Основные направления деятельности Симеона Полоцкого и их результаты. Симеон полоцкий биография

Симеон Полоцкий - выдающийся деятель славянской культуры XVII века. Начитанный и энергичный, изучивший философские науки, развил русское просвещение.

Изучив ряд наук, простой монах Полоцкий отмечен как педагог и воспитатель. Добился успехов в поэзии и драматургии.

Так же его интересовали искусство, медицина, астрология и другое. Предпочёл быть приближенным царю и его семье вместо блестящей церковной карьеры.

Годы жизни

Самуил Гаврилович Петровский - Ситнянович рождён в декабре, 12-го, 1629 года. Дата смерти - 25 числа в августе, 1680 года.

Биография

Родился в белорусском городе Полоцк, Литовского княжества. В семье Петровских - Ситниановичей, кроме Самуила, было ещё четверо детей: три мальчика и девочка. В народной памяти остался как Симеон Полоцкий.

Конец 1640-х гг. - посещал Киево - Могилянскую коллегию.

С учителем - Лазарем Барановичем, в 1657 г. ставшим епископом Черниговским, постоянно поддерживал дружеские отношения.

Первая половина 1650 гг. - закончил польскую Виленскую иезуитскую академию, получив звание духовного оратора. Там же стал членом греко - католического ордена св. Василия Великого.

Начало 1660 гг. - вынужденное бегство в Россию по причине доносов на людей, симпатизирующих Русскому государству.

Конец 1656 г. - стал православным монахом по имени Симеон в Полоцком Богоявленском монастыре и учителем в православной школе. Молодой педагог расширил программу обучения: дополнил русским и польским языком, изучением риторики и поэзии. Больше времени отводилось на грамматику.

1656 г. - Симеон преподносит проезжавшему государю сочинённые как приветствие «Метры». Самодержец был поражён декламацией стихов 12 учениками поэта и пригласил Полоцкого и других учёных в столицу.

1664 г. - поехав в Москву за вещами умершего архимандрита Игнатия, остался, по поручению государя, для подготовки подьячих на дипломатическое поприще.

1665 г. - написал для царя поздравление с рождением сына, стихотворные строки которого обрамляли геометрическую звезду. В этом же году на Московском соборе, участвовал как переводчик и редактор - издатель по делу суда над Никоном и староверами. В этом же году занял место скончавшегося игумена Заиконоспасского монастыря и организовал школу, где обучались мелкие чиновники.

С 1667 г. - поэт при дворе и учитель в царской семье. Кроме этого Полоцкий составляет тексты выступлений для царя, сочиняет черновики с торжественными объявлениями. Взошедший на престол Фёдор дал учителю разрешение на заведение в 1678 г. собственной типографии с выпуском первого издания - «Букваря».

Через год, в 1679 г., Полоцкий спроектировал положение первого российского высшего учебного заведения, названном Славяно - греко - латинская академией. Спустя год богослов - философ умер. Последнее место учителя и просветителя - Заиконоспасский монастырь. Доработан проект учеником Симеона Сильвестром Медведевым, в 1687 г. академия открылась.

Реформы

Симеон Полоцкий участвовал в необходимых России реформах, послуживших толчком для реформ царя Петра. Но его предлагаемые преобразования были европейского образца.

• Церковная реформа. Считая правильной Греческую православную церковь, сравнивал с традиционными обычаями Русской церкви, называя их предрассудком. Подобное внимание к религии у Полоцкого сформировалось во время учёбы в Киеве и Вольно.
• Выступления против старообрядчества написанием книг, поддерживая реформистские направления Никона. Например, Симеон обличал старую веру в «Жезле правления». Труд имел значение в спорах по поводу раскола. В XX в. трактат раскритикован с утверждением недостаточности аргументов и слабой исторической подготовкой автора. Кроме этого, говорится о сложности чтения трактата и невостребованности произведения.

Духовная жизнь

Духовную практику Полоцкий передал в богословских трудах, названных «Венцом веры», и составил краткий катехизис. Проповедник возобновил проповедническое слово. Симеон написал больше 200 нравоучений. В «Обеде душевном» и «Вечерне душевной» внимание слушателей обращается на религиозно - нравственные идеалы и жизненную цель. Остальные проповеди обличают злой нрав вообще и рассказывают о правильных христианских понятиях.

К сожалению, тексты написаны бездушно и казённо. Два сборника проповедей издали через 1-3 года после кончины Полоцкого. Результат религиозной работы философа:

• Церковь продолжает влиять на нравственное совершенствование людей.
• Укрепляется положение религии в обществе.
• Усилилось влияние церкви.

Творчество

Симеон Полоцкий — первый русский поэт, применивший изосиллабизм в написании стихов, изложенных в двух сборниках. Стихотворец сделал Псалтырь рифмованной, назвав «Рифмотворной». Так же автором написаны стихотворения «Рифмологиона», первого сборника. В этих сочинениях воспета жизнь царской семьи и приближённых царя. Во втором альманахе, названном «Вертоград Многоцветный», содержатся нравственно - дидактические поэмы с поучительными наставлениями, научными и литературными сведениями, вопросами воспитания. Этот сборник - творческий пик Полоцкого как литератора.

Учёным монахом написана пастораль и 3 пьесы, сыгранные в придворном театре. Таким образом, Москва узнала о драматическом искусстве.

• «Беседы пастуские».
• «Блудный сын»
• «Навуходоносор и три отрока»
• «Навуходоносор и Олоферн».

Особенность произведений - отсутствие аллегорических фигур, среди действующих лиц - реальные люди. В пьесах Симеона образы убедительные, композиция стройная, есть веселым интермедиям.

Итоги

Являясь ярким деятелем в искусстве и религии, Симеон Полоцкий проповедовал нравственность в обществе, учил жить по - божески, принося добро. Принёс в Россию поэзию и драматургию. Внёс ощутимый вклад в развитие образования. Добивался открытия школ, организовал типографское производство. Создал основу первого высшего российского учебного заведения.

Память

• 1995 г. - выпуск белорусской почтовой марки, посвященной просветителю
• 2004 г. - установление памятника в г. Полоцке
• 2008 г. - издание исторического романа Рассолова о Симеоне Полоцком
• 2013 г. - в Белоруссию вернулась книга «Жезл правления».

На этот раз мы решили ознакомить христианских читателей с религиозно-политическим произведением, сыгравшим трагическую роль в истории Русской Церкви и русского народа. Название этого «труда» - «Жезл правления» , пресловутого и малоизвестного ныне Симеона Полоцкого. Противоречивым выглядит тот факт, что вышеуказанное сочинение, оставившее сугубо отрицательную роль в истории России, на самом деле никто как не читал и не знал даже во времена его появления (1667 г.). Даже во времена разбойных соборов 1666-1667 гг. ни одна книга «Жезла» не была востребована даже никонианским духовенством, не говоря про остальную часть тогдашнего образованного русского общества. Настолько одиозно и отвратительно для христиан было данное «сочинение». Но в каком смысле можно говорить о бедственном духовном следе «Жезла»? Объяснение этому затруднению достаточно простое. Как не странно, драматические смысловые основы находятся отнюдь не в книге, а в «личности» ее создавшей. Поэтому прежде чем вникать в значения «Жезла» необходимо ознакомиться с личностью или как говорят философы с «субъектом» нашей истории. Современная никонианская церковь, одним из отцов основателей, которой был Симеон, старается официально не превозносить Симеона из Полоцка, слишком явны его мерзские деяния, слишком силен их неприкрытый антихристианский и антицерковный дух, непомерна очевидная русофобия. При этом «наследие» Симеона по прежнему изучается в никонианских учебных заведениях, где гр. Петровский (Симеон Полоцкий) предстает как «… поэт, драматург, проповедник, публицист, педагог, переводчик, боровшийся против раскола, выступавший сторонником развития образования и просвещения.

Один из культурнейших людей своего времени, Симеон стал первым в русской литературе писателем-профессионалом, чье имя приобрело европейскую известность». «Европейскую известность» оставим на совести исследователей, ибо Семен из Полоцка смог стать знаменитым только благодаря приближенности к царю Алексею Михайловичу. С другой стороны никонианский протоиерей Георгий Флоровский дает убийственную характеристику Полоцкому: «довольно заурядный западно-русский начётчик, или книжник, но очень ловкий, изворотливый, и спорый в делах житейских, сумевший высоко и твёрдо стать в озадаченном Московском обществе <…> как пиит и виршеслагатель, как учёный человек для всяких поручений». Есть правда и смешные определения нашего «героя». По мнению белорусского ученого Миколы Прашковича, Симеон Полоцкий был «найбольш значным культурным дзеячам усходніх славян XVII стагоддзя». Еще один апологет так пишет о нем: «Можно без всяких преувеличений утверждать, что Симеон Полоцкий по разносторонности своих интересов был близок деятелям эпохи Возрождения». Титан можно сказать, Микеланджело русского просвещения. Ну а русские современники Полоцкого определяли его очень емко: «он папежник и лукав человек». Так что же такого сумел создать человек, имя которого вызывает столь противоречивые оценки?

Внешняя история его лукавого бытия такова: Симеон Полоцкий (светское имя Самуил Гаврилович (Емельянович?) Петровский-Ситнианович) (1629, Полоцк - 1680, Москва). В 1637 - 1651 учился в Киево-Могилянской коллегии, но в 1653 окончил Виленскую иезуитскую коллегию. В 1656 принял иночество и стал преподавателем в Полоцкой братской школе. Когда царь Алексей Михайлович во время войны с Польшей вступил в Полоцк (1656), приветствовал его панегирическими стихами. В 1660 славил царя торжественной декламацией уже в Москве. В 1664 выполнял роль переводчика при Паисии Лигариде, одного из основателей Раскола Русской Церкви. В 1665-68 он возглавлял созданную при Приказе тайных дел первую в России школу нового типа, где обучал латинскому языку государственных чиновников - будущих дипломатов. То есть государственная элита – дипломаты, воспитывались уже не на основах православия и защиты русских национальных интересов, а на совершенно чуждых началах. На Соборе 1666-67 Полоцкий переводчик, затем автор «Жезла правления» - антиправославного трактата, составленного по материалам Собора. С 1663 после переезда в Москву преподавал в Заиконоспасской школе, а затем стал наставником царских детей. К наставлениям Симеон прислушивались не только царь Алексей Михайлович, но и все его дети - вплоть до царевны Софьи и малолетнего Петра I. В 1678 организовал при дворе типографию, первой изданной кн. к-рой стал «Букварь». В 1679 составил проект указа о создании Славяно-греко-латинской академии. На воспитании царских детей стоит остановиться подробнее. Обычно принято считать, что Петр Первый воспитывался в традиционном христианском московском духе. Это совершенно не так. Указывают на учителя Петра - дьяка Никиту Моисеевича Зотова (ок. 1644-1718). В 1677 году, дьяк Зотов был рекомендован царю Фёдору Алексеевичу боярином Соковниным, но при этом его учительские способности его были испытаны Симеоном Полоцким, и ему было поручено учение пятилетнего царевича Петра. Зотов был лишь учителем грамотности, а непосредственно «идеологическому» обучению Петр был обязан тому же Полоцкому. Сам Зотов был пьяницей и блудником, из него вырос будущий «архиепископ прешпурского, всея Яузы и всего Кокуя патриарх», один из основателей «Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора». Зотов в силу своего порочного характера (В 1714 году семидесятилетний старик Зотов вздумал жениться на вдове капитана Стремоухова - Анной Еремеевной Стремоуховой, урожденной Пашковой. Пётр уступил желанию Зотова и в начале 1715 года отпраздновал свадьбу шутовского патриарха с приличным его званию торжеством) был представителем стремительно обмирщающегося правящего сословия Руси. Поэтому Петр не получил полноценного воспитания в христианском обычае, но с детства формировался именно как носитель пренебрежительного отношения не только к прежней православной традиции, но и к истории России как таковой. Не малой заслугой в дальнейших катастрофических и изуверских действиях будущего всероссийского «амператора» было воспитание вложенное в Петра (и не в него одного) пресловутым Симеоном Полоцким.

После восшествия на престол Федора Алексеевича, его воспитанника, Симеон Полоцкий приобрел особое влияние (с 1676), так что даже патриарх Иоаким вынужден был с ним считаться. В 1679 добился открытия неподотчетной патриарху «Верхней» (дворцовой) типографии, положившей начало антиправославной духовной деятельности в России. Не подлежит сомнению, что до конца жизни Симеон Полоцкий оставался тайным униатом, скрывавшим свою принадлежность к Базилианскому ордену. Свою принадлежность к ордену базилиан Симеон Полоцкий, судя по всему, не скрывал от европейских путешественников, приезжавших в Москву. Так, курляндскии аристократ Якуб Рейтенфельс, издавший на латинском языке в Падуе и на немецком в Нюрнберге свои «Сказания о Московии» сообщал, что в столице северной державы живет «писатель, монах базилианского ордена Симеон, в высшей степени преисполненный латинской учёностью». Латинство Полоцкого безусловно определяется по сохранившимся книжным владельческим записям.

Перу Симеона Полоцкого принадлежат: энциклопедический сборник «Вертоград многоцветный», «Рифмологион», включающий панегирические стихотворения и их циклы, декламации, а также две пьесы - «Комедия притчи о блудном сыне» и «О Навуходоносоре», «Псалтырь рифмотворная» - полное стихотворное переложение ветхозаветной книги псалмов, к печатному изданию которых (1680) был еще присовокуплен Месяцеслов, сборник проповедей «Обед душевный», «Вечеря душевная».

Уже в первые годы пребывания в России Симеон Полоцкий принял самое активное участие в проведении церковной реформы и в борьбе с прежним христианским устройством Церкви. Исследователь «творчества» Полоцкого Д. Ягодкин еще в XIX столетии отметил, что аргументация Полоцкого, и каноническая, и историческая, достаточно слаба. Ему не хватало серьезной исторической подготовки, а свои доказательства он часто строил только на авторитете западных историков или же на собственном филологическом анализе. Интересна и еще одна мысль Полоцкого, которую подметил Д. Ягодкин в «Жезле правления», когда, доказывая необходимость троеперстия, Симеон Полоцкий пишет о том, что троеперстное знамение употребляется всеми православными народами, за исключением небольшого числа великоруссов, и именно этот факт как нельзя лучше говорит в пользу апостольской древности троеперстия. Для Полоцкого не важны были церковные каноны и догматы, а важен был количественный фактор. Этот аргумент только более тонко и подло по прежнему употребляется никонианами. Здесь очень четко проявляется само отношение Симеона Полоцкого к собственно русским христианским традициям, которые были от него очень далеки и, по большому счету, вредны. Такое же отношение было у него и к русской истории. В свое время Л. Н. Пушкарев отметил, что в «Вертограде духовном» Полоцкий не упоминает ни одного русского царя, кроме князя Владимира, крестившего Русь. Собственно русская история Полоцкого просто не интересовала, он считал ее нагромождением вымыслов, суеверий и всяческого невежества. Полоцкий был уверен в том, что Россия должна избавиться от своей самобытности, он всю свою деятельность посвятил тому, чтобы распространить идеи западно-европейского гуманизма и рационализма. Причем даже эти идеи он проводил в искаженно-пошловатом виде, чему виной было достаточно провинциальное латинское образование, полученное Полоцким в учебных заведениях Ковно и Вильно. И такой враждебный России человек был главным «идеологом» России, воспитателем царских детей! Хочется задать вопрос – деятельность Полоцкого ничего это не напоминает в современной истории России? Люди, управляющие ныне Россией делают все возможное, чтобы окончательно уничтожить русскую цивилизацию как таковую, чтобы даже воспоминания о ней не оставить. Достаточно посмотреть на их гнусные рожи, чего стоят все эти духовные и физические карлики. Начало такому вредоносному государственному слою положил Сема из Полоцка – «пиит и виршеслагатель европейского уровня».

После смерти Полоцкого многие его книги были запрещены, как «прельщающие» латинской мудростью, а рукописи изъяты и скрыты в патриаршей ризнице. «Патриарх» Иоаким осудил Симеона Полоцкого, как человека «мудрствоваше латинская нововы мышления». А о самих книгах, издаваемых Симеоном, Иоаким говорил: «Мы прежде печатного издания не видали и не читали тех книг, а печатать их не только благословления, но и изволения нашего не было». Но духовную чуму, посеянную Полоцким уже невозможно было остановить.

Симеон немало потрудился, чтобы утвердить в российском религиозно-философском сознании истинное, как ему казалось, православное вероучение. Однако сами подходы к толкованию православного вероучения Симеоном Полоцким значительно отличались и от традиционных для России. Поэтому совсем не случайно то идейное направление, которое поддерживал и развивал Симеон Полоцкий, и получило название «латинства». На примере его творчества можно выделить основные компоненты этого направления. Прежде всего, искусственно разделяя веру и рациональное, «разумное» знание, Симеон Полоцкий всегда подчеркивал, что светское, рациональное знание - это обязательная составляющая всякого познания. Он вообще всегда подчеркивал значение «разумности», призывая и своих читателей шествовать путем «разумения»:

Ты же, о читателю, изволь чести умно,
Разум, удобь возмеши, внимая разумно,
Употребляй… тогда полза будет…

Не будем останавливаться на качестве самих стихов (оно чудовищно), отметим лишь то, что Полоцкий, следуя за своими латинскими учителями, лишал Христианскую Веру разумного начала, выводил разум за пределы Божественного Логоса, сводил его к плотской рациональности. Для него понятие о Церкви зиждилось в первую очередь на внешней грамотности, исключающей христианские смыслы и именно с точки зрения условного и плотского ума необходимо было рассуждать об основах веры. А. С. Елеонская заметила, что именно в «безумности», т. е. в отсутствии разума, обличал он сторонников Старой Веры. Они просто необразованные, «безумные» люди. «Безумию их каждый посмеется» - уверяет он в книге «Жезл правления». Кстати, и опровержения православных оппонентов Симеон Полоцкий строил прежде всего на том, что стремился показать не только отсутствие у них знания, но и элементарную неграмотность. Так, про известного старообрядческого полемиста Никиту Добрынина он писал: «Чрез все житие вое в нощи невеждества слепствовав… Не весть он и алфа гречески чести». А другому писателю, Лазарю, говорил: «Иди прежде научися грамматичествовати, таже к вящшым хитростем учения». Не церковные догматы и каноны, ни церковная история Полоцким не принималась во внимание, главное знать греческую грамматику и прочие внешние «вящие» учения. Для Полоцкого была важна не диалектика мнений, пришедшая из античности, через патристическую традицию на Русь, а существенна только бессовестная псевдорелигиозная пропаганда. Именно деятельность Симеона Полоцкого была апогеем развивающейся духовной отравы второй половины XVII века. «Именно в XVII веке, - отмечает протоиерей Георгий Флоровский - латинизации подвергается не только обряд и язык, но и богословие, и мировоззрение, и самая религиозная психология. Латинизируется сама душа народа... внутренняя свобода и независимость были потеряны, и было утрачено и самое мерило для самопроверки». И в этом процессе исключительная роль принадлежит Симеону из Полоцка.

Обвинения против Старой Веры Симеона Полоцкого вовсе не означают, что идеологи православной веры и в самом деле были неграмотны и необразованны. Они не имели образования в понимании самого Симеона, т. е. не были образованны на рационалистический лад. Более того, Симеон Полоцкий не понимал и не принимал той системы доказательств, которой пользовались староверы - слишком далеки от него были древнерусские традиции. Религиозно-философская деятельность Полоцкого представляла собой совершенную противоположность прежней христианской традиции. Именно поэтому в трудах Полоцкого можно найти столь много ссылок на древнегреческих и западно-европейских философов, цитат из их произведений, но мы почти не найдем высказываний Отцов Церкви. Авторитет признанных во всем тогдашнем мире мудрецов позволял ему доказывать собственную правоту.

Поэтому главный тезис о «разумности» Симеона Полоцкого показывает, насколько его религиозно-философские воззрения были отличны от традиционных древнерусских представлений о соотношении веры и разума. Даже к библейским текстам Симеон Полоцкий относился совсем по-новому. Так, по примеру польского поэта эпохи Возрождения Яна Кохановского, и впервые в русской литературе, он переложил современными стихами одну из библейских книг - Псалтырь. «Псалтырь рифмованная» была напечатана в 1680, а в 1685 положена на музыку дьяком Василием Титовым (выходцем из школы при Тайном Приказе). Смысл поэтического перевода библейского текста - небывалый случай в истории России, где очень трепетно относились к Священному Писанию. В этом факте явно прослеживается стремление к рационально-критическому восприятию Библии. Уже в предисловии к «Псалтири рифмованной» Симеон Полоцкий обозначает этот новый методологическ»й принцип, предназначая свое сочинение тем, «кто разумно хвалят Господа», а читателей он призывает: «Молю тя, здравым умом да судиша». Сам же перевод осуществлялся, по словам Полоцкого, по принципу: «Держахася словес псалтирных и разума толкования приличнаго». Это уже не толкования на Псалтырь преп. Максима Грека, где собрано все богатство святоотеческих комментарием на одну из основных книг Священного Писания, а толкования достаточно ограниченного и условного ума. Интересен в этом смысле факт, что именно Псалтырь стала предметом первого поэтического перевода. Стоит напомнить, что Псалтырь была и одним из самых первых библейских текстов, переведенных в древности на славянский язык свв. Кириллом и Мефодием. То есть перевод Полоцкого – это как бы антихристианский перевод Псалтыри. Мы не будем разбирать «талантливые» творения Полоцкого, достаточно почитать его стихи, чтобы понять степень его «талантов».

Вторая составляющая «латинства», как идейного направления 2-й пол. XVII в., напрямую связана с первой. Речь идет о пропаганде светского образования. Мы встречаемся с главным обоснованием необходимости образования - чем внешне образованнее человек, тем ближе стоит он к постижению Бога. Особую роль в образовании Симеон Полоцкий отводил «семи свободным наукам» - традиционному набору наук, преподаваемых в западно-европейских университетах (тривиум - грамматика, риторика, диалектика, квадриум - арифметика, геометрия, астрология, музыка). В древнерусской традиции не признавалась актуальность этого набора, тем более что в него входила астрология, запрещаемая Православием. Тем не менее Симеон Полоцкий положил много сил для того, чтобы привить эти «свободные науки» на русской почве.

Слава России заключалась уже не столько в хранении Православной Веры, как в распространении пределов внешнего знания и светского образования. Обратимся к еще одному образцу «поэтического гения»:

…Россия славу расширяет
Не мечем токмо, но и скоротечным
типом, чрез книги с сущым многовечным.
Но увы нравов! Иже истребляют,
яже честным трудове раждают.
Не хощем с солнцем мирови сияти,
в тме незнания любим пребывати.
(Каков пиит!!!)

Третий духовный смысл деятельности Полоцкого является своеобразным объединением двух первых. Вера, «разумность» и образованность позволяли решить главную задачу - воспитание «совершенного человека, на всякое дело уготованного». По сути дела, идеал «совершенного человека», был для Симеона Полоцкого его основным идеалом. Именно в творчестве Полоцкого стал создаваться образ «нового человека», лишенного православного «мракобесия». Этот «новый, совершенный человек» очень знаком нам по событиям недавней истории. Ходят, бродят эти «новые люди» по белу свету с опустошенными душами, с мертвенностью мыслей, далекие от всякого духовного начала, кроме сиюминутных плотских утех и тучных мыслей. Эти «новые люди» в христианской традиции обозначаются как «трупия мертвые», а для Полоцкого они «живее всех живых». Симеон и создал первого «нового человека» на Руси – Петра Первого, который был продолжателем славных дел своего «духоносного» учителя. Потом в русской истории появились не менее замечательные персонажи из «совершенных человеков», но первым был «царь-амператор».

Стоит отметить, что одним из важнейших качеств «совершенного человека» Симеон Полоцкий считал слепую любовь и верность правителю. Причем подчинение любой государственной власти было делом необходимым. Недаром в «букваре языка славенска» издания 1667 обобщенный образ «совершенного человека» приобретает конкретные черты верноподданного царя. В этой книге утверждается, что благополучие царя является главной целью существования остальных членов общества:

Ты, чтый, за сию милость моли Бога
царю пресветлу жити лета многа,
Во книзе жизни написану быти,
здраво, весело, славно в мире жити,
Вся супостаты силно побеждити…

Не отсюда ли берутся современные никонианские завывания по поводу безусловного подчинения любой власти? В понимании Симеоном Полоцким роли российского монарха прослеживается еще одна важная черта - он стремится обозначить русского царя как вселенского политика, ибо именно в создании вселенского православного царства он и видит главную задачу России как «Нового Израиля», в новых исторических условиях. Так, в «Рифмологионе» он не просто воспевает российского царя, но формулирует смысловые и целевые установки будущего развития России:

Царю восточный, царю стран премногих,
нас избавивый от противник многих.
Прогнавы з Руси еретики,
будиж в победах преславен во веки!
Царствуй над всеми вселенныя страны,
из язык мрачных твори христианы.
Разшири веру, свет омрачным буди,
иже во смертней сени гибнут люди
<…> Царствуй, пресилен, преславен повсюду,
где солнца запад и встает откуду!
Подай ти Господь во мире сияти,
второму солнцу, всеми обладати,
Дабы тобою мрака избежати
всем родом земли и веру познати.
Буди Константин и Владимир миру,
сотри кумира и прослави веру.
Подай Господь миром обладати,
а в век будущий в небе царствовати.

С. Полоцкий льстиво сравнивал царя Алексея Михайловича с солнцем, сияющим «во Российском небе» и «пресветло» освещающий весь мир лучами своих «доброт». Пресветлое имя его «чудне» славится в самых отдаленных странах, где златовласый Титан пускает своих коней и где останавливает их, где престол Нептуна, где Эол повелительствует. Слава его достигает столпов Геркулеса и «стран Америцких». Своим правдолюбием и «изгнанием лести» он превосходит Александра Великого, Тита, римского императора, Соломона. Блаженны те, которые служат ему, потому что милость его безмерна: ни Ганг, ни Пактол не приносят столько золотого песку, ни обильная роса столько влаги, сколько оказывает «доброт» царь Алексей. Свет его в семь раз светлее лучей Феба.

Осмысление нового положения России в мире как вселенского православного царства имела большое значение для развития дальнейшей судьбы России. Создание и объединение всех «православных и христианских» земель явилось главной парадигмой дальнейших царствований, что в конечном счете привело к политической и национальной катастрофе. Теория «Москва – Третий Рим» имела, в первую очередь, духовный (эсхатологический) смысл, как существования и сбережения последнего Православного царства на земле. Творцы, подобные Полоцкому, перевели ее из духовной области в сферу политических завоеваний, не считаясь при этом с национальными интересами.

Особо следует остановиться на некоторых замечательных личностных качествах Полоцкого, отмечаемых многими источниками. Лесть, ложь и изворотливость Полоцкого перед наличной властью превосходили все мыслимые пределы. В своих восхвалениях сильных мира сего Полоцкий преследовал собственные цели: получения высокого материального и политико-идеологического статуса. Для этой Ситнианович беспрестанно напоминал о себе при дворе, кланялся государю, писал поздравительные стихи, восхваления всякого рода и в итоге вошел в такую милость, что сделался учителем царевича Федора, а пред концом царствования Алексея Михайловича увеселял царя и его двор комедиями своего произведения. Добившись высокого положения при дворе, Полоцкий стал внедрять в общество свои (а может быть и далеко не свои) идеологемы, приведшие к духовной катастрофе. Для достижения этого он не брезговал прямой подлостью. Если человек имел духовную и светскую власть то ему пелись всяческие «возвышенные» панагерики, как только он попадал в опалу, то Полоцкий всячески уничижал такого человека. Примером может служить отношение к патриарху Никону. В начале своей придворной карьеры (в 1656-1657 годах) Симеон Полоцкий очень высоко ценил патриарха Никона, провозгласившего антиправославную богослужебную реформу. При этом в виршах Симеона, написанных в 1657 году, Никон воспевается таким образом, будто речь идет не о православном патриархе, а о папе Римском:

Хрыста-пастыра образ ест святейшы Никон...
Венц, где тебе пастыра над сабою знаем
Никона, а впрод Хрыста за пастыра маем.
Аже Хрыстос на веки Богом ест на небе,
Никона, як свой образ, бы принял до себе...

Но как только Никон из всемогущего патриарха стал изгнанником, Полоцкий ничтоже сумняшись на Соборах 1666-1667 гг. осудил бывшего патриарха, учредившего раскол в Церкви.

Внешне скромный, подобострастный и осторожный, он всячески обхаживал людей выгодных ему, с которыми он обладал даром налаживать отношения. Он быстро приспосабливался к обстановке, внешне не ссорился с врагами, терпеливо ждал своего часа, чтобы отомстить. Полоцкий чутко прислушиваться ко всем колебаниям неустойчивой подчас придворной погоды. Имея возможность при своих обширных связях добиться любого положения в современной ему церковной иерархии, он никогда не стремился, занять какой-либо высокий церковно-административный пост. Тревогам церковно-административной деятельности он предпочитал, по удачному выражению одного из его многочисленных корреспондентов - «спокойное житие близ солнца». Вполне довольный своим положением рядового иеромонаха, он в жизни, более всего ценил неизменное к себе расположение своих высоких покровителей, мирный уют своей комфортабельно обставленной кельи в Спасском монастыре и свою библиотеку.

Литературная деятельность для Симеона Полоцкого была не только любимым занятием, но и средством материального благополучия, которым он так дорожил. Зная цену своему научно-литературному труду, Симеон, не стесняясь, требовал за него вознаграждения и, если оно по каким-либо причинам запаздывало, писал соответствующие челобитные. Одна из таких челобитных Симеона сохранилась. Она представляет известный интерес, характеризуя нашего «героя»: «В прошлом, государь, году - писал Симеон царю Алексею Михайловичу - егда изволил господь бог блаженныя памяти государыню царицу и великую княгиню Марию Ильиничну от временныя жизни переселити во вечную, написал я, твой государев холоп во похвалу святого ея государыни жития и во воспоминание вечное добродетелей ея, вечныя памяти достойных, книжицу хитростию пиитического учения и вручил тебе, великому государю, ради утоления печали сердца твоего, и за тот мой прилежный труд от тебе, великого государя, ничем я не пожалован...». Заканчивается челобитная настоятельной просьбой к царю вспомнить о его, Симеона, «большой скудости» и пожаловать нечто «во воспоможение». Документы свидетельствуют, что царь Алексей Михайлович такого рода просьбы своего придворного льстица-поэта удовлетворял щедрою рукою и деньгами и натурой. Требуя вознаграждения за свой труд, Симеон ссылался на свою «скудость» не столько потому, что действительно нуждался материально, сколько из-за обычной жадности и любви к роскоши. Он имел все как наставник царских детей, ему вполне хватало на жизнь, соответствовавшую всем требованиям его избалованного вкуса. Известно, что он имел несколько человек прислуги и даже держал лошадей для выездов, что было привилегией знатных и богатых людей. Вот такая внешняя канва жизни «пречестнаго» отца Симеона.

Теперь, после «жизнеописания» Полоцкого следует обратиться к представленному нами труду. Предыстория появления «Жезла правления» была такова. В конце 1667 году сочинение было напечатано от имени царя и Собора (но не Полоцкого, он опять пытается остаться в тени) под заглавием: «Жезл правления на правительство мысленного стада православно-российской церкви - утверждения во утверждение колеблющихся во вере - наказания в наказание непокоривых овец - казнения на поражение жестоковыйных и хищных волков, на стадо Христово нападающих». Книга является типичным образцом схоластической риторики. Чем характерно это произведение? В первую очередь в трактате резко выражена яростная нетерпимость к инакомыслящим. При обличении Никиты Добрынина Симеон так формулирует свою задачу: «обезглавить сего Голиафа, тоже уды его и вся телеса полчища его птицам и зверям отдати». Это пожелание Полоцкого было в конечном итоге исполнено, Никиту Добрынина четвертовали. Но что более важно: хотя Собор отозвался о труде Полоцкого с высокой похвалой, признав «Жезл» сделанный «из чистого серебра Божия слова, и от священных писаний и правильных винословий сооруженным», сочинение содержало латинские богословские мнения (прежде всего, по вопросу о времени пресуществлении св. Даров), что и было впоследствии отмечено одним из противников Полоцкого, никонианским монахом Чудова монастыря Епифаний. Епифаний отметил неправославное решение ряда богословских вопросов: «Книги Жезла списатель написа о зачатии Пресвятыя Богородицы... противно мысли святыя восточныя церкве, не чет греческих книг, ... но чет латинскыя токмо книгы, и оттуду таковую мысль написал... прелщась от латинских растленных книг, яко в иных, тако и всем». Еще более резко критиковал Епифаний другие «богословские» сочинения Полоцкого. В книге «Венец веры кафолическия», появившийся в 1670 г. Епифаний составил из замеченных им в книге ошибок особый сборник, озаглавленный: «Написася сие из книги, глаголемыя венец веры, сложеныя по мудрствованию латинскому», все выписанные места рассматривая как «ереси латинския и лутерския».

Даже такой борец с православными христианами как никонианский патриарх Иоаким в своем сочинении «Остен» отметил явные латинские ереси Полоцкого: «В царство благочестивейшего государя и великого князя Алексия Михайловича, всей великия и малые и белые России самодержавца, по пленении польского государства, пришед из Полотска в царствующий град Москву некто иеромонах, у иезуитов учивыйся по-латине, именем Симеон, прозванием Полотский, сказа себе восточного благочестия последователя быти. Благочестивый же царь и священнии архиерее, поверивше ему яко благочестивому и православному, вручаху ему всякие церковных дела писати“Написа он, - свидетельствует о нем тот же Иоаким - некая писания, собирая от латинских книг, и иная же с тех же латинских книг готовая преведе. И во всех тех своих писаниях написа латинского зломудрования некие ереси: аще от неискусства, аще ухищренно и неудопознанно лежаще суть в писаниях его, яко о исхождении Святого Духа от Отца и Сына, овыя же и явлено, яко написа словесы Господними токмо претворятися хлебу и вину в Тело и Кровь Христову, и яко покланятися на словесах увещеваше, егда еще не пресуществишася хлеб и вино в Тело и Кровь, но токмо возобразна суть Тела и Крове Христовы».

По мнению Полоцкого пресуществление Даров на литургии совершается словами Христа: «Примите, ядите, сие есть Тело Мое». Именно это положение Епифаний называет «латинскою ересью». «Наши киевляне, - заявляет он, - учились и учатся точию по-латине и чтут книги токмо латинские, и оттуда тако мудрствуют, а гречески не училися и книг греческих не чтут и того ради о сем истины не ведают и вельми в сем погрешили, зане сие есть ересь латинская, латини бо тако мудрствуют, яко и сам (Симеон) глаголеши, яко западнии учителие глаголяют, Христовыми токмо словесы совершатися Телу Христову и Крови. И аз глаголю, яко латини тако новомудрствуют». Появившаяся после смерти Полоцкого книга «Выклад о церкви святой», «патриарх» Иоаким назвал книгой «лживо глаголящая на святые отцы, якобы им глаголющим, еже пресуществлятися в литургии хлебу и вину в Тело и Кровь Христову словесы токмо: «примите, ядите» и «пейте от нея вси»: еже не единому святых сих и иных всех Церкве святыя учителей в уме бысть, ниже глагола кто их когда, ниже писа где тако, но мнение таковое новое латинскаго папы, от себе новомышленное не в давних временах по отступлении их от святыя восточныя Церкве». В этом сочинении на вопрос: «Кими словесы освящаются святые дары и бывает хлеб - Тело Христово и вино - Кровь?» дается ответ: «По согласному святых учителей разумению, сими словесы Христовыми: “примите, ядите, сие есть Тело Мое», и «пиите от нея вси, сия есть Кровь Моя», по изречении сих словес, уже не есть хлеб, но Тело Христово в виде хлеба, и вино не есть, но в виде вина Кровь Христова есть».

Далее в «Выкладе» приводятся в ложном объяснении слова блаженного Симеона Солунского, св. Иоанна Дамаскина, св. Иоанна Златоустого «о предании Иудине» и других учителей церковных. В обличение «Выклада» Иоаким доказывает, что автор «Выклада» не только верует по-еретически о пресуществлении в литургии Даров, но совершенно изуродовал мысли свв. отцов, допустив даже подлоги в их словах. Например, в приводимом автором «Выклада» слове Златоуста «о предании Иудине» говорится: «Иже бо ону трапезу украси тогда, той и сию?????????, сиречь украшает ныне», некто же, под образом благочестия сый, утвердити хотя новшество папежников, разум святаго Златоуста и речение, еже «украшает», растлив, украде истину, по папежскаго же новосечения мысли написа место «украшает» - «освящает», сице глаголя: «глаголет Златоуст: Иже бо ону трапезу украси тогда, той и сию освящает ныне», еже святому Златоусту рещи или писати: «той и сию??????? сиречь освящает ныне, ниже в мысль когда вознесеся. Сия оба глаголы, место diacosmei, знаменующее «украшает», превращенно написанное «освящает», и место?????????????, знаменующее «престрояет», превращенно написанное «претворяет», восхитивше нецыи младоумных, всевают в слухи неутвержденных и тем простых души возмущают, глаголюще, яко и тетрадь «Выклад» лжет, яко Златоуст святый написа: «сей глагол предлежащая претворяет».

Ереси, указанные в «Выкладе» составляли еретическую основу «Жезл Правления», так как в ней содержится и та самая ересь, которую Иоаким осуждает в своем сочинении, и те подлоги, которые он раскрывает в своих обличениях. В «Жезле» буквально приводится то утверждение о пресуществлении Даров, которое находится и в «Выкладе». «Истинно то есть, - богословствует «Жезл» - яко хлеб, предложенный во всей проскомидии и до половины литургии, даже до оных словес Господних: «Примите, ядите, сие есть Тело Мое», и вино с водою, до оных словес Господних: «Пейте от нея вси, сия есть Кровь Моя» и до прочий, не имеют пресуществления в Тело и Кровь Господню. Сих бо словес Господних силою, хлеба и вина существо предлагает в существо Тела и Крови Господни». Таким образом, ясно, во-первых, что «Жезл» «сооружен» еретиками, и, во-вторых, что в немзаключается действительно латинская ересь о таинстве евхаристии. («Жезл», лист 41, изд. Москва 7174 г.).

Профессор петербургской духовной академии П. Смирнов, откровенно сознается, что в «Жезле» есть «латинския» мнения о зачатии Богоматери и о времени пресуществления св. Даров». И это уклонение в латинство было не частичным заблуждением того или иного иерарха, а всех русских архиереев совместно с восточными патриархами. «Прежде всего надлежит установить - говорится в предисловии к третьему изданию книги «Жезл» - что книга «Жезл Правления», изданная собором 1666 года, была одобрена собором 1667 года. Что «Жезл Правления» принят собором - свидетельствуют «Деяния» собора 1667 года.

Забавно, что для никониан, книга Жезл Правления», содержащая откровенные латинские ереси (обличенные, как мы видели, самим главниконианиом Иоакимом) до настоящего времени имеет обязательное каноническое значение в никонианской церкви. Еретический догмат «Жезла» о пресуществлении Даров стоит твердо и непреложно. Но в то же время с неменьшей непреложностью и твердостью содержится в господствующей церкви и верование патриарха Иоакима, что догмат «Жезла» есть злая ересь латин. Как это умещается в «церковном» сознании никониан ведомо только им. В книге «Пращица», изданной той же никонианской церковью и имеющей в ней не меньшее значение, чем «Жезл», законополагается: «Аще ли кто противно святей восточней и великороссийской церкви мудрствуя, едиными точию словеси Христовыми, якоже и латины мудрствуют, кроме оных словес, яже глаголются со знамением честнаго креста сие есть: И сотвори убо хлеб сей, честное Тело Христа твоего: А еже в чаши сей, честную Кровь Христа твоего, преложив Духом Твоим Святым, аминь, аминь, аминь. Таковаго быти разумею суща неправославна». По суду «Пращицы», в никонианской церкви все еретики: и тот, кто составлял «Жезл», и тот, кто его одобрил, и тот, кто его принимает и содержит. «Иначе же мудрствуяй о сих - подтверждает «патриарх» Иоаким - далече от церкви верных да будет, и от паствы православных да ижденется, и таковый, вне овчарни Христовой быв, истребится от волков душегубителъных, и часть его будет со всеми противляющимися истине, аще искренно о том не покается и чужаго мудрования от себе не отрынет и истины не проповест».

В свою очередь, и защитники еретического догмата «Жезла» не скупятся на подобные же осуждения. «Аще ли кто ныне, - определяет собор 1667 г. - начнет прекословити о изложенных винах на соборе сем великом, от святейших вселенских патриарх яже исправиша и узаконоположиша о аллилуйи, и о кресте и о прочих винах, яже писаны в соборном изложении настоящего сего собора, в лето от Божия по плоти рождения 1667 и в книзе Правления Жезла, да будет по апостолу Павлу в правду самоосужден и наследник клятве сего собора, писанный в соборном деянии его, яко преслушник Божий, и святых отец правилом противник». Наследник соборной клятвы «будет и по смерти отлучен, и часть его и душа со Иудою предателем и с распеншими Христа жидовы: и со Арием, и с прочими проклятыми еретиками. Железо, камение и древеса да разрушатся, и да растлятся: а той да будет не разрешен, и не растлен, и яко тимпан, во веки веков». Благодаря таким творениям как жезл никониане находятся в таком комическом положении, что как бы ни веровали они относительно пресуществления Даров, им не избежать осуждения в еретичестве. И «Жезл», и соборы 1666 и 1667 гг., и «Пращица» и Иоаким, и синод - все ониединодушно и дружно, неизменно и твердо награждают никонианских чад единственным наследством - проклятиями и адом.

Иоаким кононическое утверждение соборов 1666 и 1667 «хлебопоклоннической» ересью. Она заключается в благоговейном поклонении молящихся во время великого выхода на литургии. В этот момент Дары еще не претворились в Тело и Кровь Христовы. Поэтому поклонение здесь относится к простому хлебу и вину. Иоаким приводит суждение по этому предмету какого-то «слагателя слова о благоговейном в храме Божием стоянии»: «Яко поклоняющийся на великом входе хлебу и вину, яко совершенному Телу и Крови Христовой, таковии прельщаются и смертно грешат и, хлебу отдающе поклон Божий, хлебопоклонницы бывают, в вечную душу своея погибель». Этот «смертный грех» совершается и в другой момент литургии. «И яко на великом входе поклоняющиеся хлебу и вину смертно грешат, тако и на словесах: «примите, ядите» поклоняющийся хлебу и вину смертно грешат. В обоих временах сих и хлеб, и вино еще тоежде, и хлебопоклонения таяжде: и грех смертный хлебопоклонений тех равен есть и зде и тамо». Свое осуждение “хлебопоклонения” Иоаким подкрепляет следующим рассуждением: «В Божественной убо литургии предложенная, по пресуществлении Святым Духом, самое есть живое и животворящее Тело Христово и Кровь, купно с душею и Божеством, ему же должны вси, яко суще Самому Христу Богу, яко и есть полатрия (т.е. боголепно) покланятися. Прежде же пресуществления тварь есть, хлеб бо еще есть и вино по своему существу. И поклоняющиеся непресуществленному хлебу и вину (яко ныне премнози от неразмысльства и от упорства творят, по латинскому обычаю) самым величайшим смертным грехом грешат - твари поклонением».

Нужно ли говорить, что «хлебопоклонническая ересь» до настоящего времени не уничтожена в господствующей церкви. Зайдите в любое капище во время совершения «литургии», и вы увидите, как усердно выполняется этот «латинский обычай» поклонения в момент великого выхода и на словах «примите, ядите, сие есть Тело Мое». Понятно, что это дело самих никониан, мы лишь указываем, что по собственному суду никонианских «архипастырей», их «церковь» и богословие ее преисполнены ересей, заблуждений и всяких грехов. Даже в вопросе о таком таинстве, как Божественная евхаристия, они являются разноверными и разноязычными.

Труды «пресветлого» учителя Симеона привели к тому, что никониане петровского времени стали смотреть на таинство причащения, как на особого вида татуирование или, в большинстве случаев, как на злое орудие мести. Превращали они это таинство и в орудие полицейского сыска. Синод знал, что многие хранители Старой веры, боясь жестоких, кровавых преследований, подобно древним христианам, таили свою веру, живя среди последователей Никона. Как открыть принадлежность их к Православию? Синод ничего иного не мог придумать, как применить в этом деле причастие, отдав его на служение полицейским целям. «Аще который христианин предписывает синод - покажется, что он весьма от святого причастия удаляется, тем самым являет себе, что не есть в теле Христове, сиесть, не есть сообщник церкви, но раскольщик. И несть лучшего знамения - почему познать раскольщика. Сие прилежно подобает наблюдать епископам и приказывать, чтоб им священницы приходские по вся годы о своих прихожанах доносили, кто из них не причащался через год, кто же и чрез два, и кто никогда же». Разумеется, раскрытые таким путем старообрядцы отказывались от причастия. В таких случаях их причащали насильно. Синод как бы говорит православным: «А, вы боитесь нашего причастия как чего-то преступного, позорного. Так вот же вам: мы силою вас опозорим, заклеймим вас нашим «тавром», на душе вашей положим нашу печать». Архипастырство господствующего исповедания оказёнило сначала свою церковь, а потом оказёнило и самые таинства. Христиан причащали назло, в насмешку и ради издевательства. «Вем, поистине вем - сознается автор “Пращицы” - яко никоторый иереи, никоторых еретиков и раскольников не покаявшихся, проклятых, насильно не причащают, кроме вас таковых сущих». С каким злорадством сказано это православным людям! Их считала никонианская церковь хуже всяких еретиков и даже «хуже жидов». Митрополит Арсений Мациевич заявлял от имени церкви, что «истребление раскольников должно совершаться с большим прилежанием и настойчивостью, чем жидов и других еретиков, живущих в пределах России». Над старообрядцами испробовали все меры самых страшных наказаний и казнений: их резали, пытали, жгли. Но всего этого казалось синоду мало, и он ломал голову над вопросом, какое бы придумать этим людям, «горшим жидов», наиболее страшное наказание. И придумал: причащать насильно. Синод прекрасно понимал, что все внешние меры преследования не достигали цели - они не калечили и не сквернили душу христиан, она оставалась чистой, верующей, от подвигов мученичества становилась ближе к Христу. А это ли нужно было синоду? Ему хотелось саму христианскую душу искалечить и осквернить. Именно с этою целью он делал распоряжения насильно причащать православных. Отсюда понятно, каким страшным средством считал синод таинство евхаристии. Самый ужасный хулитель христианства едва ли мог придумать более атеистическое и более кощунственное отношение к таинству, чем то, какое практиковал синод и его усердные служители. Один из этих служителей, именно обер-иеромонах Маркел Родышевский, доносил синоду из г. Риги, что его «прилежным тщанием везде зде крывшийся у бородатых раскольников в бородах их гнездившийся пакостный змий с оным гнездом своим, еже есть бородами, истреблен и всегда истребляется, и суеверие всякое от среды изъемлется, правда же насаждается елико мощно». Средством для истребления раскола М. Родышевский избрал прямое грубое насилие: это видно из того, что он «взял под караул до 500 человек, не бывших у исповеди и святого причастия, и, как овец, загнав их в цитадель, велел говеть и всех сподобить святых Тайн».

В 1722 г. синодальные ищейки доносили в синод: «Нецыи, обратившиеся от раскола, аки бы и повинуются по всему, а показуют за собою тяжкие грехи, а мнится происходят под видом коварства, дабы не причаститься святых тайн, понеже учители их зловерные сего таинства всеми образы лукавства учат происходить. А друзии от благочестивых мнимых такожде при исповеди показуют тяжкие грехи, и тем отлучают себя многолетне от святого причащения, а мнится и о сих равным же образом вышеописанных злохитрством себя прикрывают, подобает ли обоим сим преподаяти святыя тайны?» Вопрос этот предложен был разновременно тобольским митрополитом Антонием и архимандритом Антонием. Синод указом от 28 февраля 1722 г. решил предложенный вопрос следующим образом: «О отрицающихся тяжкими от причастия грехами древния правила были, которыми за некия тяжчайшия беззакония на долгое время запрещено от святого причастия, и то было врачество церковное, дабы знали грешницы тяжесть беззакония своего и Божия от них раздражения, а ныне понеже оное врачество раскольницы обратили себе в отраву и притворно на себе сказуют грехи безместные (т.е. придуманные), дабы тако отбитися от причастия святой евхаристии, имя безбожно хулимой, того ради церковь святая, всегда едину власть имущая издавати правила к исправлению сынов своих, по разсуждению времен и нравов человеческих, прощает исповедующимся древний канон, яко в отраву от злоковарных человек на погибель их употребленный, кающагося же и исповедующаго грехи своя, какие бы ни были, к причастию святых тайн припускает безотложно».

В этом диком указе синод повелевает от имени церкви причащать таких лиц, о которых он знает, что это - «раскольники», «безбожные хулители святой евхаристии», принимающие всякие средства, чтобы «отбиться» от ненужного и противного им причащения. Могло ли таким людям быть причастие во отпущение грехов, во спасение? Ясно, что синод в своей борьбе с «расколом» пускал в ход причастие как какую отраву, которой возможно причинить вред своему врагу, сделать его негодным и скверным. Средством осквернения признавал синод таинство евхаристии. Вот чем для никониан было великое таинство Христа.

В «Истории Выговской пустыни» Филиппова и в «Истории раскола» проф. Смирнова передаются возмутительные случаи насильственного причащения православных: им вставляли в рот особый, вероятно, синодом изобретенный инструмент, называемый «кляпом», и при помощи его вливали в горло причастие, заставляя непременно его проглотить. «Овии же от такого мучительства и не хотяще, но нуждею приводимы причащахуся, а иным силою причастие и антидор кляпы в уста покладающе вливаху, инии же аще и приимаху, но в устах удерживаху не проглотивше и вышедше из церкви пометающе из уст плеваху на землю». Можете себе представить, какие страшные драмы происходили около такого «таинства». Такой взгляд на причастие, как на средство опозорения инакомыслящих людей, синод перенял у древних еретиков. Св. Феодор Студит свидетельствует, что в его время насильственное причащение практиковали иконоборцы. Он предупреждал православных христиан избегать еретического причастия, потому что, говорил святой отец, «хотя бы кто предлагал даже все богатства мира, и между тем имел общение с ересью, он не друг Божий, а враг. И что я говорю о приобщении? Кто имеет общение с еретиками и в пище, и в питии, и в дружбе, тот виновен. Это слова Златоуста и всех святых. Как же невольное, а не добровольное дело того, кто кажется православным и, между тем, имеет общение с ересью. Невольное дело бывает тогда, когда кто-нибудь, насильно раскрыв рот православному, вольет еретическое причастие, что делали древние еретики и делают, как я узнал, нынешние христоборцы». Таким же способом причащали православных и еретики ариане, вставляя в рот клинья. Насильно вливали в уста мученикам и язычники идоложертвенное.

Вслед за Полоцким никонианская церквоь утверждала, что для совершения таинства евхаристии имеет огромное значение, по какому Служебнику совершается литургия. Если по старопечатному Служебнику, по которому требуется совершать литургию на седми просфорах, то и совершители литургии за это одно обнажаются священства, и дары, предназначенные для евхаристии, не могут пресуществиться в Тело и Кровь Христовы. Кто, говорит «Жезл», будет совершать литургию на седми просфорах с воображением на них креста с тростию, копием и главою Адамовою, тех «соборне восточнии патриархи: Паисий александрийский, Макарий антиохийский и московский патриарх Иоасаф и вси российстии архиереи проклятию предаша и священства извергоша и всякаго священнодействия весьма обнажиша. И аще котории попы, невежды суще, вами прельщении и весьма развращении, ныне дерзнут тако служити, противящеся восточней и великороссийстей церкви и вышепоимяненной соборной клятве, таковии суть прокляти и отлучени и извержени и весьма священнослужения обнажени, и от таковых собором проклятых и изверженных и священства обнаженных не может быть сущее святое Тело Христово и Кровь Христова весьма!».

Ныне с елейным придыханием, сложив лапки на упитанных животиках, никониане по лукавому примеру своего родоначальника Полоцкого говорят нам об общих «духовных корнях», забывая «яко всяка ересь начальника и учителя имать диавола». Хороши «духовные корни» растущие от ереси, предательства и насилия! Хочется сказать этим насадителям «корней», что «кривовернии несть уды Христовы, аще и християны себе именуют, аще и крещение приемша поведаются, и ниже от Христа начальствуеми суть, рекше чюжи Христова владычества… яко всячески кривовернии Христова имени недостойни».

Как в основе российской государственности лежало беззаконие Петра Первого, так и в духовной основе никонианства лежат произведения личностей подобных Симеону Полоцкому с его «Жезлом». Сразу скажем, что приведенный трактат читать невозможно, он написан искусственным языком, синтаксис чудовищен и неудобоварим. В изложении мыслей отсутствует всякая диалектика, замененная дешевой пропагандой. «Жезл» совершенно противоположное сочинение великому ряду христианских подвижников и мучеников за веру: Аввакума, Лазаря, Никиты Добрынина, Феодора Иванова и др. Их сочинения можно читать бесконечно и постоянно. Они полны христианским содержанием, обвинения против никониан изложены тщательно и искусно, авторы по начитанности, находчивости способны излагать мысли простым и ясным языком. Всех этих достоинств «Жезл» лишен напрочь, выше мы видели «стихотворные таланты» Полоцкого, в приведенном «Жезле» они не лучше. Важным дополнением будет то, что ни одна книга «Жезла» не была востребована даже никонианским духовенством во времена разбойнических соборов 1666-1667 годов.

Город Полоцк - это не просто областной центр современной Республики Беларусь. Это также город с древними традициями, пополнивший историю культуры не одним именем, прославившим нашу землю. Одним из таких славных земляков был Симеон Полоцкий - «книжник», богослов, поэт, переводчик и драматург. Если говорить о жизненном пути Симеона Полоцкого и о его талантах и успехах, то можно выделить несколько областей, где он проявил свой недюжинный ум и политическую смекалку. Это - религия, педагогика, литература. Не вдаваясь в чрезмерные подробности, попытаемся дать обобщенную характеристику его.

1629 год ознаменовался рождением в городе Полоцке Самуила Гавриловича Петровского-Ситняновича, в будущем - Симеона Полоцкого. Про родителей и детство будущего общественного и религиозного деятеля источники умалчивают. Известно лишь то, что отец его умер достаточно рано.

В 1651 году Самуил заканчивает крупнейшее православное учебное заведение - Киево-Могилянскую коллегию, где можно было получить гуманитарное и богословское образование. Далее была Виленская иезуитская академия. Обучение в этих, для того времени лучших учебных заведениях, заложило основы для дальнейшей деятельности Самуила.

Симеон Полоцкий: педагогическая деятельность.

В 1656 году Самуил принимает монашество и становится Симеоном. Впоследствии, уже в Москве, к этому имени добавится еще топонимическое прозвище «Полоцкий». В этом же году он становится дидаскалом (преподавателем) в местной братской школе (такие школы создавались при православных монастырях, их целью было распространение образованности и православия среди населения). Этот же год ознаменовался для Симеона знакомством с русским царем Алексеем Михайловичем (Тишайшим). В 1664 году Симеон отправляется в Москву, что кардинально меняет его жизнь. Из обычного, пусть и отличающегося незаурядным умом и талантами, монаха, Симеон Полоцкий превращается в значительного общественного деятеля своего времени. Сначала царь поручает ему обучать подьячих Приказа тайных дел, а после - назначает учителем своих детей - царевны Софьи и Петра (в будущем великого Петра I).

Именно Симеону Полоцкому было поручено восточными патриархами выступить с речью перед царем и призвать царя Алексея Михайловича «взыскати премудрости», то есть поспособствовать повышению уровня образованности в Русском государстве, с чем он справился блестяще.

Религиозная и литературная деятельность.

В Москве Симеон Полоцкий не только преподавал, но и с головой окунулся в религиозную жизнь, которая в те времена была достаточно сумбурной. Так, он лично участвовал в низложении патриарха Никона, и был активным участником Московского собора. Также Симеон Полоцкий активно участвует в религиозной полемике, благодаря чему публикуются некоторые его публицистические работы.

Кроме публицистики, Симеон Полоцкий был неплохим поэтом. В 1667 году он был назначен придворным поэтом царя. Известность и популярность приобрела его книга «Псалтырь Рифмотворная» (перевод библейской книги «Псалтирь» поэтическим слогом) Вершиной же поэтического творчества С.Полоцкого считается сборник нравственно-дидактических поэм «Вертоград многоцветный».

Подробное решение параграф §2 по истории для учащихся 8 класса, авторов Арсентьев Н.М., Данилов А.А., Курукин И.В. 2016

Вопросы и задания для работы с текстом параграфа

1. Приведите примеры усиления иноземного влияния в России в XVII в. Оцените значение этого влияния на реформаторскую деятельность представителей власти.

С воцарением династии Романовых началось систематическое приглашение для консультаций и на службу в Россию иностранных военных специалистов, врачей, аптекарей. На окраине Москвы появилась Немецкая слобода – Кукуй, где жили выходцы из западноевропейских стран. Уже в ходе русско-польской (Смоленской) войны в составе русской армии воевали шесть полков «иноземного строя». При Алексее Михайловиче был создан воинский устав, составленный по западным образцам. Голландские специалисты участвовали в строительстве пушечного завода в Москве и первого русского военного корабля «Орел», построенного в 1667 г. Модными стали западноевропейская одежда, танцы (полонез, мазурка), иностранные языки.

Это влияние способствовало реформаторской деятельности представителей власти. Во-первых, таким образом можно было познакомиться с преимуществами и недостатками технических достижений и социального устройства зарубежных стран. Во-вторых, мода на всё иностранное повышала престиж реформаторов, следовавших иностранным образцам. В-третьих, использование иноземного опыта позволяло использовать готовые образцы, экономить ресурсы, а не «изобретать велосипед».

2. Расскажите о жизни и деятельности Симеона Полоцкого. Какое влияние он оказал на детей Алексея Михайловича?

Выходец из Белоруссии Самуил Петровский-Ситнианович (1629 – 1680) окончил Киево-Могилянскую академию и около 1656 г. постригся в монахи, приняв имя Симеона. Он жил в Богоявленском монастыре в Полоцке (откуда и его более позднее прозвище – Полоцкий). Здесь же Симеон учительствовал, получив широкое признание у населения благодаря своим высоким профессиональным и нравственным качествам. Он писал стихи на белорусском и польском языках. Симеон выступал за объединение русского, украинского и белорусского народов в рамках единого Российского государства. Слава о просвещенном монахе быстро распространилась по России, и Симеон был приглашен в Москву. С 1664 г. он обучал будущих служащих московских приказов в школе при Заиконоспасском монастыре на Никольской улице, возле Кремля.

Симеон стал первым придворным поэтом, прославлявшим в своих произведениях царскую фамилию. Его публицистические работы также превозносили самодержавие. Вскоре царь Алексей Михайлович поручил ему воспитание и образование своих детей. Двое из них – Федор и Софья – стали затем царствовать. Это были первые правители России, получившие элементы западного образования, включавшего знание европейской истории, культуры, иностранных языков. Неудивительно, что царствование Алексея Михайловича, Федора Алексеевича и правление царевны Софьи были отмечены попытками проводить реформы по западному образцу.

3. Какие реформаторские проекты принадлежали А.Л.Ордин-Нащокину? Что из них удалось воплотить, а что нет и почему?

А.Л.Ордин-Нащокину принадлежали реформаторские проекты во внешне- и внутриполитической сфере. Он способствовал заключению Андрусовского перемирия с Речью Посполитой. На лишь после его смерти Россия перешла от соперничества с Польшей к союзу с ней, направленному против турецкой угрозы, чтобы обезопасить западные и южные рубежи России. В области внутренней политики он отменил привилегии иностранных кампаний, предоставив льготы русским купцам (Новоторговый устав 1667 г.) и основателям ряда новых мануфактур, организовал постоянную почтовую связь между Москвой, Вильно и Ригой. Но многое из задуманного ему так и не удалось осуществить – сократить дворянское ополчение, увеличив число стрелецких полков, ввести рекрутскую повинность, осуществить постепенный переход к постоянно действующей армии, ввести элементы самоуправления по образцу.

4. Как вы думаете, почему историк В. О. Ключевский назвал Ордин-Нащокина «государственным человеком»?

Историк В.О.Ключевский по праву назвал А.Л.Ордин-Нащокина «государственным человеком», поскольку этот один из самых известных политических деятелей России XVII в. был не только незаурядным военным и дипломатом, но крупным реформатором. Он радел об интересах страны, правильно понимал необходимость преобразований в России, разрабатывал важнейшие государственные документы и реформы, выступал за расширение экономических и культурных связей со странами Западной Европы и Востока.

5. Выскажите свое мнение о деятельности и государственных проектах князя В.В.Голицына. Почему многие его проекты так и не воплотились в жизнь?

В.В.Голицын был приближенным царевны Софьи, но не обладал всей полнотой власти. Многие его начинания (отмена смертной казни, отмена крепостного права) опередили время и не были воплощены в жизнь. Видимо, ему не хватило социальной опоры, помешали традиционный характер мировоззрения большинства населения и недостаток ресурсов для государственных преобразований и создания наемной армии.

6. Как вы думаете, какие слои общества могли быть недовольны реформаторской деятельностью представителей власти? А кто был в ней заинтересован?

Мне кажется, реформаторской деятельностью представителей власти были многие слои населения. Во-первых, у реформаторов было много завистников, соперников и противников среди царского окружения и высших слоев общества. Во-вторых, против преобразований выступало большинство духовенства, державшееся за старину и противившееся иноземным обычаям. В-третьих, торговые люди, крестьяне и ремесленники также опасались изменений, опасаясь ухудшения своего положения. В реформаторской деятельности были заинтересованы немногочисленные европейски просвещенные люди, купцы и предприниматели, получавшую выгоду от развития международной торговли.

Изучаем документ

1. Нет ли противоречия между приведенными высказываниями А.Л. Ордин-Нащокина? Ответ аргументируйте.

Я считаю, что никакого противоречия между приведенными высказываниями нет. А.Л. Ордин-Нащокин выступал за использование западноевропейских образцов, но подчеркивал, что при переносе зарубежного опыта на нашу почву необходимо учитывать особенности российской культуры и традиций. Во-первых, он был хорошо знаком иноземными порядками и особенностями российской жизни, понимал, что серьезные преобразования требуют долгого времени. Во-вторых, А.Л. Ордин-Нащокин знал, что географические условия и исторический путь России отличается от стран Западной Европы, заимствования оттуда должны быть приспособлены для восприятия нашими людьми.

2. К какому виду исторических источников можно отнести данный документ?

Данный документ можно отнести к такому виду исторических источников, как публицистика.

Думаем, сравниваем, размышляем

1. Напишите короткий биографический очерк об одном из реформаторов XVII в. В конце очерка дайте собственную оценку его личности и государственной деятельности.

Ордин-Нащокин, Афанасий Лаврентьевич (ум. 1680) - выдающийся русский дипломат. Сын небогатого псковского помещика, Ордин-Нащокин получил довольно хорошее для своего времени образование, изучил математику, иностранные языки (латинский и немецкий), ознакомился с порядками в иностранных государствах. Теоретическая подготовка и личная одарённость Ордин-Нащокина обратили на него внимание русского правительства. Ещё в 1642 году ему было поручено проведение пограничного размежевания с Швецией.

Особенно Ордин-Нащокин отличился как дипломат во время русско-шведской войны 1656-1658 годов. После взятия русскими войсками Куконойса Ордин-Нащокин был назначен туда на воеводство и сделался фактическим управителем Ливонии. Ордин-Нащокин был сторонником антишведской внешнеполитической программы, считая для Русского государства необходимым утверждение на берегах Балтийского моря и приобретение морских гаваней. Время пребывания Ордин-Нащокина в Ливонии являлось удобным моментом для осуществления этой цели, т. к. против Швеции образовалась коалиция из Речи Посполитой, Германской империи, Дании и Бранденбурга. Понимая невозможность одновременной войны с Швецией за Ливонию и с Польшей за Украину, Ордин-Нащокин высказывался за мирные отношения с Польшей и готов был даже пожертвовать Украиной. Стремясь укрепить русские позиции против Швеции, Ордин-Нащокин добился официального перехода Курляндии под патронат России. В целях противодействия шведскому флоту Ордин-Нащокин принял меры к строительству русского флота на Западной Двине. Однако планы Ордин-Нащокина не получили поддержки в Москве. Во внешней политике Русского государства победила линия сторонников войны с Польшей, поддержанная царём Алексеем Михайловичем. Было решено начать переговоры о мире с Швецией, ведение которых было поручено Ордин-Нащокину. В результате переговоров в декабре 1658 года в Валиесаре было заключено перемирие на 3 года, согласно которому Россия сохраняла свои завоевания в Ливонии. Кардисский мирный договор 1661 года вернул Швеции её владения в Ливонии, закреплённые за Россией по Валиесарскому перемирию. Таким образом, дипломатические планы Ордин-Нащокина были разрушены. Но, несмотря на это, он и в дальнейшем упорно добивался перед царём претворения в жизнь своей программы, предлагая помириться с Польшей и доказывая, что обладание Ливонией выгоднее присоединения Украины. В январе 1657 года Ордин-Нащокин заключил Андрусовский договор с Польшей, знаменовавший большой дипломатический успех Русского государства. По возвращении из Андрусова Ордин-Нащокин был пожалован в бояре, а затем назначен начальником Посольского приказа с титулом "царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегатель". Качество дипломатической службы, с точки зрения Ордин-Нащокина, определялось не количеством посольских работников, а их талантами и чувством ответственности за своё дело. Для того чтобы держать Посольский приказ в курсе зарубежных событий, переводчики Посольского приказа составляли на основе иностранных газет и ведомостей, поступавших из-за границы, так называемые "куранты", т. е. рукописные сводки иностранных известий.

В качестве главы Посольского приказа и руководителя внешней политики Русского государства Ордин-Нащокин принимал меры к обеспечению торговых интересов России в сношениях со странами Запада и Востока. Новоторговый устав 1667 года, тоже связанный с именем Ордин-Нащокина, основанный на меркантилистических принципах, регламентировал торговлю иностранцев в целях устранения конкуренции на русском рынке. При Ордин-Нащокине был снаряжён с дипломатическими и торговыми целями ряд посольств на Запад: в Испанию, Францию, Венецию, Голландию, Англию, Пруссию, Швецию. В мае 1667 года Ордин-Нащокин заключил торговый договор с армянской "Персидской компанией", ведшей торговлю шёлком. Заботился он и об укреплении торговых связей с Бухарой и Хивой, снарядил посольство в Индию.

Недовольство в правительственных кругах действиями Ордин-Нащокина скоро привело к его устранению сначала с поста руководителя Малороссийского, а затем и Посольского приказа. Тем не менее, в 1679 году он участвовал ещё с успехом в переговорах о продлении Андрусовского перемирия.

Ордин-Нащокин был человеком незаурядного ума и яркого таланта, политиком с хорошей теоретической подготовкой и большим практическим опытом. Его наиболее характерной чертой было стремление к самостоятельности в проведении внешнеполитической программы: «нельзя во всём дожидаться государева указа». Как дипломат он отличался большим искусством в ведении переговоров и вместе с тем большой принципиальностью.

2. Используя материалы параграфа и интернета, оцените позицию В.В.Голицына относительно преимущества наемной армии перед иными принципами комплектования армии. Поддержите или опровергните эту позицию. Сделайте вывод.

В истории известно два основных принципа формирования армии:

1) Принудительный. Это призывная армия, иначе ее еще называют народной или национальной. В призывной армии военный коллектив нацелен на защиту общества от вооруженных нападений извне, связан неразрывными узами с родной страной и своим народом. Но военные эксперты придерживаются мнения, что за недолгое время срочной службы невозможно подготовить хорошего бойца.

2) Добровольческий. Это контрактная армия. К ней нужно отнести и наёмную – она ведь тоже работает по контракту. При наемной армии военный коллектив может превратится в группу хорошо обученных и вооруженных людей, которые служат не стране, а лишь узкому клану или социальной группе, стоящей у власти, оплачивающих их работу и использующих наемников для достижения личных целей.

Видный итальянский государственный деятель, философ Никколо Макиавелли считал, что войско государства может быть полностью или частично наемным, союзным, а также собственным. В тоже время, Макиавелли полагал что наемные и союзнические войска не только бесполезными, но и опасными для государства-нанимателя: наемники честолюбивы, задиристы, лишены моральных принципов, распущенны, вероломны, в бою трусливы, в мирное время они воруют и грабят мирное население. Сколько бы им не платили – им будет всегда мало, а главное, у них полностью отсутствует побуждение ценой своей жизни защитить кого-либо.

Многие утверждают, что наемный солдат будет более профессионально выполнять свои обязанности, чем служащий по призыву. Но мне кажется, что в действительности ни боевые, ни специальные качества бойца не зависят от того, каким путем он попал в армию, а обусловлены личным отношением каждого человека к порученному ему делу.

Можно с уверенностью сделать вывод: наемная армия неспособна участвовать в масштабных и длительных боевых действиях. Для такой большой страны, как наша Россия, содержание исключительно наёмной армии еще и слишком большая финансовая нагрузка. Таким образом, я думаю, что необходимо использовать преимущества призывной и наёмной армии в сочетании.

3. Приведите примеры влияния Симеона Полоцкого на взгляды детей царя Алексея Михайловича. Составьте тезисы сообщения на эту тему.

В 1667 Симеон Полоцкий назначается царем на высокие государственные должности воспитателя царевичей и царского придворного поэта. Симеон воспитывает Федора и Петра (будущего Великого), которым дает замечательное многогранное образование, обучает латыни и польскому языку.

На С. Полоцкого было возложено воспитание царских детей, для которых он написал несколько сочинений: «Вертоград Многоцветный» (сборник стихотворений, предназначенный служить «книгой для чтения») , «Житие и учение Христа Господа и Бога нашего» , «Книга кратких вопросов и ответов катехизических». В «Венце веры кафолической» Полоцкий сгруппировал всю сумму знаний, какие дали ему школа и чтение, начиная с апокрифов и кончая астрологией.

С. Полоцкому приписывается большинством исследователей авторство первоначального проекта Устава («Привилеи») Славяно-греко-латинской академии, представленного на утверждение Фёдора Алексеевича в 1682 году Сильвестром Медведевым. По Уставу академии Полоцкого, ректору и преподавателям академии предоставлялась высший контроль по делам веры и образования; на корпорацию академии возлагалась обязанность бороться с ересями, причём за многие преступления привилея предусматривала сожжение.

Особо следует подчеркнуть ясное понимание С. Полоцким роли православия в деле единения трёх братских восточнославянских народов. Он занимал чёткую позицию по вопросу церковного раскола. Русская Православная Церковь, в отличие от наднациональной римско-католической церкви, всегда была национальной структурой, выражавшей и защищавшей интересы русского, белорусского и украинского народов. Выступавшие против Единой национальной церкви раскольники-староверы разрушали общность народа, для которого православие означало нечто большее, чем конфессия. Раскол был прежде всего выгоден врагам России. Не случайно А.И. Солженицын назвал раскол «великой трагедией русского народа». В 1666 году С. Полоцкий выступил с резким осуждением челобитников - раскольников Лазаря и Никиты. В 1667 году было опубликовано его сочинение «Жезл православия», в котором резко осуждались взгляды старообрядцев. В том же году Церковный собор высоко оценил этот трактат С. Полоцкого.

С. Полоцкий не только обучал своих царственных учеников гуманитарным наукам (языкам, риторике), но и формировал у них политическое сознание, утверждая, что «Россия славу расширяет не мечом только, но скоротечным типом, через книги, сущим многовечным».

История в лицах: современники.

Симеон Полоцкий - монах, общественный и церковный деятель, писатель, публицист, поэт, педагог, переводчик.

В миру Самуил Гаврилович (Емельянович?) Петровский-Ситнианович, а прозвище Полоцкий присвоено ему впоследствии в Москве, по месту его первоначальной службы. Родился в 1629 г. в Белоруссии (по мнению некоторых — в Полоцке).

С 1637 по 1651 гг. - учился в Киево-Могилянской коллегии.

В 1653 окончил Виленскую иезуитскую коллегию.

В 1656 принял иночество и стал преподавателем (дидаскалом) в Полоцкой братской школе. При посещении Полоцка в 1656 г. Алексеем Михайловичем Симеону удалось лично поднести царю приветственные "Метры" своего сочинения.

В 1660 году впервые приехал в Москву, перед царским семейством в Кремле читал свои стихи и предложил царю свою литературную "службу", которая была принята.

В 1663/1664 г. он перехал в Москву. Царь поручил ему обучать молодых подьячих Тайного приказа, назначив местом обучения Спасский монастырь за Иконным рядом.

В 1665 г. Симеон поднес царю "благоприветствование о новодарованном сыне" и этим укрепил за собой благосклонность царя. В то же время Симеон с усердием выполнял некоторые поручения Паисия Лигарида, требовавшие специальных познаний и ловкого пера.

По уполномочию вост. патриархов, приехавших в Россию по делу Никона, Симеон произнес пред царем орацию о необходимости "взыскати премудрости" (т. е. усилить образовательные средства в государстве). По поручению собора 1666 г. он составил опровержение челобитных Лазаря и Никиты. В конце 1667 г. этот труд был напечатан и издан от имени царя и собора под заглавием "Жезл правления на правительство мысленнаго стада православно-российския церкви, — утверждения во утверждение колеблющихся во вере, — наказания в наказание непокоривых овец, — казнения на поражение жестоковыйных и хищных волков, на стадо Христово нападающих". Книга является типичным образцом схоластической риторики. Богословская эрудиция, хорошая по тому времени обработка формы, утонченная аргументация — все это оказалось совершенно неубедительным для неискушенного ума "простецов", мало оценивших внешние литературные достоинства трактата и не нашедших здесь ответа на "сумнительства" свои. "Жезл" не только не оказал никакого влияния, но высокомерное отношение Симеона к противникам в связи с некоторыми резкими выражениями крайне оскорбило челобитчиков и усилило их враждебность к церковным новшествам. Хотя собор отозвался о труде Симеона с высокой похвалой, признав "Жезл" "из чистого серебра Божия слова, и от священных писаний и правильных винословий сооруженным", однако в нем оказалось немало точек соприкосновения с западными богословскими мнениями, что и было впоследствии отмечено одним из противников Симеона, чудовским монахом Евфимием.

С 1667 г. на Симеона было возложено воспитание царских детей, для которых он написал несколько сочинений: "Вертоград Многоцветный" (сборник стихотворений, предназначенный служить "книгой для чтения"), "Житие и учение Христа Господа и Бога нашего", "Книга кратких вопросов и ответов катехизических". В "Венце веры кафолическия" Симеон сгруппировал всю сумму знаний, какие дали ему школа и чтение, начиная с апокрифов и кончая астрологией. В основу "Венца" положен апостольский символ (вместо никейского), причем Симеон пользуется Библией по тексту Вульгаты, а при ссылках на церковные авторитеты охотнее всего цитирует западных писателей (блаж. Иеронима и Августина). Несомненно, что в свое время "Венец" должен был привлекать внимание читателей занимательностью и новизною.

Своим независимым положением при дворе Симеон воспользовался в целях возрождения давно угасшей в Москве живой церковной проповеди, взамен которой тогда господствовало чтение святоотеческих поучений. Хотя проповеди Симеона (числом более 200) представляют собой образец строгого выполнения гомилетических правил, однако в них не упущены из виду и жизненные цели. Это было в тогдашнее время явлением невиданным и не осталось без благотворных результатов для церковной жизни. Проповеди Симеона изданы уже после его смерти, в 1681—83 гг., в двух сборниках: "Обед душевный" и "Вечеря душевная".

Стихотворческие опыты Симеона лишены малейшей искры поэтического таланта и объясняются отчасти влиянием пройденной им школы, отчасти принятою им на себя ролью придворного стихотворца. Кроме стихотворного переложения Псалтири (изд. в 1680 г.), Симеона написал множество стихотворений (составивших сборник "Рифмологион"), в которых воспевал разные события из жизни царского семейства и придворных, а также множество нравственно-дидактических поэм, вошедших в "Вертоград Многоцветный".

Симеон написал также две комедии для зарождавшегося театра: "Комедия о Навуходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех в пещи не сожженных" и "Комедия притчи о Блудном сыне"; особенным успехом пользовалась последняя.

Значение Симеона должно быть измеряемо не количеством написанного им; гораздо важне то влияние, которое оказала на московскую жизнь кипучая деятельность его. Явившись в Москву проводником идей, воспринятых в преобразованной Петром Могилою киевской коллегии, Симеон служил живым и активным отрицанием той косности и неподвижности, в которой застывала московская церковная жизнь. Не успокоиваясь в сфере житейских удобств, какие давало ему положение воспитателя царских детей, он не переставал словом и делом ратовать за распространение образования, обогащая по мере сил московскую книжность почерпнутыми в Киеве из западных источников сокровищами знания. Его деятельность встречала глухую вражду со стороны представителей церковной власти и ее приспешников; но высокое положение Симеона делало его неуязвимым.

В 1678 организовал при дворе типографию, первой изданной книгой которой стал "Букварь".

В 1679 составил проект указа о создании Славяно-греко-латинской академии.

Симеон Полоцкий умер в 1680 г. и похоронен в Заиконоспасском монастыре.

После его смерти были изданы его труды: "Тестамент Василия, царя греческого, сыну своему Льву Философу" и "История или повесть о житии преподобного Варлаама и о Иоасафе, царевиче индейском". Сборники его стихотворений остались неизданными; впоследствии напечатаны из них лишь отрывки. Cbvtjy создал в Москве литературно-научную школу, представителем которой стал его ученик Сильвестр (Медведев). Лучшее исследование о Симеоне — Л. Майкова, "Симеон Полоцкий" (в "Древн. и нов. России", 1875; в дополненном виде вошло в "Очерки из истории русской литер. XVII и XVIII ст.", СПб., 889).