«В России останется всего несколько банков. Санация «Открытия», или убийство банковской системы

— Д ействительно ли российский банковский сектор сейчас переживает кризис?

— Обилие ярких событий с негативной окраской создает впечатление, что в системе происходит что-то крайне серьезное, способное затронуть широкие массы клиентов банков. Однако если глубоко посмотреть на макроэкономические показатели, то получается, что ситуация в банковском секторе сейчас стабильная. Да, имеют место локальные проблемы в достаточно крупных банках: в «Открытии» и Бинбанке хранилось порядка 1 трлн рублей депозитов населения. Но, что важно, их проблемы не транслируются на всю систему целиком, не ведут к задержке или остановке платежей и не оказывают сильного влияния на курс рубля и инфляцию. В АКРА мы рассчитываем специальный индикатор финансового стресса, и сейчас он очень далек от кризисных значений, которые мы наблюдали в конце 2014 года или в 2008 году. Стабильность сохраняется благодаря тому, что Центробанк выбирает такой способ решения проблем крупных банков, при котором серьезные негативные последствия для финансовой системы минимизированы. Вкладчики понимают, что банки работают в обычном режиме, и поэтому в системе нет основного для любого банка риска: массового оттока вкладов.

— Однако из «Открытия» и Бинбанка как раз утекло достаточно много депозитов.

— С наиболее серьезным оттоком ресурсов (не только розничных депозитов) столкнулось «Открытие»: более 1 трлн рублей. Несмотря на то что банк обладал серьезным запасом ликвидности, настолько масштабный отток фактически не оставил Центробанку шансов поступить по-другому. И этот случай в очередной раз подтвердил, что при продолжительном негативном информационном фоне и сопутствующем оттоке ресурсов банк любого размера может потерять свою устойчивость. Но сказать, что остальные банки тоже испытывают серьезное давление на показатели ликвидности, я не могу. Более того, есть два смягчающих обстоятельства. Во-первых, в системе сейчас профицит ликвидности, то есть переизбыток рублевых ресурсов. Во-вторых, понимая нарастание негативного информационного фона, многие банки, судя по их отчетности, еще в начале года стали целенаправленно наращивать подушку безопасности, чтобы относительно спокойно пережить эти времена.

— Стоит уточнить, что это было не снижение, а первичное присвоение кредитного рейтинга. Мы присвоили «Открытию» рейтинг на уровне BBB-(RU), который рынок оценил как очень низкий для банка такого размера, тем более системно значимого. Такое решение обусловили два основных фактора: низкое качество активов банка (более 25% — невозвратные кредиты) и агрессивная политика развития холдинга, реализуемая на заемные средства.

— Почему проблемы испытывают только частные банки?

— Ответ на этот вопрос кроется в структуре российской экономики. Ни для кого не секрет, что доля государства в ней очень высока и, к сожалению, продолжает расти. Банковский сектор не может радикально отличаться от того, что происходит в экономике в целом. На фоне политики Банка России по активному отзыву лицензий депозиты перетекают даже из устойчивых частных банков в государственные, которые являются выгодоприобретателями этой тенденции. Процедуры финансового оздоровления, когда ЦБ становится собственником крупных банков, конечно, только ухудшают ситуацию в долгосрочном аспекте конкуренции. При этом надо понимать, что все это делается в угоду стабильности системы, так что тут регулятора упрекнуть сложно. Все-таки полноценный банковский кризис — это самый сильный стресс для экономики, и потому это последнее, что может позволить себе государство. Но с точки зрения здоровья, конкуренции и развития рынка это, безусловно, негативный тренд.

— Этот тренд можно связать с последствиями кризиса 2008 года?

— Процесс действительно начался после 2008 года, просто темпы огосударствления в то время еще были не такими высокими. По сути, государство, являясь акционером и владельцем крупнейших банков, в непростые периоды очень сильно им помогало (за исключением Сбербанка, который справился самостоятельно). Вливания в капитал поддерживали их устойчивость и, естественно, увеличивали доверие со стороны клиентов. То есть государство стало основным инвестором в капитал российских банков. А кто является владельцами частных банков? Это бизнесмены, у которых нередко есть компании в реальных секторах экономики. Но ситуация в экономике сегодня сложная, она сокращалась и сейчас очень медленно восстанавливается — дополнительные деньги для докапитализации банка найти очень сложно. А эти средства потребовались: после 2008 года многие предприятия и отрасли до сих пор не восстановились. Кроме того, бизнес-модели многих игроков были агрессивными, а риск-менеджмент недостаточно консервативен. В результате проблемные активы годами накапливались на их балансах, а ЦБ занял более принципиальную и последовательную позицию по резервированию проблемной задолженности.

— Сколько надежных частных банков остается в России и как они себя чувствуют по сравнению с госбанками?

— В нашем недавнем исследовании мы подсчитали, что уровень проблемных ссуд в российских банках составляет 15%. Это достаточно много: более 5 трлн рублей. В частных банках доля несколько выше среднего — 15,6% по сравнению с 11,1% у госбанков. Однако госбанки — лидеры по финансированию наиболее рисковых отраслей экономики: строительства и недвижимости. Формально это не область просроченных кредитов, но с точки зрения скрытых проблем и потенциальной волатильности доходов это очень существенно. Так что, я бы сказал, что ситуация одинаково тревожна и для тех, и для других. Что несколько ухудшает позицию частных банков — это более низкий уровень резервирования проблемных кредитов (37,7 против 58%) в силу отсутствия сопоставимой поддержки в форме капитала по сравнению с госбанками. Но тут важно заметить, что внутри частных банков ситуация различается. Например, Альфа-банк с точки зрения финансовой устойчивости и доли проблемных кредитов чувствует себя лучше, чем банки в среднем по сектору и чем большинство госбанков. Из рейтингуемых нами частных банков достаточно высокую кредитоспособность демонстрируют Совкомбанк и Тинькофф банк.

Петр Саруханов / «Новая»

— Собственники и менеджмент санируемых банков, использовавших рискованные бизнес-модели, часто говорят о том, что стали жертвой негативных внешних условий, попали «в ножницы падающего рынка». Но звучат эти оправдания не очень убедительно.

— Когда вы как физлицо что-то покупаете, в особенности если покупка дорогая, то обычно предпринимаете какие-то шаги, чтобы удостовериться в качестве товара: изучаете обзоры, общаетесь с производителем, советуетесь с владельцами аналогичных товаров и так далее. Этот бытовой опыт перекладывается и на уровень бизнеса. Перед покупкой актива проводится серьезная оценка его характеристик. О деталях можно только догадываться, но очевидно, что в этих случаях уровень погружения в приобретаемые активы был недостаточным. Говорить о том, что слабая экономика стала сюрпризом, тоже некорректно. Речь идет о крупнейших финансово-промышленных группах, которые содержат собственные макроэкономические исследовательские подразделения, да и рыночной аналитики было достаточно. В последнее годы все прогнозы были крайне сдержанными, взрывного роста никто не ожидал. Так что здесь, скорее, можно говорить об оппортунизме и надежде на лучшее.

— Может, агрессивная бизнес-модель — это единственный способ конкурировать с госбанками?

— Стоит признать, что особенность финансового сектора состоит в том, что большим здесь быть очень выгодно чисто экономически. Это экономит издержки, позволяет рассчитывать на лояльность государства и повышает шансы на поддержку. Это глобальная дилемма too big to fail («слишком большой, чтобы упасть»). Нельзя исключать, что это могло быть одним из мотивов банкиров — помимо желания заработать и поддержать самих себя за счет ресурсов, выделенных на санацию. И надо признать, что в этих двух случаях попытка обезопасить себя от самого негативного сценария с отзывом лицензии вполне удалась. В то же время на российском рынке существуют примеры органического и качественного роста, пусть и единичные.

— Для того, чтобы заткнуть дыры в балансах и вернуть деньги вкладчикам, Центробанк печатает триллионы рублей. Неужели это проходит незаметно для экономики?

— В силу того, что активы банков списываются, эффект на инфляцию не такой существенный, как кажется с ходу. Второе объяснение состоит в том, что у нас очень слабая динамика кредитования: экономика не предъявляет спроса на кредитные ресурсы, поэтому деньги не выходят за пределы финансовой системы и не разгоняют цены на конечные товары и услуги. Постепенно они будут перетекать в экономику, поскольку банкам надо зарабатывать, но это будет происходить равномерно. Поэтому это очень удобный с точки зрения экономического цикла момент для таких процедур. Какой-то локальный эффект возможен, но серьезных долгосрочных последствий с инфляционной точки зрения, на мой взгляд, тут нет.

— И Бинбанк, и «Открытие» довольно активно занимались санацией других банков, что стало одной из причин их проблем. Что было не так с этой процедурой раньше?

— Старый механизм санации назывался кредитным. ЦБ давал деньги санатору под очень низкую процентную ставку, что позволяло банку увеличить достаточность капитала и на эти средства профинансировать оздоровление банка, испытывающего финансовые трудности. Проблема в том, что эти средства во многих случаях шли на решение собственных проблем, а не на нужды санируемого банка. И масштаб проблем в санируемом банке в итоге оказывался выше, чем полагали изначально — процедура оценки проходила в сжатые сроки, недостаточно глубоко.

Кроме того, надо понимать, что это не благотворительность, кредитные средства имеют сроки возврата. Какие могут быть источники? Только нормализация деятельности банка, но такие случаи оказались единичными. Чаще всего планы оздоровления растягиваются на 10—15 лет, что на фоне неопределенности в динамике нашей экономики не добавляют уверенности в их своевременном возврате. Теперь ЦБ будет заниматься этой процедурой сам.

— Продажа на российском рынке объединенных «Открытия» и Бинбанка, по-вашему, реальна?

— Этот пункт вызывает больше всего вопросов. Продажа банка — в принципе очень сложное предприятие. Банковский бизнес во всем мире находится под большим давлением, поскольку мы живем в эпоху низких процентных ставок и стоимость регулирования (нагрузка) постоянно растет. Относительно других секторов экономики банковский сектор менее доходен, если не брать отдельные успешные примеры. Тем более если мы говорим про банки, которые несут за собой негативный шлейф после оздоровления.

Если Бинбанк и «Открытие» объединят, в условиях слабой экономики найти рыночных инвесторов на банк такого размера будет очень сложно. Одного понятного инвестора, продажа которому не создавала бы перекоса в конкуренции, сейчас нет. Более вероятным выглядит сценарий постепенной продажи по частям, но это происходит не за 1—2 года.

Сейчас рынок воспринимает их как госбанки со всеми положительными репутационными и бизнес-составляющими, но если собственник сменится и протекция исчезнет, модель должна быть очень устойчивой, чтобы выдержать негативный эффект от смены собственника. Наконец, в отличие от развитых стран мы просто не имеем успешных прецедентов выхода государства из контроля над финансовыми активами после их оздоровления.

— Глава ЦБ в ответ на критику огосударствления банковского сектора говорит, что форма собственности для рынка не имеет значения — достаточно, чтобы все банки были добросовестными.

— Я вижу, что госбанки получают имплицитные, встроенные конкурентные преимущества. Не буду спорить с тезисом, что каждый банк должен быть устойчивым — это очевидно. Но мировой опыт показывает, что государство не может быть эффективным собственником. Структура собственности крупнейших мировых банков не то что не сконцентрирована в руках регулятора — она вообще размыта по рынку, потому что акции преимущественно находятся в свободном обращении. Существуют стратегические инвесторы, которые владеют миноритарными, неконтрольными долями. Вот куда пришла банковская система за сотни лет своей эволюции, а не к государственной собственности. И я не вижу оснований говорить, что у нас есть какой-то свой особый путь. Идти надо именно в этом направлении, но пока что кажется, что путь будет долгим.

Мы уже привыкли, что в августе происходят какие-то серьезные неприятности в финансово-банковской сфере. Вот и в этом году банковская система России оказалась в одном метре от края пропасти — полномасштабного банковского кризиса. Неприятности начались еще в июне-июле, и они были связаны с банком «Югра». Сей банк, входящий в ТОП-30, был ликвидирован. Об этом событии было сказано много, поэтому повторяться не буду. Лишь отмечу, что на выплаты вкладчикам «Югры» АСВ выделило 170 млрд. рублей. Это — рекордная сумма за всю историю существования АСВ.

Слава Богу, эффекта «домино» не возникло. Хотя банкротство «Югры» дало повод над многим задуматься — как банкирам, так и клиентам банков.

Вторая серия летней банковской драмы связана с банком «Открытие». Не вдаваясь в детали, скажу, что финансовое положение банков «Открытие» и «Югра» было в начале лета примерно одинаковым. Уже в июне поползли слухи, что банк «Открытие» может быть ликвидирован (этому способствовало понижение рейтинговых оценок банка, сделанных отечественным рейтинговым агентством). Начался отток средств физических и юридических лиц из «Открытия». Некоторые эксперты даже полагали, что вероятность ликвидации «Открытия» выше, чем у «Югры». И вот неожиданно 29 августа Центробанк России делает заявление о том, что будет проводиться санация банка «Открытие».

Решение о санации «Открытия», принятое Центробанком, во многих отношениях является уникальным. До сих пор санируемые банки уходили «под крыло» какого-либо другого коммерческого банка, который обязывался «вылечить» «больной» банк. Изредка «больные» банки передавались на попечение каким-то другим структурам. Например, «Российский капитал» был взят на санацию в 2009 году Агентством по страхованию вкладов (АСВ), которое, строго говоря, призвано выполнять другие функции. ОАО «РЖД» взяло на себя обязанность в 2009 году «вылечить» банк «КИТ финанс». В 2008 году государственная корпорация «ВЭБ» взяла на буксир Связь-банк. А вот банк «Открытие» был взят под крыло самого Центрального банка!

Наши СМИ поспешили назвать такое решение Центробанка «национализацией» банка «Открытие». Это не совсем точно. Вот, скажем, АСВ имеет статус государственной корпорации. Про операцию с санированием «Российского капитала» действительно можно говорить, что это национализация, т.е. переход банка в собственность государства. Можно говорить также о национализации банков Глобэкс и Связь-банк, так как их санацией занялся ВЭБ, имеющий статус государственной корпорации. А вот Центробанк назвать государственной организацией язык не поворачивается. Как я могу назвать его государственным, если в Федеральном законе о ЦБ записано, что «Центробанк не отвечает по обязательствам государства, а государство — по обязательствам Центробанка»? Таким образом, операцию нельзя назвать национализацией, но «крыло» Центробанка сегодня даже более надежное и теплое, чем «крыло» какой-либо государственной организации. По мнению ряда экспертов, «Открытию» и его клиентам очень повезло со спонсором-покровителем.

Теперь банк «Открытие» будет по своему статусу схож со Сберегательным банком, в котором Центробанку принадлежит 50% капитала + одна акция. В «Открытии» доля Центробанка будет даже выше — 75% (остальные 25% будут принадлежать прежним собственникам банка). Сбербанк себя чувствовал всегда уверенно при таком акционере как ЦБ; можно предположить, что «Открытие» будет себя чувствовать еще более уверенно.

Уникальность санации еще и в том, что банк «Открытие», как мы знаем, был включен Центробанком в список «системообразующих». Все прекрасно понимали, что это список «бессмертных». Летом 2017 года банк качался между жизнью и смертью. И, в конечном счете, выжил! Теперь банк «Открытие» тем более будет считать себя «бессмертным».

Еще одной особенностью операции по спасению «Открытия» является то, что Банк России не назвал сумму финансовой поддержки для санирования. Обычно такая сумма сразу же озвучивается Центробанком. Некоторые чиновники ЦБ и АСВ осторожно называют цифру в районе 400 млрд руб. На фоне даже самых масштабных санаций эта сумма впечатляет. Вот наиболее крупные финансовые вливания при проведении санаций (млрд. руб., по данным ЦБ РФ и АСВ): банк «Москва» — 294,8; банк «Траст» — 157,0; «Кит финанс» — 135,0; «Связь-банк» — 125,0. Можно также отметить кредитную поддержку со стороны Центробанка, оказанную СМП банку, который в мае 2014 года взялся спасать сразу три «умирающих» банка — Мособлбанк, Инрес банк и Финанс бизнес банк. СМП получил тогда 168,7 млрд руб.

Впрочем, эксперты все чаще называют гораздо более значительную сумму, которая может потребоваться для «оживления» банка «Открытие» — около 1 трлн. рублей. Напомню, что в начале 2015 года после обвала рубля в конце 2014 года правительство бросилось спасать российскую экономику. Из 2,2 трлн. руб. выделенной помощи банкам тогда досталось около 1,6 трлн. руб. Но то были деньги, предназначенные для всей банковской системы. А в нашем случае один триллион рублей может потребоваться для спасения только одного банка. Каков способ финансирования? Часть поддержки будет осуществлена в виде списания долга банка «Открытие» перед АСВ (деньги на санацию «Траста»). Другая часть — в виде традиционных кредитов.

Но главная «изюминка» данной санации заключается в том, что деньги будут выделяться в виде инвестиций в капитал «Открытия» из Фонда консолидации банковского сектора (ФКБС). Данный фонд только что создан, и банк «Открытие» станет первым, кто получит инвестиции из этого источника. Злые языки говорят, что ФКБС решили создать конкретно под «Открытие». Власти действительно действовали очень оперативно.

В конце апреля 2017 года Госдума приняла в третьем чтении законопроект о фонде, в мае президент подписал закон, а в августе уже было принято решение о выделении денег из ФКБС для «Открытия». Банк России заявляет, что на «Открытии» он будет «обкатывать» новую модель поддержки банков с помощью ФКБС. После процедуры «лечения» Фонд будет выходить из капитала банка, продавая свою долю частным банкам. Что-то напоминает ту схему, которая использовалась в США для спасения банков Уолл-стрит во время финансового кризиса 2007- 2009 гг. Тогда американское казначейство совместно с Федеральным резервом влили в американские банки триллионы долларов, некоторые банки были фактически национализированы, а потом государство вышло из капитала этих банков.

Некоторые отечественные скептики по поводу данной схемы напоминают: «Нет ничего более постоянного, чем временное». Они намекают, что нахождение под крылом Центробанка может некоторым больным банкам понравиться, они не будут спешить выздоравливать. Другие скептики утверждают, что на такие банки будет сложно найти покупателя (по крайней мере, в нынешнее нестабильное время). Приводят примеры. Так, уже скоро будет десять лет, как банки Глобэкс и Связь-банк находятся под «крылом» у ВЭБа, хотя еще в конце прошлого десятилетия делались заявления, что прошедшие санацию «дочки» ВЭБа будут проданы. Также не может расстаться со своей «мамой» в лице АСВ «Российский капитал». Что касается «Открытия», то банк ВТБ сделал уже заявление о возможности приобретения санированного банка. Однако, как говорится: «Обещать — не значит жениться».

Обращает на себя еще одна важная деталь в истории с банком «Открытие». Еще совсем недавно наш «герой» сам выступал в роли «спасителя». В декабре 2014 года было принято решение о санации крупного банка «Траст» (входил в ТОП-25 российских банков). Банк «Открытие» изъявил готовность участвовать в санации «Траста», на эти цели Центробанк выделил рекордную по тому времени сумму (больше до этого выделялось только ВТБ для санации банка «Москва»). «Открытие» не только не смог спасти «Траст», но через два с половиной года сам стал тонуть. Что касается «Траста», то только за месяц август у этой «дочки» банка «Открытие» «дыра» в балансе выросла более чем на 200 млрд. рублей.

И вот на спасение «спасателя» приходит «спасатель» самой последней инстанции — Центробанк. Я это говорю к тому, что скоро в банковском секторе России не останется обычных «спасателей», единственным «спасателем» будет Банк России («кредитор последней инстанции»).

Представим себе, что история, которая приключилась с банком «Открытие», завтра и послезавтра произойдет с другими банками, входящими в список «непотопляемых». Таковых банков десять, и если у каждого обнаружится такая же «дыра» в один триллион рублей (как у «Открытия»), то уже потребуется 10 трлн. руб.

И тут я подхожу к тому, чтобы сказать: конечным «спасателем» российских банков будет выступать даже не Центральный банк, а народ. Поскольку массовая санация банков будет разгонять инфляцию, и каждый гражданин Российской Федерации будет обложен «инфляционным налогом».

Бизнес-обмудсмен Борис Титов на Восточном экономическом форуме следующим образом прокомментировал решение Банка России по «Открытию»: «Санация „Открытия“ — убийство банковской системы». Действительно, только очень тупой не поймет, что гарантия бессмертия десяти «избранным» банкам одновременно означает смертный приговор нескольким сотням остальных российских банков. Кстати, об этом свидетельствует даже название упомянутого выше фонда — Фонд консолидации банковского сектора. Все будет консолидировано в десяти банках. А там, где на рынке остается десяток участников, всегда возникает соблазн договориться. Прежде всего, о разделе рынка и о ценах. Такие договоренности принято называть картелями. Где картель, там рынка уже быть не может.

Четверть века назад в России количество банков приближалось к 1300, на 1 августа текущего года их 537, скоро их останется лишь десяток. Кто же входит в «золотую банковскую десятку»?

Три из них — государственные. Это ВТБ, Газпромбанк, Россельхозбанк.

Два — с участием Центробанка. Это Сбербанк и «Открытие».

Остальные пять — частные. Это ЮниКредит Банк, «Райффайзенбанк», Росбанк, Альфа-банк, Промсвязьбанк. Примечательно, что первые три из названных частных банков принадлежат иностранному капиталу.

Банк России, судя по всему, взял ситуацию под контроль, дав понять, что не пожалеет средств для спасения крупных банков, но продолжит выкашивать мелкие, уход которых с рынка не может спровоцировать серьезного кризиса

Когда 15 августа аналитик «Альфа-Капитал» Сергей Гаврилов разослал VIP-клиентам свою ныне знаменитую записку о проблемах в банках так называемого московского кольца, трудности, испытываемые крупными российскими банками, были широко известны. Но мало кто тогда мог предположить, что 6-й и 11-й по размеру активов банки в стране рухнут и будут спасены Банком России, а банковский кризис выведет с рынка организации, чьи активы превышают 10% банковской системы России, за исключением Сбербанка.

Сегодня, когда скоротечный кризис, судя по всему, остался позади (насколько можно судить, Банк России намерен перейти от потенциально «коррупционногенной» схемы санаций к спасению проблемных банков через Фонд консолидации банковского сектора), стоит оценить его причины и задуматься о перспективах развития российской банковской системы в ближайшие годы.

Ошибки банкиров

На мой взгляд, банковский кризис в России, который, собственно, длится уже несколько лет и жертвами которого стали почти 400 банков, был практически неминуем и порожден четырьмя основными обстоятельствами.

Во-первых, вся идеология банковского бизнеса была ориентирована на быстрый экономический рост, изобилие инвестиционных проектов, высокую норму прибыли и, соответственно, готовность привлекать дорогие деньги. Начиная с 2013-2014 годов, однако, экономика вошла в полосу стагнации, а затем и спада. Наиболее прибыльные сферы оказались окончательно огосударствлены; потребительский спрос сократился; строительство стало балансировать на грани рентабельности. Банки столкнулись с массой случаев обращения взыскания на залоги, которые из-за изменившейся стоимости активов не могли компенсировать потери в ссудном портфеле. От экономики, в которой условия диктовал кредитор, произошел переход к такой, где на коне оказывался надежный заемщик, но в условиях стагнации у него не было шансов расширить производство и, соответственно, потребности в кредитах. Стагнация фондового рынка и снижение доходности по долговым бумагам государства добавили штрихов к печальной картине. На этом фоне ужесточение регулирования ограничивало банки в ряде операций и увеличивало издержки ведения бизнеса.

Во-вторых, существенно возросла стоимость фондирования. После 2014 года практически прекратилось иностранное кредитование, а сами обязательства стали намного более обременительными из-за девальвации рубля. Как следствие, многие частные банки переключились на привлечение с внутреннего рынка сверхдорогих денег, возможность безрискового вложения которых была минимальной (классическим примером здесь выступает банк «Югра»). Система страхования вкладов сыграла скорее негативную роль в накачке таких банков ликвидностью, так как государственные гарантии позволяли вкладчикам не анализировать степень рискованности своих вложений. В результате в российской банковской системе образовался огромный пузырь излишне дорогих вкладов, который даже сейчас не выглядит окончательно сдувшимся, потому наверняка преподнесет массу сюрпризов.

В-третьих, в условиях ухудшившейся конъюнктуры банки стали центральным элементом финансовых злоупотреблений. Речь идет и об обналичивании средств и отмывании денег, и о выводе их за рубеж, а также о безлимитном финансировании проектов собственников банков, и о сговоре собственников и клиентов о совместном хищении средств. Опять-таки Банк России со своей программой санации также сыграл тут не лучшую роль, так как предпринимавшиеся им меры позволяли рекапитализировать банки и возвращать средства крупным клиентам, хотя размещение их было заведомо связано с излишними рисками (тут на память приходят «Роскосмос» и Фондсервисбанк, «Ленэнерго» и «Балтийский», а также другие подобные случаи). Возможность для собственников и топ-менеджеров безнаказанно покинуть страну (достаточно взять хотя бы случаи Андрея Бородина из Банка Москвы и Георгия Беджамова из Внешпромбанка) только стимулировала подобное поведение финансистов.

Наконец, в-четвертых, нельзя не принимать в расчет излишне рискованную, даже без признаков какого-либо нарушения закона, бизнес-стратегию некоторых предпринимателей, которые сочли, что время кризиса идеально подходит для быстрой экспансии. Банковская группа «Открытие» все последние годы развивалась за счет неуемного поглощения конкурентов: Щит-банк, РБР, «Свердловский губернский», Новосибирский муниципальный — то была «мелочь». Потом пошли «Траст», Номос-банк, «Петрокоммерц» и Ханты-Мансийский банк. Всего за неделю до фактического банкротства «Открытие» отправило в ФАС заявку на приобретение одного из крупнейших негосударственных пенсионных фондов — «ЛУКОЙЛ-Гарант», так что владельцы бизнеса не собирались менять свой стиль поведения на рынке. Учитывая, что во многих случаях приобретение банков, некоторые из которых были в сложном финансовом положении, финансировал Банк России через АСВ, стоит признать ЦБ частично ответственным и за эту проблему.

Ошибки регулятора

Иначе говоря, большинство причин текущего банковского кризиса являются достаточно объективными, и практически в каждой из них имеется элемент, привнесенный надзорными органами.

Сегодня можно констатировать, что с 2013 года по лето 2017-го Банк России, санировав 35 банков и ликвидировав 346, потратил на данный процесс астрономические 2,7 трлн руб., что почти равно дефициту федерального бюджета России за 2016 год и составляет половину от текущего объема резервных фондов правительства. В результате многие «упакованные» для санации банки снова вернулись в ведение Банка России уже через фактическое банкротство крупнейших банков типа «Открытия» и БИНа. Урок стоимостью в 3,5% ВВП пошел впрок, и, как мы уже отметили, теперь оздоровление банков будет вести Фонд консолидации банковского сектора. В основной своей идее фонд повторяет действия Минфина США и Федерального резерва, опробованные, и вполне успешно, в 2008 году, когда государство приобретало контроль над финансовыми институтами, налаживало их деятельность, расчищало завалы и затем продавало их на рынке (от реализации данной схемы применительно к корпорации AIG американский бюджет получил в 2008-2012 годы $23 млрд прибыли).

Государственный финал

Последствия драматических событий осени 2017 года кажутся мне довольно предсказуемыми. С вводом в действие новой схемы и выделением Банком России «Открытию» и БИНу сумм, сопоставимых с потраченными на оздоровление банковской системы за несколько предшествующих лет, появляется новый механизм предотвращения проблем, и он будет задействован еще не раз. Поэтому, скорее всего, трудности санируемых банков не станут триггером проблем даже в близких им Промсвязьбанке и МКБ, и в целом на банковской рынок вернется относительное спокойствие. В отличие от многих экспертов, ожидающих до конца 2017 года новую волну банкротств, я сторонник более мягкого сценария. Банк России, судя по всему, не будет жалеть средств для спасения значимых кредитных учреждений, продолжая выкашивать небольшие банки, чей уход с рынка никакого серьезного кризиса спровоцировать не может.

Если пытаться взглянуть на более отдаленную перспективу, она не выглядит столь же радужной. Мне кажется крайне сомнительным, что регулятор сможет в ближайшие годы вывести на рынок то же санированное «Открытие» в попытке продать его хотя бы с минимальной прибылью (напомню: по состоянию на конец сентября ЦБ влил в банк более 1 трлн руб., тогда как в начале года, до появления всех ныне очевидных проблем, «Открытие» оценивалось рынком в $3,92 млрд, или почти в 4,5 раза меньше). Значит, расходы на прямую санацию в конечном счете либо будут переложены на бюджет, либо профинансированы за счет эмиссии, либо частично компенсированы продажей санированных банков госбанкам. Зачистка мелких банков также приведет к перетоку вкладов и счетов в контролируемые правительством финансовые структуры.

Нарастание конкуренции, цифровизация бизнеса и заинтересованность клиента в максимально широком круге предоставляемых услуг также будет работать в пользу крупнейших банков, как правило, предполагающих существенное госучастие. Итог понятен: к началу 2020-х годов, когда нынешняя волна реформирования банковской системы в России будет в целом завершена, она окажется намного более устойчивой, нежели сегодня, но станет практически полностью государственной, какой, представляется мне, будет и большая часть отечественного «бизнеса».

Владельцы Бинбанка к Центробанку с просьбой ввести в организации временную администрацию. Таким образом, под контроль государства может попасть уже второй (после « ») частный банк из топ-15. Совладелец Бинбанка Микаил Шишханов объяснил ситуацию тем, что не рассчитал бизнес-силы. Теперь меры финансового оздоровления также могут применить к «Рост банку» и «Бинбанку Диджитал», которые находятся в управлении Шишханова.

The Village поговорил с экспертами финансового сектора и выяснил, чего ждать клиентам крупнейших банков и как обезопасить свои сбережения.

Что происходит с Бинбанком

По мнению экспертов, проблемы Бинбанка, как и «Открытия», связаны со слишком агрессивным развитием и невысоким качеством активов, в то время как спрос на кредиты и покупательная способность людей снижаются. При этом Центробанк заинтересован в том, чтобы не допустить панику среди клиентов, поэтому при его финансовой поддержке Бинбанк продолжит выполнять свои обязательства. Если сложности продолжатся, он, вероятно, перейдет под контроль ЦБ.

Евгений Давыдович
председатель правления Бинбанка

Бинбанк продолжает работу в обычном режиме и выполняет все обязательства перед клиентами, в том числе перед вкладчиками - без промедления. Акционеры и вся команда банка при поддержке ЦБ прилагают максимум усилий для обеспечения бесперебойной работы банка для всех клиентов во всех регионах присутствия.

Александра Краснова
главный редактор «Сравни.ру»

Если случится санация, то для клиентов ничего не изменится - банк продолжит работать в штатном режиме: проводить платежи, выдавать вклады и взимать деньги за кредиты. Но, скорее всего, банку будет труднее развивать новые технологии - совершенствовать мобильное приложение и так далее.

Александр Баулин
управляющий активами «Церих Кэпитал Менеджмент»

Вероятность отзыва лицензии у Бинбанка небольшая. Как и «Открытие», «Бин» имеет слишком большую базу депозитов физлиц, да и активов юридических лиц тоже немало. Банкротство банка может вызвать цепную реакцию банкротств в разных секторах экономики, а этого Центробанк допустить не может. Переход еще одного частного банка под контроль ЦБ приведет со временем к постоянной докапитализации, что мы видим на примере ВЭБ и «Россельхоза». Это, конечно, печатание денег и девальвация рубля, но это жизнь, а не смерть.

Отток средств клиентов обычно происходит на слухах и панике, и обращение в ЦБ говорит, что он уже произошел. Новость о санации может временно ослабить отток.

Стоит ли ждать проблем в других банках

В середине августа менеджер компании «Альфа-Капитал» клиентам письмо с предупреждением о рисках в «Открытии» и Бинбанке, а также Московском кредитном банке и Промсвязьбанке. Впоследствии «Альфа-Капитал» назвал рассылку частным мнением аналитика, не соответствующим действительности. Несмотря на подтвердившиеся у половины списка проблемы, в пресс-службе компании заявили The Village, что позиция «Альфа-Капитала» не изменилась.

Как сообщил The Village анонимный финансовый аналитик, поведение котировок акций и облигаций свидетельствует об опасении инвесторов, что Московский кредитный банк повторит судьбу «Открытия». Однако, по мнению экспертов, пока внешних признаков проблем у МКБ и Промсвязьбанка нет, а реальное положение дел известно только их владельцам, топ-менеджменту и Центробанку.

В свою очередь, ситуация с Бинбанком может стать прецедентной: ранее регулятор спасал только банки из числа системообразующих, к которым Бинбанк, в отличие от «Открытия», не относится. И если Центробанк согласится на санацию, это может спровоцировать аналогичные просьбы со стороны других кредитных организаций.

При этом специалисты отмечают явную заинтересованность государства в консолидации банковского сектора. Так, в 2013 году в России действовало 859 банков, а по итогам 2016 года осталось 575. По некоторым прогнозам, в отдаленном будущем банков останется всего пара сотен. Сейчас же Центробанк тестирует Фонд консолидации банковского сектора, позволяющего оздоравливать крупные банки класса too big to fail, не приводя к разрастанию госсектора.

Пресс-служба Московского кредитного банка

Банк не испытывает проблем с ликвидностью и на прошлой неделе был включен в список системно значимых банков Центробанка.

Наталья Смирнова
гендиректор компании «Персональный советник»

Если обратиться к письму «Альфа-Капитала», в зоне риска они оценивают МКБ и Промсвязьбанк, но оба банка входят в банки системной значимости ЦБ. Так что если мнение аналитика «Альфа-Капитала» подтвердится, то эти банки может ждать судьба «Открытия» - значит, это точно санация.

Наталья Романова
главный редактор портала Banki.ru

Банковская система России живет в состоянии кризиса уже много лет. Сейчас очередное обострение кризиса, которое коснулось крупнейших российских частных банков. Мы являемся свидетелями начала серьезной перекройки банковского сектора.

Несмотря на заявления главы Сбербанка Германа Грефа и председателя ЦБ Эльвиры Набиуллиной о недопустимости огосударствления банковской системы, мы видим обратное. «Открытие» и «Бин» входили в топ-3 крупнейших частных банковских групп России. Доля государства в системе будет расти, а экономическая и политическая ситуации не способствуют тому, чтобы эти банки после санации приобрели частные российские или иностранные инвесторы.

Что делать клиентам

Как отмечают специалисты, клиенты Бинбанка и других крупных банков, скорее всего, не пострадают, поскольку Центробанк не может допустить их банкротства. Однако эксперты советуют держать в одном банке деньги в пределах страховой суммы - не более 1,4 миллиона рублей. При этом гендиректор компании «Персональный советник» Наталья Смирнова считает, что клиентам госбанков системной значимости не о чем беспокоиться, даже если сумма свыше 1,4 миллиона рублей.

Александра Краснова
главный редактор «Сравни.ру»

Есть универсальное правило - держать в одном банке не больше 1,4 миллиона рублей. Эта сумма застрахована государством, и ее вернут в случае проблем у банка. Обязательно нужно сохранять все документы об открытии вклада. А если вы его пополняли, то брать выписку с новой суммой вклада. Это необходимо на случай, если ваш вклад выведут за баланс (то есть деньги примут, а в реестр вкладчиков не включат). Такие ситуации случались. Тем, у кого были сохранены документы, вклад в итоге возвращали.

Вклад в банке даже сейчас можно сравнить с полетом на самолете. Аварии случаются, но это по-прежнему самый надежный способ хранения денег.

Сейчас действия Центральный Банк России активно обсуждаются общественностью. По этой причине нам захотелось пообщаться с человеком, который, с одной стороны – длительное время находился внутри системы, знает ее. Но, с другой – не заинтересован непосредственно в происходящем.

ПО ТЕМЕ

Константин Игоревич Симонов – ветеран еще советского Минфина, отработавший в нем почти всю трудовую биографию, начиная с 1967 года. После передачи функций руководства банковской системой страны от структур бывшего Союза к структурам России, он перешел на работу в Центральный банк России и, по достижении пенсионного возраста, вышел в отставку.

– Константин Игоревич, как Вы, в целом, оцениваете происходящее? Многие считают, что ЦБ сейчас занимает деструктивную позицию, разрушает, по сути дела, банковский рынок.

– Мое мнение может оказаться непопулярным и ангажированным, но я хочу отметить, что происходящее сейчас в банковском секторе – всего лишь закономерный результат процессов, которые стали видны невооруженным глазом еще в 1990-е годы. На пике количественного развития банковской системы в стране было зарегистрировано свыше двух с половиной тысяч банковских учреждений. Просто вдумайтесь в эту цифру. Не заводов, не обувных мастерских. Банков.

Простой арифметической операцией деления мы можем легко обнаружить, что один банк у нас приходился приблизительно на 56 тысяч населения страны. Много это или мало? Это безобразно много, на самом-то деле. Ведь банки живут на проценты от основного экономического оборота. Так что радикальное снижение числа банков в стране было неизбежно.

– Но этот процесс шел естественным путем. Зачем его было искусственно подстегивать? Ведь число банков и так сокращалось год от года.

– Утверждение о естественности процесса сокращения банковской системы достаточно лукавое. Ведь в абсолютном большинстве случаев речь шла о том, что именно регулятор вмешивался и прекращал деятельность банковского учреждения, которое вышло в своей деятельности или за утвержденные регулятором нормативы или за рамки закона.

– Но все же? Чем был плох тот процесс, который шел все эти годы? Зачем понадобилось его резко ускорять?

– Мне не хотелось бы, чтобы у читателей сложилось впечатление о том, что резкие шаги, предпринятые Центробанком, являлись спонтанными. Подготовка к очищению российской банковской системы шла много лет, просто не все задачи удавалось решать достаточно быстро. Да и, не будем лукавить, были политические решения, которые не позволяли всерьез работать с игроками выше определенного уровня. Фактически, для них работал принцип, который американцы называют "to big to fail". Слишком большой игрок не должен упасть, чтобы не пострадали другие участники рынка.

Тем не менее, вопрос о частичной национализации российской банковской системы встал еще в 1990-е годы. Мало кто помнит, что дискуссия об этом шла еще тогда, и, в частности, структура современного плана банковских счетов имела в этом смысле вполне определенную функциональность. Предполагалось, что она позволит Центробанку, при необходимости, быстро взять на обслуживание клиентов некоторых из национализируемых банков, не меняя номера их расчетных счетов, ограничившись только сменой БИК. Но, в итоге, мы не пошли по этому пути.

– То есть сейчас речь все-таки идет о национализации банковской системы?

– Конечно, нет. Позиции с тех пор существенно изменились. Даже после кризиса 1998 года было очевидно, что государство не сможет самостоятельно развивать современную, рыночную экономику, что из определенных секторов рынка оно просто обязано уйти. Это понимание возникло, нужно сказать, по результатам кризиса. Когда стало очевидно, что государство неэффективно в части обслуживания частных финансов. Вызванный тогда в качестве "пожарника" Кириенко блестяще спустил пар, исправляя чужие ошибочные решения. Но это был антикризисный менеджмент. А каждодневной работой с частными деньгами государство заниматься не должно. Рационально держать такие институты как Сбербанк или ВТБ, которые способны подстраховать частника, но, все-таки, рыночной работой должны заниматься частные организации.

– А как же это согласуется с текущей политикой Центробанка? Ведь государственные банки плодятся как грибы после теплого дождя? Открытие, Промсвязьбанк, БИН еще вчера были частными, а сейчас государство забрало их под свою крышу?

– Это временный процесс. И связан он вот с чем. Банки должны быть частными. Но они не должны быть, – я позволю себе употребить еще один специальный термин – кэптивными. Простыми словами – банк не должен карманом своего владельца. Ситуация, когда происходит льготное финансирование бизнеса акционера банка за счет средств других его клиентов, конечно, неприемлема. Ведь тут возникает конфликт интересов между двумя ролями – акционера и клиента банка. Когда в такой роли выступает один и тот же человек, это искажает результат оценки рисков.

Абсолютно все те случаи на которые Вы ссылаетесь – это частные банки, которые имели подобный конфликт интересов со своими акционерами и получили проблемы по факту неправильного учета рисков при выделении кредитов. Сами эти банковские учреждения – вполне устойчивые, некриминальные, с хорошей структурой бизнеса. Если Центробанк приведет их бизнес-процессы в порядок – они смогут и будут нормально работать. Уверен, что через некоторое время они будут снова приватизированы. Скорее всего – путем продажи их акций на открытом рынке, так, чтобы они попали в руки, в основном, институциональным инвесторам.

– Даже Промсвязьбанк?

У меня здесь нет инсайда. Я предложил бы ориентироваться на публичные источники. Возвращаясь к участию государства в банковской системы, хочу отметить, что, на самом то деле, еще с начала президентства Путина была проделана большая работа по разгосударствлению банковской системы. Государство вышло из капитала очень большого количества банков, где оно обладало миноритарной долей. Ведь было как? Каждое министерство, каждая региональная администрация норовили войти в капитал какой-то приближенной коммерческой банковской структуры и держать счета именно там. Государственные деньги прокручивались, фактически, выполняя роль этакого источника фондирования.

Мы эту систему заменили, постепенно нормальной, цивилизованной. А из частных банков вышли. Была проделана громадная работа. Фактически в определенный момент вообще шла речь о том, что у государства останется только два банка. Сбербанк – грубо говоря, для пенсионеров и бюджетников и в качестве института развития – объединенный банк на основе ВЭБа и Внешторгбанка. Этот проект очень активно продвигал в свое время руководитель Банка России Геращенко. К сожалению, его идея не получила должного развития и не была доведена до конца, хотя вопрос о такой реструктуризации участия государства в банках был поднят еще во времена премьерства Примакова.

– Это звучит немного неожиданно, считается, что Примаков был сторонником огосударствления экономики.

– У Центробанка всегда была вполне самостоятельная позиция, с этим проектом мы выходили напрямую на Государственную Думу. Виктор Владимирович его достаточно активно продвигал. И, в конце концов, после ухода Ельцина ушел и Примаков. А позиция ЦБ в части правильной реорганизации банковской системы осталась. Под руководством Геращенко были, как я уже сказал, начаты процессы выхода государства из статуса миноритария в частных банках и вот этот процесс сокращения числа крупных госбанков, объединения ВЭБ и ВТБ. Он не был доведен до конца по объективным причинам, связанным с юридическим статусом госдолга СССР. Но позиция была.

– Но сменилось руководство ЦБ, возможно позиция изменилась?

– Менялись тактические подходы, менялась стилистика работы, она становилась более современной. Но общая линия, я уверен, осталась преемственной. Текущая ситуация кажущегося резкого прихода государства в банковские структуры – временная. Она связана в первую очередь с необходимостью резкого наведения порядка с выводом средств за границу.

Вы сами все тут видите, что сейчас творится на Западе с российскими капиталами. Не секрет, что очень большое количество небольших банков, работали практически только на эту задачу. Вспомните, что я говорил про соотношение числа банков и населения. А ведь среди многих закрытых банков были такие, у которых число клиентов равнялось тысячам или десяткам тысяч. Нормально такой банк работать не может, у него экономика не складывается. Он может только "крутить схемы". Вот зачистка этих схемщиков – это и есть основная задача Эльвиры Набиуллиной.

– Вы предсказываете новую приватизацию госбанков?

– Я считаю, что вообще неправильно называть госбанками санируемые структуры, такие как "Открытие". Эти организации, куда государство было вынуждено войти – по своей природе частные. В ближайшее время мы увидим, как государство будет выходить из их капитала. Но это нельзя будет назвать новой приватизацией.

– Сколько банков останется в России в итоге?

– Я не могу делать такие предсказания с полной уверенностью. Но мое личное мнение – что не более двухсот, а может быть и несколько меньше.

– И государство будет в них присутствовать?

– Уверен, что руководство страны проявит мудрость в этом вопросе. Вряд ли больше, чем до начала структурной реформы банковской системы, инициированной Эльвирой Сахипзадовной. Как бы то ни было, моя позиция сейчас достаточно отстраненная. Я гляжу на действия своих бывших коллег и не нахожу их выходящими за рамки разумного и грамотного управления. Ситуация в стране тяжелая, давление, в том числе экономическое, в виде санкций на Россию нарастает. Нужно наводить порядок и они это делают.