проведения своей первой операции по выселению из Москвы, Ленинграда, Киева, Ростова, Таганрога, Сочи и прилегающих к Сочи районов в административном порядке лиц, исключенных из ВКП(б), семей репрессированных троцкистов, правых и т. п.

29 июня 1937 г. Н. И. Ежов предоставляет право начальнику У НКВД по Новосибирской области для ускоренного рассмотрения дел по повстанческой организации среди высланных кулаков организовать «тройку», которой разрешалось в отношении активистов повстанческой организации применять высшую меру наказания без согласования с Центром.

3 июля 1937 г. стала планироваться новая масштабная операция. На учет в срочном порядке взяли кулаков и уголовников, вернувшихся по отбытии наказания и бежавших из лагерей и ссылок.

Их стали подразделять на две категории. Первая - наиболее враждебные элементы, подлежащие аресту и расстрелу в порядке административного проведения их дел через «тройки», и вторая - менее активные, но все же враждебные элементы, подлежащие высылке в районы по указанию НКВД СССР.

В этот же день всем начальникам НКВД дано еще одно задание к 10 июля представить списки на все семьи лиц, которые были осуждены после 1 декабря 1934 г. Военной коллегией Верховного суда по первой, второй и третьей категориям, а также списки на социально опасные семьи лиц, осужденных спецколлегиями судов.

Определили примерные масштабы предстоящей операции. В У НКВД Новосибирска и Алма-Аты направлена шифртелеграмма, в которой сообщалось, что в ближайшее время будут осуждены и должны изолироваться в особо усиленных условиях режима семьи расстрелянных троцкистов и правых примерно в количестве шести-семи тысяч человек, преимущественно женщины и небольшое количество стариков. С ними предполагалось направлять детей дошкольного возраста.

4 июля 1937 г. Политбюро ЦК утверждает «тройки» по проверке антисоветских элементов по Крыму, Удмуртской АССР, Татарской АССР, затем еще по 24 регионам.

В июле 1937 г. секретарь ЦК ВКП(б) и МГК Н. С. Хрущев доложил И. В. Сталину о проделанной работе: «Сообщаю, что всего уголовных и кулацких элементов, отбывших наказание и осевших в г. Москве и МО 41305 человек, из них уголовного элемента учтено 33 436 человек.

Имеющиеся материалы дают основание отнести к 1-й категории 1500 человек и 2-й категории 5272 человек. Кулаков, отбывших наказание и осевших в г. Москве и районах области, учтено 7869 человек.

Имеющийся материал дает основание отнести из этой группы к 1 -и категории 2000 человек и ко 2-й - 5869 человек.

Комиссию «тройки» утвердили в составе тт. Реденс - нач. Упр. НКВД по МО, Маслова - Зам. прокурора МО, Хрущева Н. С. - секретарь ЦК и МГК с правом в необходимых случаях замены т. Волковым А. А. - вторым секретарем Московского Горкома».

10 июля утвердили «тройки» еще в 35 регионах. Было санкционировано применение ВМН. 21 июля 1937 г. И. В. Сталин направил в Улан-Удэ шифровку, в которой указал, что по установленной практике, «тройки» выносят приговоры, являющиеся окончательными.

20 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) на своем заседании инициировало начало массовых репрессий 1937-1938 гг. Н. И. Ежову предложили дать приказ органам НКВД об аресте всех немцев, работавших на оборонных заводах (артиллерийских, снарядных, винтовочно-пуле-метных, патронных и т. п.), и высылке части арестованных за границу.

Копию подготовленного приказа предлагалось прислать в ЦК. О ходе арестов и количестве арестованных органы ОГПУ обязывались сообщать ежедневно в ЦК ВКП(б).

25 июля 1937 г. такой приказ был подготовлен (№ 00439). Началась подготовка к проведению операции по арестам немцев. Оперативными и следственными материалами якобы доказывалось, что германский Генеральный штаб и гестапо в широких размерах проводят в СССР шпионскую и диверсионную работу на важнейших и в первую очередь на оборонных предприятиях промышленности, используя для этой цели осевшие там кадры германских подданных.

Предлагалось в трехдневный срок подготовить и доложить списки германских подданных, работающих на военных заводах и на заводах, имевших оборонные цеха, и списки германских подданных, работавших на железнодорожном транспорте.

С 29 июля было приказано приступить к арестам германских подданных. Всю операцию по арестам предполагалось закончить в пятидневный срок. Однако на практике эта операция длилась до 17 ноября 1938 г.

29 июля 1937 г. М. П. Фриновский направил А. Н. Поскребышеву оперативный Приказ НКВД СССР № 00447 орепрессированных бывших кулаках и других антисоветских элементах и постановления с просьбой доложить о них в Политбюро, а выписку по результатам голосования прислать Н. И. Ежову. 31 июля 1935 г. Политбюро утверждает представленный НКВД проект приказа о репрессиях против кулаков, уголовников и антисоветских элементов. Приказ поставил перед органами государственной безопасности задачу самым беспощадным образом разгромить банду антисоветских элементов, чтобы защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков, раз и навсегда покончить с их подрывной работой против основ Советского государства.

Операцию решили начать по всем областям Союза 5 августа 1937 г. В ДВК, Восточно-Сибирской области, и Красноярском крае с 15 августа 1937 г., в Туркменской, Узбекской, Таджикской и Киргизской республиках – с 10 сентября 1937 г. Всю операцию предполагалось закончить в четырехмесячный срок.

При организации и проведении операций всех репрессируемых кулаков, уголовников и другие антисоветские элементы разбили на две категории. К первой категории относились наиболее враждебные элементы. Они подлежали немедленному аресту и по рассмотрении их дел на «тройках» - расстрелу. Ко второй категории относились менее активные враждебные элементы. Они подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них - заключению на те же сроки в тюрьмы.

В первую очередь репрессиям подвергался контингент, отнесенный к первой категории. Следствие требовалось проводить ускоренно и в упрощенном порядке с обязательным выявлением преступных связей арестованных. По окончании следствия дело направлялось на рассмотрение «тройки».

Был утвержден персональный состав республиканских, краевых и областных «троек». «Тройки» вели протоколы своих заседаний, в которых записывали вынесенные ими приговоры в отношении каждого осужденного. Протоколы заседания «троек» направлялись начальникам оперативной группы для приведения приговоров в исполнение. Общее руководство по проведению операций возлагалось на заместителя наркома НКВД СССР М. П. Фри-новского.

Этот приказ можно уверенно отнести к самым жестоким за весь период проведения репрессивной политики. Его реализация привела к сотням тысяч безвинно расстрелянных, к еще большему количеству поломанных судеб.

На проведение операции отпускалась сумма в 75 млн. рублей.

Согласно представленным учетным данным, наркомами республиканских НКВД и начальниками краевых и областных управлений НКВД утверждалось количество подлежащих репрессиям. Устанавливался так называемый лимит на расстрел.

Всего этим приказом планировалось подвергнуть аресту 258 950 человек, в том числе по Московской области - 35 тысяч, УССР - 28 300 человек, Западно-Сибирскому краю - 17 тысяч, Ленинградской области - 14 тысяч, Азо-во-Черноморскому краю - 13 тысяч, БССР - 12 тысяч, Свердловской области - 10 тысяч человек и т. д.

Для наиболее же ретивых начальников органов сделано примечание:

«В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркоматы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны предоставлять... соответствующие мотивированные ходатайства».

Установление лимитов и оговорка о возможности их увеличения вызвали среди начальников-карьеристов УНКВД своего рода соревнование за перевыполнение установленных им лимитов. Это соревнование поощрялось Н. И. Ежовым.

Лимиты служили предметом своеобразного соревнования между многими начальниками УНКВД. Тот из начальников УНКВД, кто быстрее реализовывал данный ему лимит, получил от наркома новый, дополнительный лимит и рассматривался как работник, который лучше и быстрее других выполнил директивы Н. И. Ежова по «разгрому» контрреволюции. Дача дополнительных лимитов, как правило, удовлетворялась по согласованию с ЦК ВКП(б).

При разработке операции, по-видимому, забыли про транспортные органы. В связи с этим 1 августа 1937 г. всем начальникам шести отделов УНКВД и начальникам Дорожно-транспортного отдела ГУ ГБ также давалось задание арестовать предусмотренный Приказом НКВД СССР № 00447 контингент на транспорте.

Разрешалось заводить и оформлять дела на «тройках» в пределах обслуживания дорог.

В связи с началом проведения операции 7 августа 1937 г. А. Я. Вышинский обязал прокуроров союзных и автономных республик, краев, областей, автономных областей, военных округов, железных дорог ознакомиться с оперативным Приказом № 00447. В соответствии с этим приказом для контроля за законностью прокуроры обязывались присутствовать на заседаниях «троек» даже там, где они не были введены в их состав.

В то же время оговаривалось, что соблюдение процессуальных норм и санкций на арест не требовалось, а решения «троек» являлись окончательными. А. Я. Вышинский требовал от прокуроров активного содействия успешному проведению операции.

Репрессиям подлежали также и лица, находившиеся в местах лишения свободы. Так, с 10 августа предлагалось начать и в двухмесячный срок закончить операцию по репрессированию наиболее активных антисоветских элементов из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих контрреволюционеров, ведущих в лагерях активную антисоветскую подрывную работу. Кроме того, репрессиям подлежали и уголовные элементы, содержащиеся в лагерях и ведущие там преступную деятельность. Весь перечисленный выше контингент после рассмотрения его дел на «тройках» подлежал расстрелу без дальнейшего согласования.

Приговоры «троек» объявлялись только осужденным по второй категории. Приговоренным по первой категории - к расстрелу - они не объявлялись, дабы не создавать лишних проблем при приведении приговора в исполнение.

Следующий удар был нанесли по полякам, и в первую очередь по руководящему составу ЦК компартии Польши, польской секции ИККИ и лицам польской национальности, работающим на ответственных должностях в партийно-советских органах, Красной Армии и НКВД.

11 августа 1937 г. приказ НКВД СССР № 00485 обязал органы НКВД с 20 августа 1937 г. начать операцию, направленную на ликвидацию местных организаций ПО В (Польская организация войсковая) - прежде всего, ее ди-версионно-шпионских и повстанческих кадров в промышленности, на транспорте, совхозах и колхозах.

В первую очередь подлежал аресту перечисленный выше контингент, лица, работающие в органах НКВД, в Красной Армии, на военных заводах, в оборонных цехах других заводов, на железнодорожном, водном и воздушном транспорте, в электросиловом хозяйстве всех промышленных предприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах.

Во вторую очередь подлежали аресту все остальные лица, работающие на промышленных предприятиях необоронного значения в совхозах, колхозах и учреждениях. Отнесение лиц польской национальности к первой или второй категории на основании рассмотрения следственных материалов производилось народными комиссарами внутренних дел республик, начальниками УНКВД области или края вместе с прокурорами соответствующих республик, областей, краев. Списки направлялись в НКВД СССР за их подписью. После утверждения этих списков в НКВД СССР и Прокурором Союза ССР приговор мог приводиться в исполнение, т. е. осужденных по первой категории могли расстреливать, а по второй - отправлять в тюрьмы и лагеря.

А. Я. Вышинский предложил проследить за прекращением освобождения из лагерей и тюрем поляков, подлежащих освобождению в связи с окончанием срока наказания, которые были осуждены за шпионаж. Материалы о таких лицах должны были быть представлены на разрешение Особого совещания НКВД.

В соответствии с приказом операцию требовалось закончить в трехмесячный срок. Аресту подлежали: выявленные в процессе следствия и до сего времени не найденные активнейшие члены ПОВ по прилагаемому списку; все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии; перебежчики из Польши независимо от времени перехода их в СССР; политэмигранты и политобмененные из Польши; бывшие члены ППС и других польских антисоветских политических партий; наиболее активная часть местных антисоветских националистических элементов польских районов.

Всех проходящих по показаниям арестованных шпионов, вредителей и диверсантов предлагалось немедленно арестовывать. Таким образом, по существу был издан приказ арестовать всех лиц польской национальности.

Приказ предусматривал внесудебное решение дел арестованных по спискам с кратким изложением сути обвинения.

15 августа 1937 г. (Приказ № 00486) дошла очередь до жен изменников родины - членов правотроцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категориям с 1 августа 1936 г.

Рассмотрение дел и определение меры наказания в отношении данной категории лиц возлагалось на Особое совещание. Жены осужденных изменников родины поданному приказу подлежали заключению в лагеря на сроки, определяемые в зависимости от степени социальной опасности, но не менее чем на пять-восемь лет. Считавшиеся социально опасными дети осужденных в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления подлежали заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД или водворению в детские дома особого режима наркомпросов республик. В дальнейшем жен изменников родины предписывалось арестовывать одновременно с мужьями.

В дополнение к этому приказу мужья изменниц родины также подлежали аресту и заключению в лагеря на срок в зависимости от степени социальной опасности и также не менее чем на пять-восемь лет. Так же как и жен, мужей изобличенных изменниц родины рекомендовалось арестовывать одновременно.

Начальник УНКВД по Омской области сообщил Н. И. Ежову, что по состоянию на 13 августа по первой категории были арестованы 5444 человек, изъято 1000 единиц оружия. Одновременно он просил увеличить лимит по первой категории до восьми тысяч человек. Н. И. Ежов с данной просьбой обратился к И. В. Сталину. После ознакомления с этим документом И. В. Сталин наложил резолюцию: «Тов. Ежову. Увеличить лимит до восьми тысяч».

15 августа 1937 г. Политбюро ЦК утверждает членом «тройки» по проверке антисоветских элементов по Красноярскому краю Филиппова вместо Горчаева. При этом И. В. Сталин пишет резолюцию: «Дать дополнительно Красноярскому краю 6600 человек лимита по 1 категории».

В связи с тем, что одна «тройка» по Москве и Московской области, образованная Приказом НКВД СССР № 00447, с поставленной задачей не справлялась, 1 сентября 1937 г. Н. И. Ежов направил письмо И. В. Сталину и В. М. Молотову с просьбой разрешить организовать вторую тройку в целях ускорения рассмотрения дел и утвердить ее персональный состав.

В целях ускорения рассмотрения дел по кулакам и уголовному элементу в Москве и Московской области Политбюро ЦК 3 сентября 1937 г. разрешило организацию второй «тройки» в составе председателя «тройки» - заместителя начальника УНКВД по Московской области Якубовича и членов «тройки»: секретаря МК ВКП(б) Тарасовой и временно прокурора Москвы Кобленца.

Некоторые НКВД-УНКВД СССР в своей работе по проведению операций стремились максимально сократить число расстреливаемых, заменяя ВМН тюремным заключением. Н. И. Ежов указал на эти ошибки специальных «троек» УНКВД Оренбургской, Сталинградской и Кировской областей, которые допускали в своей работе массовые осуждения к тюремному заключению репрессированных.

Нарком НКВД СССР был вынужден подсказать, что самые злостные антисоветские элементы репрессируются по первой категории. Он приказал сократить осуждение к тюремному заключению репрессированных, а все дела на уже осужденных «спецтройками» к тюремному заключению пересмотреть, заменив тюремное заключение содержанием в лагерях.

В сентябре доложили первые итоги операции по полякам. Всего к 30 августа были арестованы 15218 человек, в том числе 5410 по УССР, 3697 по БССР, 775 по Западной области, 1293 по Ленинграду, 615 по Москве, 820 по Западно-Сибирской области, 450 по Свердловской области и 1311 по железным дорогам.

Был сделан вывод о массовом характере насаждения польской разведкой своей агентуры и об исключительной насыщенности ею не только пограничных районов, но и промышленных центров и отдельных крупных предприятий. К 1 сентября осудили и расстреляли 930 польских агентов.

Таким образом, за три недели органы НКВД СССР под руководством наркома НКВД Н. И. Ежова обезвредили только среди поляков более 15 тысяч «шпионов».

В связи с продажей КВЖД в Советский Союз вернулись несколько десятков тысяч советских граждан, ранее работавших на этой железной дорогее. Вся эта группа лиц получила нарицательное имя «харбинцы» и затем была подвергнута репрессии в соответствии с Приказом НКВД СССР № 00593 от 20 сентября 1937 г.

В приказе сказано: «Харбинцы в подавляющем большинстве являются агентурой японской разведки» и подлежат осуждению в срок до 25 декабря 1937 г. По учету органов НКВД, их было до 25 тысяч человек. Начатая 1 октября 1937 г. операция была направлена на ликвидацию диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности.

Следствие по делам арестованных харбинцев проводили с таким расчетом, чтобы в кратчайший срок полностью разоблачить всех участников диверсионно-шпионских и террористических организаций и групп. На харбинцев, отнесенных в процессе следствия к первой и ко второй категории, ежедекадно должен был составляться альбом (отдельная справка на каждого арестованного) с конкретным изложением следственных и агентурных материалов, определяющих степень виновности арестованных, который направлялся в НКВД СССР на утверждение.

После утверждения списков НКВД СССР и Прокурором Союза приговор приводился в исполнение немедленно.

Освобождение из тюрем и лагерей ранее осужденных харбинцев, отбывающих наказание за шпионаж, диверсию и вредительство, прекращалось. Дела на этих лиц представлялись на рассмотрение на Особое совещание НКВД СССР.

Впоследствии на членов семей харбинцев распространили действие Приказа № 00486, а 2 октября 1937 г. приказ был распространен и на семьи поляков. В соответствии с ним в лагеря на длительные сроки отправили сотни тысяч ни в чем не повинных людей, а их малолетние дети, лишенные обоих родителей, сдавались в детские дома или под надзор дальних родственников.

В связи с тем, что лимит на 750 человек был исчерпан, в Красноярске с 5 октября «тройка» прекратила свою работу. УНКВД убедительно просило увеличить лимит по первой категории.

8 октября 1937 г. по просьбе НКВД Таджикистана увеличен лимит по первой категории на 750 человек.

10 октября 1937 г. в Одессе увеличили лимит на тысячу человек по первой категории, и на 2500 человек - по второй.

С 11 октября 1937 г. приступили к выселению из СССР иранских подданных. Оно стало проводиться на основании Директивы НКВД СССР № 233 604 от 9 января того же года.

23 октября 1937 г. (Приказ НКВД СССР № 00693) в целях решительной ликвидации возможностей проникновения в СССР агентуры противника под видом перебежчиков было приказано всех перебежчиков, независимо от мотивов и обстоятельств перехода их на территорию СССР, арестовывать и подвергать самой тщательной и всесторонней следственной проработке, после чего редко кто не признавал своего участия в шпионской деятельности против СССР.

Перебежчики, разоблаченные как агенты иностранных разведок, предавались суду Военной коллегии или военных трибуналов. Выдержавших пытки и не признавшихся в связях с иностранными разведками все равно заключали в тюрьмы ГУГБ или лагеря через представление следственных дел на Особое совещание.

Таким образом, иностранцы, прибывшие в СССР в поисках лучшей жизни, пробираясь с риском для жизни на территорию СССР, неизбежно попадали в тюрьму или под расстрел.

Иногда лимит выделялся без просьб местных органов НКВД-УНКВД. 22 января 1938 г. М. П. Фриновский направил шифртелеграмму в Симферополь, где указал, что «удивлен запоздалой заявкой дополнительного лимита при значительной насыщенности республики контрреволюционным белогвардейским элементом», и предложил продолжить операции по немцам, грекам, латышам. Дополнительно он сообщил об утверждении лимита по первой категории на 1500 человек. 8 апреля 1938 г. Оренбургу по Приказу НКВД СССР № 00447 дополнительно был увеличен лимит по первой категории на 300 человек, по второй категории - на 200. Вместе с тем не все местные органы НКВД-УНКВД с таким рвением выполняли оперативные приказы. В Ташкенте, Ашхабаде, Сталинабаде и Фрунзе была отмечена медлительность в проведении операций. Темпы их работы отставали от других. М. П. Фриновский предложил форсировать эту работу и как можно в более короткие сроки провести нужные аресты, ускорить темпы следствия и работы «троек».

3 ноября 1937 г. из ВКП(б) Коми секретарь Мурашов направил выписку из протокола в Политбюро, где было отражено решение ВКП(б) Коми об отводе из членов особой «тройки» НКВД Федченко Ивана Анатольевича и Линина Александра Петровича с формулировкой как не внушающих политического доверия.

Наряду с «тройками» в течение 1937 и 1938 гг. активно работала так называемая «двойка», официально именуемая Комиссией НКВД и Прокурора СССР. Эта комиссия создавалась специально для того, чтобы упростить уничтожение людей, арестованных в порядке проведения массовых операций.

Местные органы НКВД составляли на каждого арестованного по массовым операциям краткие справки, в которых указывались лишь анкетные данные арестованного и весьма краткая суть обвинения. Справки высылались в Москву и рассматривались работниками центрального аппарата НКВД СССР.

По этим справкам составлялся список с указанием мер наказания. После подписания списка Н. И. Ежовым или М. П. Фриновским (от НКВД) и Вышинским или Рогин-ским (от прокуратуры) решения приводились в исполнение немедленно.

Комиссия НКВД и Прокурора СССР вынесла решения о расстрелах десятков тысяч советских граждан. Только 29 декабря 1937 г. Ежов и Вышинский, рассмотрев списки на 1000 человек, осудили к расстрелу 992 человека. 10 января 1938 г. рассмотрели списки на 1667 человек, 14 января - на 1569 человек, 15 января - на 1884 человека, 16 января - на 1286 человек, 21 января - на 2164 человека.

Просмотренные дела оформлялись в виде протоколов, которые без всякой проверки и читки автоматически подписывались наркомом и прокурором.

Секретарь ЦК КП(б) Грузии Л. П. Берия 30 октября 1937 г. доложил И. В. Сталину, что за последний год органами НКВД Грузии были арестованы свыше 12 тысяч человек. Из числа арестованных были осуждены: «тройкой» - 5236 человек; Военной коллегией ВС СССР - 910 человек; Особым совещанием - 591человек; Спецколлегией Верховного суда ГрузССР - 468 человек; военными трибуналами - 99 человек; народными судами - 70 человек. Всего из общего числа арестованных были осуждены 7374 человек.

3. Полномочия Временного правительства и Собрания: ключевое противоречие, реализованное на практике Скорый созыв Учредительного собрания стал хорошим поводом для бездействия Временного правительства по основным вопросом, поднятым революцией. Так, разрешение

Глава 2 Советская карательная политика Теория и импровизация Внесудебные (чрезвычайные) и юридические учреждения Красный террор История советской карательной политики исследована недостаточно. Более того, этот термин долгое время был изъят из обихода. Статей под таким