Взрыв на каширке 1999. Взрыв на Манежной площади

11 июня 1996 года произошел первый теракт в Москве с момента распада СССР – взрыв в московском метро. В этот день мы вспоминаем все самые крупные московские трагедии и мечтаем о том, чтобы этот кошмар больше никогда не повторялся!

(Всего 15 фото)

1. 11 июня 1996 года: взрыв самодельного взрывного устройства на перегоне между станциями «Тульская» и «Нагатинская» московского метро. 4 человека погибло, 12 госпитализировано.

3. 31 августа 1999 года: взрыв в торговом комплексе «Охотный Ряд» на Манежной площади. Одна женщина погибла, пострадали 40 человек.

4. 9 и 13 сентября 1999 года: взрывы жилых домов на улице Гурьянова и на Каширском шоссе. Погибли соответственно 100 и 124 человека.

5. 8 августа 2000 года: взрыв в подземном переходе на Пушкинской площади. Погибли 13 человек, 61 человек ранен. Самодельное взрывное устройство мощность 800 граммов в тротиловом эквиваленте было начинено винтами и шурупами. Бомба была оставлена в хозяйственной сумке рядом с торговым павильоном.

6. 5 февраля 2001 года: в 18:50 произошёл взрыв на станции метро «Белорусская-кольцевая». Взрывное устройство было заложено на платформе рядом с первым вагоном поезда под тяжёлую мраморную скамью. Взрывом выбило мощные плафоны на станции, с потолка сыпалась облицовка. В результате взрыва пострадали 20 человек, в том числе двое детей, погибших нет.

7. 23-26 октября 2002 года: Теракт на Дубровке – группа чеченских боевиков под руководством чеченского сепаратиста Мовсара Бараева захватила свыше 900 заложников в здании Театрального центра на Дубровке. Все террористы были уничтожены в ходе штурма здания, заложники освобождены, но более 120 человек погибли от действия усыпляющего газа, применённого спецназом при штурме, в сочетании с тяжёлыми условиями, в которых находились заложники (трое суток в сидячем положении практически без еды и воды).

8. 5 июля 2003 года: на Тушинском аэродромедве чеченские террористки осуществили взрыв во время рок-фестиваля «Крылья». Погибло 16 человек, около 50 ранено.(Фото: Московский Комсомолец)

9. 9 декабря 2003 года: у отеля «Националь» террористка-смертница привела в действие взрывное устройство. Погибли 6 человек, 14 человек ранено.

10. 6 февраля 2004 года: взрыв мощностью 4 кг в тротиловом эквиваленте, осуществлённый террористом-смертником в поезде на перегоне между станциями метро «Автозаводская» и «Павелецкая». Погибли 42 человека, около 250 ранены.

11. 31 августа 2004 года: женщина-смертница привела в действие взрывное устройство у станции метро «Рижская». Погибло более 10 человек, и ещё 50 получили ранения и были госпитализированы. Ответственность за теракт взял на себя Шамиль Басаев. (Фото: РИА Новости)

12. 21 августа 2006 года: взрыв на Черкизовском рынке. В результате взрыва погибли 14 человек, ранены 61 человек.

13. 13 августа 2007 года: в результате подрыва железнодорожного полотна (официальная версия) произошла авария поезда «Невский экспресс»сообщением Москва - Санкт-Петербург. Мощность взрывного устройства составила до 2кг в тротиловом эквиваленте. В результате аварии травмы получили 60 человек, из которых 25 были доставлены в больницы, никто не погиб.

14. 29 марта 2010 года: в 7:56 произошёл взрыв на станции метро «Лубянка». Ещё один взрыв в 8:37 прогремел на станции «Парк Культуры». В результате терактов погиб 41 человек, 85 ранено. Ответственность за этот теракт взял на себя лидер «Кавказского эмирата» Доку Умаров.

15. 24 января 2011 года: в аэропорту Домодедово в 16:32 подорвал бомбу террорист-смертник. По данным Минздравсоцразвития РФ, 37 человек погибло, ранения разной степени тяжести получили 130 человек.

Взрывы жилых домов в России 1999 года представляют собой серию террористических актов, которые были проведены в Москве, Волгодонске и Буйнакске. В результате погибло 307 человек, а более 1700 получили серьезные ранения, а также пострадали в той или иной мере.

В соответствии с официальной версией, а также приговорами судебных органов РФ, организация и финансирование этих терактов представляет собой результат работы руководителей незаконного формирования под названием Исламский институт «Кавказ». По доказанной версии следствия, взрывы жилых домов в России были заказаны Абу Умаром и Эмиром аль-Хаттабом, в то время как исполнителями стали группы северокавказских боевиков. Проведенные теракты изначально были направлены на то, чтобы добиться массовой гибели людей для устрашения населения и общего нарушения существующей системы безопасности. Помимо этого, теракты делались для того, чтобы оказать воздействие на принятие решений со стороны органов власти, связанных с ликвидацией последствий атаки боевиков на Дагестан, произошедших в том же году.

На протяжении нескольких лет после указанных событий преимущественное большинство исполнителей и организаторов были убиты или же арестованы силами спецслужб грузинских и российских силовых структур. К сожалению, определенная часть организаторов так и не была наказана.

Взрыв в Бунайкске

Взрывы жилых домов в России начались с города Буйнакска, где 1999 года был взорван пятиэтажный жилой дом по адресу ул. Леваневского (Шихсаидова) №3. Взрыв был произведен при помощи грузовика модели ГАЗ-52, в котором на тот момент находилось более 2700 кг взрывчатого вещества, изготовленного из аммиачной селитры и алюминиевого порошка. Стоит отметить тот факт, что цель атаки была выбрана не случайно. Взрывы жилых домов в России начались с жилищ семей военнослужащих.

Последствия теракта привели к разрушению двух подъездов жилых домов, вследствие чего погибло 64 человека, а 146 получили ранения. Также планировался взрыв второго грузовика модели ЗИЛ-130, но, к счастью, его успел обезвредить командир специального инженерно-саперного батальона, пока тот находился около госпиталя приблизительно по прошествии двух часов после того, как произошел первый взрыв. Впоследствии в обезвреженном грузовике были обнаружены документы на имя Исы Зайнутдинова.

Взрыв в Москве (на Гурьянова)

Взрывы жилых домов в России 1999 года продолжились атакой 9-этажного жилого дома, находящегося на улице Гурьянова (Москва), которая произошла 8 сентября. Два подъезда вследствие этого теракта были полностью уничтожены. При этом стоит отметить тот факт, что возникшая взрывная волна привела также к серьезной деформации конструкций соседнего дома.

В соответствии с официальными данными, взрывы жилых домов в России 1999 года на улице Гурьянова привели к гибели 100 человек, в то время как около 690 человек получили разной степени тяжести ранения. Выводы взрывотехников говорят о том, что приблизительная мощность взрывчатки составляла 350 кг (значение указано в а в процессе первоначальной экспертизы, проведенной на месте, были обнаружены частицы гексогена и тротила. Через несколько дней было вынесено решение полностью уничтожить дома силами профессиональных взрывотехников, в то время как жителей квартир переселили в другие постройки.

Первое обращение

Немногим позднее был совершен звонок в редакцию агентства «Интерфакс», который должен был раскрыть информацию о том, что же представляют собой взрывы жилых домов в сентябре в России. Незнакомец говорил с сильно заметным кавказским акцентом и представился только как член «Конфедерации освобождения Дагестана». Он сказал о том, что взрывы жилых домов в России (в Москве в частности) представляют собой акт мести за то, что РФ занимается проведением боевых действий, которые происходили на территории Дагестана. В этот же день по всем новостным каналам был продемонстрирован фоторобот Мухита Лайпанова, который снимал помещение на первом этаже здания, где произошел этот взрыв. 13 сентября официально был проведен день траура по погибшим людям в этих двух взрывах.

Розыскные работы

После того как произошел теракт на улице Гурьянова, участковые по всей Москве начали активную проверку всего Отдельного внимания заслуживает работа Дмитрия Кузового, который решил тщательно проверить дом на Каширском шоссе, №3. В данном здании располагался мебельный магазин, сдаваемый владельцем человеку по имени Мухит Лайпанов, сказавшему, что там будет располагаться сахарный склад. В процессе проведения осмотра магазина участковый действительно обнаружил большое количество мешков, наполненных сахаром, однако он даже не подозревал о том, что подобное прикрытие террористы используют для маскировки взрывчатки. Уже позднее, 12 сентября, участковый снова пришел в этот дом для проведения повторной проверки, но обнаружил только закрытую дверь магазина, взламывать которую он не мог. 13 сентября там произошел мощнейший взрыв.

Взрыв на Каширском шоссе

Когда произошли взрывы жилых домов в России в котором находился мебельный магазин, был полностью разрушен, и практически все жильцы, которые находились в нем на тот момент (124 человека), оказались мертвы. Только 7 человек получили разной степени тяжести ранения. Мощность взрыва на этот раз составляла 300 кг (значение указано в тротиловом эквиваленте).

Борис Ельцин, занимающий на то время пост президента России, срочно вызвал к себе мэра Москвы и поручил ему провести полную проверку жилых домов на всей территории города в течение суток. После совершения второго взрыва спецслужбами были предприняты абсолютно беспрецедентные меры безопасности не только в столице, но еще и других городах России, а также странах ближнего зарубежья. В частности, была проведена полноценная проверка различных подвалов и чердаков, и многие жители жилых домов в течении нескольких месяцев занимались стихийным круглосуточным патрулированием своих районов.

Первые результаты следствия

13 сентября владелец одной риэлтерской компании, увидев фоторобот Лайпанова, узнал клиента, который решил снять у них под склад помещение. Здание было сдано в аренду по адресу: Борисовские Пруды, 14, где было арендовано подвальное помещение, вследствие чего бизнесмен постарался как можно скорее сообщить об этом в ФСБ. Впоследствии правоохранительными органами были проведены максимально срочные проверки этого здания. Вследствие удалось найти 50 мешков, наполненных взрывчаткой, общий вес которых составлял 2,5 тонны. На мешках было установлено 6 запрограммированных таймера. Впоследствии было установлено, что на самом деле Мухит Лайпанов погиб еще в феврале 1999 года, в то время как его документами активно пользовался Ачемез Гочияев.

Шамиль Басаев сразу отверг то, что он имеет какое-либо причастие к проводимым террористическим актам, в то время как другой лидер моджахедов по имени Хаттаб заявил о том, что с этого момента он ведет войну не только против российской армии, но и в принципе против всего народа страны. Также стоит отметить тот факт, что лидер исламистской радикальной организации «Приверженцы шариата» по имени Абу Хамза аль-Масри 14 сентября решил направить в редакцию газеты «Аль-Хаят» официальное заявление о том, что он всецело поддерживает проведенные взрывы жилых домов в России. Произошли 13 сентября и 4 сентября серьезные теракты, которые, по его словам, представляют собой «исламскую месть русским за то, что их солдаты обстреливают гражданское население, проживающее на территории Дагестана и Чечни. Русские занимаются подобной преступной политикой на протяжении многих лет, в то время как остальной мир попросту закрывает глаза на все унижения мусульман». Это слова Абу Хамзы аль-Масри.

Взрыв в Волгодонске

Около девятиэтажки, расположенной по адресу Октябрьское шоссе, 35, 16 сентября произошел взрыв грузовика ГАЗ-53. После все точно запомнили на многие десятилетия, в каком году произошли взрывы жилых домов в России, хотя это уже был не настолько масштабный теракт, как предыдущие. Впоследствии разбора завалов было обнаружено 18 погибших людей, и также еще один человек погиб в больнице. 89 человек были госпитализированы с ранениями разной степени тяжести.

Стоит отметить, что владельцем грузовика являлся Аббаскули Искандер-оглы Искендеров, который и пригнал автомобиль к месту совершения взрыва. По его словам, трое кавказцев приобрели у него машину, загрузили ее якобы картофелем и попросили ее пригнать на это место, и только чудом он спасся, отойдя домой погреться, а не оставшись дежурить в ней в ночное время.

Выводы следствия

В соответствии с результатами следствия было определено, что, как уже говорилось выше, взрывы жилых домов в России произошли в 1999 году по заказу руководителей незаконного вооруженного формирования под названием Исламский институт «Кавказ». Это были Абур Умар и Эмир аль-Хаттаб. Первоначальная цель терактов - обеспечение массовой гибели людей, для того чтобы добиться нарушения общественной безопасности, а также устрашения всего населения страны.

Основной силой группировки боевиков, которая нападала на Дагестан, были различные наемники и бойцы из других стран, все они были членами «Исламской международной миротворческой бригады», имеющей непосредственную связь с «Аль-Каидой». Стоит отметить тот факт, что взрывы жилых домов в сентябре (1999 год) в России руководились непосредственно из тренировочного лагеря Хаттаба, который располагался в Чечне. При этом следствие установило, что сам Хаттаб находился в тесном сотрудничестве с известным по сегодняшний день террористом Усамой бен Ладеном, который, помимо этого, взорвал здания американских посольств на территории Танзании и Кении в 1998 году, а также произвел террористическую атаку на «башни-близнецы», произошедшую в 2001 году 11 сентября.

Исполнители

Для того чтобы провести все террористические акты, Абу Умар и Хаттаб воспользовались услугами «Мусульманского общества №3». Одним из председателей его был Ачимез Гочияев, который организовал и возглавил диверсионную группу. Стоит отметить тот факт, что вплоть до 1997 года Гочияев занимался довольно успешным бизнесом на территории Москвы, однако в 1997 году его увлекли идеи ваххабизма. Вследствие этого он вернулся в родной Карачаевск, а потом начал проходить обучение в специализированном лагере Хаттаба под названием «Кавказ». Решение о том, что руководить операцией должен именно Гочияев, было принято по той причине, что у него были весьма неплохие боевые навыки, и при этом он отлично знал территорию Москвы.

На момент 2011 года преимущественное большинство террористов было убито или же арестовано. На сегодняшний день только Ачемез Гочияев не был найден и находится как в федеральном, так и в международном розыске.

Специальная комиссия Ковалева

По инициативе, которую профинансировал Борис Березовский (на тот момент член партии «Либеральная Россия»), была создана специализированная комиссия, главной целью которой было детальное расследование обстоятельств терактов, произошедших в Волгодонске и Москве в 1999 году. В качестве главы этой комиссии был выбран депутат государственной думы Сергей Ковалев.

В процессе проведения одного из заседаний данной комиссии Центром общественных связей ФСБ было сделано заявление по поводу того, что служба безопасности не собирается заниматься рекламными акциями сомнительных личностей, а также вступать с ними в какую-либо полемику.

В 2003 году правозащитник Лев Левинсон, который являлся секретарем комиссии Ковалева, заявил о том, что на самом деле версия о причастности ФСБ к тому, что произошли взрывы жилых домов в России (1999, фото - выше), является еще более сомнительной, чем версия о наличии так называемого «чеченского следа» в описанных событиях. Он отметил то, что преимущественное большинство выводов Фельштинского-Литвиненко основываются только на личных предположениях, которые подчас являются весьма вольными.

Левинсон сказал о том, что у комиссии изначально не было никакой цели в проведении оперативного расследования, так как уже сразу было ясно, что ей не будет предоставлен доступ к необходимым материалам уголовного дела, а заниматься своим частным расследованием было не под силу, да и в этом не было никакого смысла.

Стоит отметить, что существует большое количество неофициальных предположений относительно того, как и по чьей инициативе происходили взрывы жилых домов в сентябре 1999 в России, но в преимущественном большинстве случаев именно официальная версия имела больше оснований считаться верной. Также активно занимался этим вопросом Борис Березовский, но все его действия, по мнению преимущественного большинства экспертов, были больше направлены на дискриминацию Путина и его руководства в целом.

9 сентября 1999 года в 9-этажном жилом доме номер 19 по улице Гурьянова прогремел взрыв.
Это был теракт. В результате которого обрушились 2 подъезда дома, а от взрывной волны произошла деформация конструкции соседнего дома номер 17.

В результате теракта пострадали 370 семей - 933 человека, в том числе 257 детей. Погибли 106 человек, более 200 получили ранения различной степени тяжести. Как было установлено взрывотехниками, мощность взрывного устройства составила 350 кг в тротиловом эквиваленте. Экспертиза, проведённая на месте взрыва, показала наличие частиц тротила и гексогена

В Москве террористы готовили взрывы по нескольким адресам - на улице Гурьянова, Каширском шоссе, Борисовских прудах и на Краснодарской улице. За трагедией на улице Гурьянова последовал еще один взрыв.

13 сентября на Каширском шоссе был взорван 8-этажный жилой дом, погиб 121 человек. Взрывы по другим адресам правоохранительным органам удалось предотвратить.

Теракты были организованы и профинансированы руководителями незаконного вооружённого формирования Исламский институт «Кавказ» Эмиром аль-Хаттабом и Абу Умаром и осуществлены нанятыми ими группами северокавказских боевиков. Эти теракты были направлены на массовую гибель людей, с целью нарушения общественной безопасности, устрашения населения и оказания воздействия на принятие решений органами власти по ликвидации последствий нападения боевиков на Дагестан в августе 1999 года.

Версий почему и кто взорвал ходит в интернете до сих пор очень много.

На улице Гурьянова через несколько дней после взрыва дома номер 17 и 19 были уничтожены взрывотехниками, жители переселены в другие дома. В городе были организованы стихийные дежурства. Люди сами охраняли свои дома.

В апреле 2003 года Генеральная прокуратура России завершила расследование уголовного дела о взрывах жилых домов, совершенных 9 и 13 сентября 1999 года в городе Москве.

12 января 2004 года Мосгорсуд приговорил исполнителей терактов Адама Деккушева и Юсуфа Крымшамхалова к пожизненному лишению свободы. На месте взорванного жилого дома по улице Гурьянова был установлен обелиск в память о жертвах теракта. А позднее возле места трагедии был возведен храм-часовня в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», который стал местом поминовения всех невинно убиенных людей.

Следующие лица были причастны к взрывам в Москве:

Денис Сайтаков (убит в Чечне).
Хаким Абаев (убит подразделениями федеральных сил 30 мая 2004 года в ходе спецоперации в Ингушетии).
Равиль Ахмяров (убит в Чечне).
Юсуф Крымшамхалов (арестован в Грузии, 7 декабря 2002 года экстрадирован в Россию и приговорён к пожизненному заключению в январе 2004).
Адам Деккушев (арестован в Грузии, при аресте бросил в полицейских гранату, 14 апреля 2002 года экстрадирован в Россию и приговорён к пожизненному заключению в январе 2004).
Ачимез Гочияев (до сих пор находится в федеральном и международном розыске)

Прошло чуть больше месяца, но публично о нем больше не говорят. Жизнь людей, разделенная на «до» и «после», очень быстро остается за кадром. The Village нашел четырех москвичей, переживших самые страшные массовые трагедии: от взрыва жилого дома на Каширском шоссе 18 лет назад до взрыва в аэропорту Домодедово в 2011-м. Они рассказали, как перенесли смерть близких, восстанавливали свое здоровье, пытались найти утешение в религии и строили карьеру - как пережили теракт и не сломались.

Кирилл Руков

Фотографии: Иван Анисимов

Максим Мишарин

предприниматель, 42 года

Пережил взрыв жилого дома № 6/3 на Каширском шоссе, 13 сентября 1999 года

124 погибших

2 выживших

квартира № 7, 2-й этаж

Катастрофа

Я помню, как проснулся и летел. Взрыв случился в 5 утра, прямо под нашей квартирой - я жил на втором этаже. Дом будто подбросило, я оказался неглубоко под завалами, выбирался из-под плит сам с помощью рук. Помню, какая вокруг стояла тишина, никаких криков, шел только мелкий дождь. Пыль оседала толстым слоем на весь двор. Я долго лежал на груде обломков, пока из соседних домов не стали выходить люди. Мои ноги были перекручены, одна нога свешивалась через плечо. Я пытался прохрипеть: «Ищите маму», - но во рту было слишком много песка. Потом меня оттащили на Каширское шоссе и оставили лежать практически голым на мокром асфальте. Первая же скорая отвезла в больницу, но я успел простыть и заработать пневмонию.

В ту ночь мать спала рядом со мной, на одной постели, отец выходил покурить. Возможно, поэтому ее покалечило не так сильно, как его. Родители жили в Тверской области, часто гостили у меня на выходных, но в этот раз остались ночевать, чтобы уехать понедельник: так было удобнее с электричками. Спасатели, разбирая тела, нашли мать второй, папу - 62-м. Из 120 жильцов выжили только я и Юрий Сафонцев. Четыре года после взрыва мы еще виделись на годовщинах у монумента, но потом он потерялся из виду.

Увечья

После взрыва я очнулся в тоске. Спрашивать ничего не пришлось, я знал, что родители погибли. Я три месяца лежал в палате, с температурой 39, как полутруп. Мне не хотелось ни о чем думать. Потом еще два года я мыкался по больницам. У меня были контузия третьей степени, сломаны обе ноги, удалена селезенка, пробиты оба легких, началась пневмония, а еще мне зашили печень и желудок. Сестра срочно вернулась в Россию, общалась с ритуальщиками, ездила на опознание. А я даже не смотрел фотографии с похорон родителей. Накануне мне казалось, что я достиг счастья. Я был горд, что сам начал помогать родителям на их спокойной пенсии. Я хотел подарить им внуков, собирался найти жену. Теперь иногда я хочу увидеть их мертвыми, чтобы мне больше не казалось, будто они просто уехали.

В 1999-м в России случилось еще несколько терактов, в Москве в обычных жилых домах постоянно обнаруживали новые «мешки с гексогеном». У сестры началась тяжелая депрессия и еще несколько лет она сидела на таблетках. Ее мучили головные боли, она буквально перестала спать, жила в постоянном страхе несколько месяцев, не могла находиться дома одна. Полгода с ней жили друзья.

Я же не чувствовал ни страха, ничего вообще еще лет десять. Ощущал только пустоту. Сразу, как выписался из больницы, поехал к самому близкому другу в Узбекистан. Там несколько дней беспробудно кутил до такой степени, что сломал ногу еще раз, вернее, титановую пластину внутри. На самолете меня с температурой снова привезли в Москву, в ту же больницу, что после взрыва. Снова прошел курс реабилитации. Я до сих пор плохо сплю. В голове постоянно что-то звенит и гудит. Перед сном стараюсь ни о чем не думать. Это просто не имеет смысла: я знаю, что все равно не успею убежать, если что. Какая разница, положу я паспорт и куртку ближе к кровати или нет? В теракте это никого не спасет.

Иногда я хочу увидеть их мертвыми , чтобы мне больше не казалось, будто они просто уехали

Накануне

Моя семья до середины 90-х жила в Узбекистане. Отец трудился на вредных урановых производствах, за что мы получили квартиру в городе Калязине, в Тверской области. Публика там оказалась очень простенькая, интересной работы не было. Полгода я раскрашивал матрешки в коллективе из 50 женщин. Сестра на тот момент уже отработала десять лет в сфере ивент-менеджмента в Японии и на заработанные деньги купила ту злополучную квартиру в Москве. Дом панельный, одноподъездный, холодный, внизу алкоголики, которые частенько устраивали скандалы. В ночь теракта, к слову, они удачно уехали к друзьям, а вернувшись, первые стали кричать «дайте нам недвижимость».

В 23 года я переехал из Калязина в московскую квартиру сестры. До этого в Узбекистане я выучился на электрика горного оборудования, но в Москве хотелось заняться чем-то более современным. Как-то зашел на строительный рынок «Каширский двор», и в одной из лавок там меня взяли на работу продавцом. Я быстро дослужился до старшего менеджера. Деньги полились рекой, в 1997 году я зарабатывал по 2 тысячи долларов в месяц. Этого с лихвой хватало для молодого парня со своей квартирой, чтобы пить, гулять и водить девчат.

Компенсация

После взрыва власти предлагали нам квартиру то в Митине, то за МКАД, то одну комнату вместо двух. Подруга сестры помогла выбить двушку на Борисовских Прудах. Друзья бесплатно сделали ремонт. Банк «Зенит» без всяких условий выдал мне 7 тысяч долларов. Были все-таки гуманные люди, потому что государство мне не помогло.

Я по-прежнему работаю в районе Каширского двора: склады-офисы, склады-офисы. Близость к месту взрыва меня не гнетет, даже наоборот. Там как-то все по-домашнему, тепленько, привычно, все родное. Раз в два месяца заезжаю на машине к мемориалу, от скуки по дороге домой - просто помолиться.

Я религиозный человек, но в церковь не хожу - смущаюсь. Если до 42 лет не получилось быть ближе к богу, то, видимо, и не стоит. В Узбекистане все жили не крещенные, не было потребности. А после теракта в больницу приехал батюшка и срочно меня покрестил: все были напуганы, что я не выживу. Сестра долгое не верила в бога, но со временем вера пришла к ней.

Эхо

Еще до взрыва я устроил стажером в фирму, где я работал, друга Вадима. Пока я лежал в больнице, Вадим подменил меня, а через два года после взрыва мы начали собственное дело. Департамент соцобеспечения Южного округа подарил мне маленькую «Оку», на ней я построил бизнес. Днем нагружал машинку сверху стройматериалами, как в индийских фильмах. Вечером с полной барсеткой денег мы с друзьями ехали за девчонками. Гонял как проклятый, вообще не боялся смерти. Первая авария - с «шестисотым мерседесом». Мужики отпустили, мол, езжайте, ребята, дальше, вы и так бедные.

Десять лет после взрыва, когда я пахал на себя, стерлись из моей жизни: это был кошмар. Я работал как мул по 14 часов в день семь дней в неделю. В богатые нулевые стройматериалы оказались золотой жилой. Через пять лет мы зашибали большие деньги на торговле потолками. Я был уверен, что приду к успеху. Вложил все деньги в свои торговые точки, а в 2012 году Собянин решил избавиться от рынков, и все мои магазины превратились в груду хлама. На руках еще лежали несколько десятков миллионов рублей в виде нереализованного товара. Начался кризис, и за 2 года все ушло на содержание и аренду. Мы начали торговать навесными потолками через интернет. В начале 10-х годов я открыл цех по производству собственных витражных потолков. Был миллион взлетов и падений, но мы пережили кризисы. Сейчас я снова вернулся к ручному управлению своим «Миром витража », как те первые десять лет с потолками.

Постепенно бизнес переставал отвлекать меня от одиночества. Захотелось иметь рядом человека. Я впервые разместил объявление на сайте «познакомлюсь для серьезных отношений». Написали десятки девушек, с четвертой завязался разговор. Оказалось, она из Вологодской области, но я не растерялся: купил себе «Тойоту Камри», номер - три девятки, и поехал с другом «к девчонкам в Череповец». Быстро влюбились. Я начал мотаться к ней в Череповец каждую неделю. В какой-то момент предложил переехать ко мне в Москву. Еще через месяц я уже предложил сыграть свадьбу. Любовь - это прекрасно, но все равно человека почти не знаешь, пока не проживешь с ним хотя бы год, десять раз не поругаешься. Всю эту фигню про взрыв я рассказал ей бегло, в диалоге. Про теракт мы не разговариваем. Только с сестрой, когда напьемся.

Когда я почувствовал, что морально застыл, я пошел на академический рисунок и живопись в Суриковское училище. Захотел разобраться в искусстве, писать маслом, иметь корочку, в конце концов. Да и клиенты хотели видеть в продавце витражей человека искушенного, а я даже не знал, кто такие Климт и Буонарроти. Жена, конечно, была недовольна: отец нужен и дома, а я пошел на рисунок, будто у меня полно свободного времени.

Я всегда мечтал о семье и детях - двух девочках и двух мальчиках. Но пока хватает и троих детей. Они еще маленькие: три года, шесть и семь лет. Здоровье у меня уже не то, четыре года назад был инсульт. Я показывал дочкам шрам на животе, рассказываю про взрыв каждый раз новую историю, потому что предыдущую они уже не помнят. Один раз сказал, что проглотил шарик и врачи разрезали меня, чтобы его вытащить, в другой раз - что вытаскивали бомбу. Они снова мне поверили.

Когда я сейчас слышу о новых терактах или тяжелых авариях, на глаза наворачиваются слезы. Тяжело видеть страдания людей. Я отчетливо представляю себе тех людей за кадром, кто только что потерял близких. И все то, что ожидает их в следующие несколько лет. Я не могу выскочить из депрессии, она постоянная. Даже не знаю точно, из-за чего, может, просто из-за нервотрепки. Жизнь пролетает катастрофически быстро.

Аркадий Винокуров

IT-специалист, 31 год

Пережил захват заложников в театре на Дубровке, 23–26 октября 2002 года

130 погибших

700 раненых

бельэтаж, 6-й ряд, 8-е место

Катастрофа

Самое страшное - это начало, когда все еще кажется представлением. Мы с мамой опаздывали на «Норд-Ост», приехали точно ко второму акту. Встретились с друзьями семьи, мама с подругой сели в партере, я поднялся в бельэтаж. Помню, как несколько человек в масках вышли из прохода на балкон и пустили автоматную очередь по потолку - посыпалась побелка. Я понял, что происходит, только когда боевики вышли на сцену, а актеры разбежались во все стороны.

Помню, я быстро адаптировался к ситуации и просто ждал, когда все закончится. По звукам я пытался понять, что происходит внизу. Все время, которое мы были в заложниках, мы с мамой провели раздельно: террористы распределяли людей на группы. Только пару раз мне разрешили подойти к краю балкона, чтобы я мог увидеть маму. На самом балконе тоже всех разделили: слева сидели мужчины, справа - женщины, дети сидели отдельно. Я оказался с мужчинами - мне исполнилось тогда 16 лет, но выглядел я значительно старше. Рядом с нами сидела смертница, на вид - моя ровесница, вся обвешанная взрывчаткой. Мне врезалось в память, насколько она была зомбирована. Она спокойно вела короткие диалоги о насущном, но стоило заикнуться о будущем, о том, что будет дальше, твердила одну и ту же мантру: «Сейчас мы соберемся и все вместе полетим в Чечню на самолете». На сцену периодически выходил мужчина и что-то громогласно вещал про наше правительство. Потом притащили телевизор и включили круглосуточные новости. От скуки я пытался сосчитать боевиков. Получилось не больше 14 человек. Потом рассказывал следователю, он удивился: другие люди насчитали больше.

В нашей группе оказался бывший сотрудник правоохранительных органов, лет 35. Этот мужчина вселял в нас спокойствие. Он подробно рассказывал нам, как будет проходить штурм. Помню, как он радовался: «Хорошо, что я ксиву с собой не взял», - военных и полицейских боевики выводили из зала и расстреливали. Мы даже успели покурить. Боевики, конечно, это строго запрещали, но за всем залом было не уследить. Мы накрылись моим пиджаком, чтобы не было видно огня, и размахивали сигаретами, чтобы дым струйкой не поднимался. Пиджак после этого был страшно прокуренный, я выкинул его спустя несколько недель. Тот мужик написал мне свой номер на куске буклета, но я не сумел его сохранить, и больше мы не виделись.

Увечья

Три дня мы сидели в одном и том же положении. Я был вымотан, не понимал, когда день сменяется ночью. Помню, в какой-то момент я проснулся и понял, что голову снова клонит в сон, - это начинал действовать газ. Очнулся я уже в автобусе, раньше всех, около 1-й Градской больницы. Мама же попала в Госпиталь для ветеранов войн, без дыхания. Ее быстро откачали, но она все равно пролежала в больнице на неделю дольше меня.

Я был молод, гибкий ум позволил мне тогда быстро переключиться. И настоял, чтобы через полгода мы с мамой и папой еще раз сходили на этот спектакль, в тот же самый центр на Дубровке. И мы сходили. Психологически это правда помогло: мы как бы попрощались. Дома до сих пор лежит коврик для мышки с надписью «Норд-Ост». Гораздо тяжелее теракт пережила мамина подруга. После выхода из больницы она еще полтора месяца пролежала в психиатрической лечебнице, несколько раз мы ее навещали. На спектакль мы пошли 23 числа, а освободили нас только через три дня. Еще несколько лет мы в семье поздравляли друг друга с освобождением. Но 26 октября - еще и день рождения отца, и мне важнее поздравить с этим. Помню, даже в больнице, когда меня ужасно лихорадило и рвало от отравления газом, я все равно попросил медсестру позвонить папе, чтобы поздравить его.

Эхо

В 2002 году все слышали про неспокойный Кавказ, про сепаратистов, но это происходило с кем-то другим, не с нами - удачный механизм самозащиты. Я попал в ситуацию, когда это коснулось меня напрямую. Но это, как и спектакль, началось и закончилось - я пошел дальше. Я никогда не спорил ни о штурме, ни о политике вообще. У меня никогда не было претензий к штурмовикам. Они спасли меня, мою маму - какие могут быть претензии? Как подобрать такой газ, который будет безопасен для всех и опасен для террористов?

Я регулярно выгребаю из почтового ящика судебные письма - нам с мамой подробно рассказывают, как идет процесс. В деле я прохожу пострадавшим. В письмах много формальностей и бюрократии, как и в любом процессе. Однажды заседание перенесли, потому что «пострадавшие не были уведомлены». После этого у нас по квартирам ходил сотрудник органов, собирал подписи. Это была моя единственная встреча с полицейскими, в рамках дела о «Норд-Осте», если не считать дактилоскопию и показания в больнице.

С момента теракта прошло много времени. В 2001 году моя семья только переехала в Москву из Нового Уренгоя, чтобы я поступил в столичный вуз. В голове было катание на велосипеде, тусовки, новая учеба. «Норд-Ост»? Да, в общем-то, и фиг с ним. У меня вся жизнь переворачивалась! С женой мы познакомились как раз в то время, в начале нулевых. Переписывались до и после теракта. Она страшно переживала, когда я перестал выходить на связь. Помню, каким-то фантастическим образом она нашла телефон моей классной руководительницы из Нового Уренгоя, хотела удостовериться, что я жив. После этого и до сих пор «Норд-Ост» мы больше не обсуждали.

Везде есть люди, которые привыкли решать вопросы с автоматом. Везде можно найти террориста

Окончив институт, я пошел в «Цезарь Сателлит» настраивать охранные системы. Сейчас занимаюсь внутренним IT-взаимодействием между всеми дочерними компаниями «Роснано». У меня стабильный высокий доход, но я хочу двигаться дальше. Возможно, открою собственную IT-компанию. В качестве хобби я увлекся настройкой звуковых систем в автомобилях, это быстро переросло в дополнительный источник заработка. А еще недавно мы с женой открыли интернет-магазин подгузников.

Внутренняя тревога у меня возникает, только когда я хожу куда-то с семьей. Я держу в голове, что все может произойти, но не паникую. Просто осматриваюсь, потому что на мне ответственность за близких. Любая столица - это сосредоточение людей разных национальностей. Дело же не в народе, а в конкретных личностях. Везде есть свои радикалы и свои диктаторы. Что заставляет людей хватать автомат и идти убивать? Любой мусульманин скажет вам, что в Коране нет ни слова о бомбах. А какая мотивация у людей выходить на улицу, на митинги? Это все политика. Везде есть люди, которые привыкли решать вопросы с автоматом. Везде можно найти террориста. Чаще всего за ними просто стоит чья-то большая выгода.

Ян Скопп

HR-специалист, 25 лет

Пережил теракты в московском метро, 29 марта 2010 года

41 погибший

88 раненых

Противоположный перрон станции «Парк культуры»

Катастрофа

Я ездил одним и тем же маршрутом на учебу буквально каждый день. Утром, 29 марта, я, как обычно, стартовал со станции «Южная», на «Библиотеке имени Ленина» перешел на красную ветку - там была давка. Я сел на первый же поезд из центра. Состав тормозил в перегонах, мы двигались очень медленно, по громкой связи ничего не объявляли. О том, что взрыв на «Лубянке» в этот момент уже произошел, я узнал гораздо позже. До нужного мне «Проспекта Вернадского» я просто не доехал, вышел на «Парке культуры», чтобы не потерять сознание от духоты. Полторы минуты стоял на перроне и слушал музыку. Потом почувствовал толчок со спины и через наушники услышал, как что-то грохотнуло. Снял один наушник, обернулся, а там - мясорубка.

Это не та ситуация, в которой есть время подумать. Рядом стоял какой-то парень, мы молча переглянулись и пошли к разорванному вагону. Страшно не было, я подумал, что после взрыва такого масштаба вряд ли случится новый. Из дыры вместо дверей медленно выбирались люди, забрызганные кровью. В самое пекло мы с этим парнем не заходили. Мы приводили в чувства раненых, выясняли, какая помощь им нужна, ждали медиков. С тем парнем мы больше никогда не виделись.

Спустя какое-то время я поднялся на поверхность - вокруг обычный будний день. Кареты скорой подъехали через пять минут, еще через пять - вертолет спасателей приземлился прямо на Садовое кольцо. В университет я, конечно, не поехал.

Увечья

Отец с детства объяснял мне, что некоторые события происходят независимо от наших решений. Он служил на атомных подводных лодках, рассказывал, как при авариях моряков задраивают в отсеке, а после забирают уже только плоть. Ты никак не можешь помочь тем, кто остался по другую сторону люка, и ты легко мог бы оказаться на их месте.

Эхо

Сейчас я специалист по кадрам в крупной страховой компании. Это постоянное общение, постоянный анализ деталей, портретов. Иногда я называю себя «торговец мясом», иначе смотрю на людей и вне работы - всегда замечаю, когда человек халтурит, и молча спрашиваю: «Кто тебя нанял?»

Я стараюсь не ехать в центре состава: теракты чаще всего случаются в четвертом или пятом вагонах

Когда я слышу сообщения о новых взрывах, у меня перед глазами всплывают образы с «Парка культуры» - вывернутые наизнанку люди, бредущие из вагона пассажиры, за которыми тянутся шлейфы крови. Я помню, сколько потом было разговоров о политике: сейчас готов допустить и вариант с кавказскими фанатиками, и вариант с властями. Но ведь ты все равно не находишься в политике, когда рассуждаешь о ней. Ты соприкасаешься с политикой, только когда через неделю спускаешься в метро и видишь по три наряда полицейских на станции, собак, кинологов, рамки, бордюры - показуха. Эту видимость безопасности я помню очень хорошо. У меня была татуировка «Родиться, чтобы жить. Жить, чтобы умереть». Через два месяца после теракта я перекрыл ее другой картинкой, в которой нет смерти.

Теракт - это катастрофа. Я знаю, что вероятность попасть в него очень маленькая. Убежденность в том, что ты просто оказался не в том месте, не в то время, успокаивает. Я часто прокручиваю в голове цепь событий, которая привела меня на место взрыва: как просыпаюсь, как бегу по эскалатору, а не просто стою на нем, как выхожу подышать. Конечно, сейчас в метро я оглядываюсь вокруг, ищу подозрительных людей. Я стараюсь не ехать в центре состава: теракты чаще всего случаются в четвертом или пятом вагонах. Зачем стремиться в толпу, если ее можно избежать? Зачем увеличивать риски?

Вадим Гращенко

администратор ТЦ, 36 лет

Пережил теракт в аэропорту Домодедово, 24 января 2011 года

37 погибших

170 раненых

5 метров от эпицентра взрыва

Катастрофа

Задача была простая - мы с напарником должны были встретить с рейса двух немцев, забрать их на машине. В тот день я вообще не хотел выходить на работу, но напарники уговорили. В зале встречающих мы только успели взять кофе - через 30 секунд прогремел взрыв. Толпа образовывала вокруг выхода с гейта букву «П» в несколько рядов. Основной удар приняли на себя первые ряды, мы стояли в третьем.

Я видел взрыв будто в замедленной съемке. Помню вспышку, и как светящийся шар начинает быстро увеличиваться, поглощать пространство. Меня легко приподнимает и отбрасывает прямо на палатку «Евросети» - осколками порезало спину. Потом я моргнул. Вокруг пыль, стоны и какие-то разноцветные лепестки летают - волна сломала цветочную лавку. Все вокруг стало красным. Я выбежал на улицу, несколько раз упал. Поймал случайную девушку, спросил, на месте ли мои глаза, уши, нос. Она просто закричала: меня будто окунули в холодец - одежда ровным слоем была покрыта кусочками чужой плоти, она была похожа на желе. Потом я стряхивал с себя эти кусочки целый день, несколько крупных ошметков застряли в капюшоне куртки.

Я помню, как на автомате оплатил парковку, сел в машину и поехал. Набрал телефон напарника, но он меня не узнал, только спросил: «Какой Вадим?». Его забирали на вертолете. Мы виделись потом в течение года в курилке. Нейрохирурги собирали ему голову по кусочкам, делали трепанацию. Знаю, что сейчас он получил инвалидность и больше не работает: у него не сгибается рука.

В приемном отделении я просто сказал: «Из теракта». Медики уложили меня на каталку. Вокруг ажиотаж, много полиции, НАКовцев, приехал Собянин. В общей палате лежали люди без рук и без ног, стоны и крики не прекращались. Я понял, что быстро сойду здесь с ума. Главврач не хотел отпускать, но я уговорил - дома маленький ребенок. Через полтора часа по Сети распространились первые списки пострадавших. Маму успокаивал по телефону. Дома снял всю одежду и сложил в полиэтиленовый пакет на балконе: полицейские запретили выбрасывать. Выпил коньяка, поговорил с женой и просто лег спать.

На следующее утро в голову будто вбивали осиновый кол. Жена никогда не страдала от головной боли, поэтому просто не понимала, что со мной делать, повезла в больницу. Врач прописал мне уколы еще на несколько недель. Оказалось, у меня контузия - третья степень причинения вреда здоровью. По ней мне назначили компенсацию два с копейками миллиона рублей. Голова часто болит до сих пор.

Собирать все документы и ехать на судмедэкспертизу мне пришлось самому. Потом начались звонки из Следственного комитета. Нас долго допрашивали, заставляли на записях с видеокамер показать, где именно в толпе встречающих мы стояли. Появилось много самозванцев, которые к теракту не имели отношения, но хотели получить деньги. На картинке все было мелко, но я тыкнул пальцем в знакомые фигуры. Следователи сказали: «Это в пяти метрах от взрыва. Ты как вообще выжил?» Другой мужчина, с осколочными ранениями, стоял у лифтов, в 25 метрах от эпицентра. Он давал показания, мол, террорист кричал: «Меня сейчас взорвут». Но я-то помню, какой тогда был шум. Аэропорт был забит, он физически не мог ничего расслышать с такого расстояния, если не услышал я. С журналистами разговаривать я тогда не стал, только мать в Волоколамске, где я родился, рассказала что-то репортерам из местной газеты.

Следователи показывали мне фотографию головы террориста - там два позвонка и череп, как глобус, раздутый от паров взрыва. Но мне это было по барабану, я не следил за уголовным делом. Получив деньги, я занялся только решением своих проблем. Но рассуждения о заговоре прекрасно помню. Пазл так складывался, что в декабре Домодедово обесточил ледяной дождь, от людей поступало много жалоб. А в январе случился теракт. Говорили, мол, власти просто хотели отжать аэропорт, как это было с Внуково. Я люблю политику, но стараюсь не воспринимать эти теории всерьез. Мы много обсуждали заговор в чатах пострадавших в соцсетях. Люди боялись не успеть получить компенсацию, поэтому объединялись в группы. Это было не зря. Помню, девушка из правительства Москвы сказала мне: «Вадим, вам повезло. Компенсаций хватило только на 100 человек».

В тот день я вообще не хотел выходить на работу , но напарники уговорили

Эхо

Вот как говорят обычно: «Моя жизнь разделилась „на до и после“». Да, это так. Я всегда был балагуром. После свадьбы в 2007 году мы с женой любили нескромно погулять. Тогда деньги у меня еще были в избытке, я добывал их нечестным путем. Мы просыпались во второй половине дня, ехали в торговый центр, обедали в ресторане, вечер - в клубе, выходные - за городом, с друзьями. Людей вокруг называли нищебродами. Это чистое потребительство продолжалось два года, пока все не рухнуло в пропасть. Моя жена - умная женщина, она покончила с праздной жизнью в 2009-м, как только забеременела. В то же время она поругалась с моими родителями, и всего за год мы лишились поддержки родных. В этот момент родилась дочь Аврора. Я отвез семью к знакомой в деревню, сам вернулся в Москву, поселился у тетки, которую видел один раз в жизни, и продал ноутбук. Двоюродный брат посоветовал пойти в такси - на первое время, чтобы встать на ноги, а меня затянуло, как в болото. Да, я разорвал все контакты с тусовкой, пошел зарабатывать, но в глубине души все равно видел себя управленцем, хотел работать только на себя.

Накануне взрыва мы с женой и ребенком ездили к Матроне Московской, в машине сильно поссорились: тяжелая ситуация с деньгами - я был в долгах на миллион рублей. У Покровского монастыря я отказался выходить из машины, поэтому жена молча надела на меня икону святой. Когда они с ребенком ушли, я стал просить Матрону о помощи. Говорил, что стыдно, но без денег мне никак не выкарабкаться. Получается, так она мне ответила. И до взрыва я верил в бога, но думал, что достаточно просто называть себя православным. Потом ты слышишь, как следователи удивляются тому, что ты выжил, хотя террорист приехал издалека и стоял так близко, - в голове что-то щелкает. Это господь бог показал, что я еще для чего-то нужен. Я начал восстанавливать отношения с мамой, искать общий язык с сестрой. Я хотел бы заговорить с отчимом, но в нем нет такого стремления. После теракта он ни разу не позвонил мне (он подал на меня в суд из-за того, что я прописал в его квартире свою дочь). Я стал чаще ходить в храм. Спустя пару месяцев после взрыва я много читал Библию и эзотерику вроде «Квантового воина» Джона Кехо. Часто литературу советовала мама, она же привела меня к христианству, еще в детстве отдав в церковную школу.

Сейчас, даже просто гуляя в торговом центре, я все равно с опаской выбираю маршруты

Через неделю после взрыва я вернулся на линию, но стал воспринимать работу в такси как очищение. Раньше то и дело подкручивал клиентам счетчик, продавал забытые телефоны - делал деньги любым способом. Теперь я знал, какие поступки отозвались мне терактом, и просто начал жить правильно, терпеливо и по-человечески. Ломал себя, одергивал от насилия. В такси я проработал еще полгода и ушел. Параллельно занимался боксом, но уже не выступал, как раньше . Стал подрабатывать урывками, иногда давал персональные уроки. Три года назад познакомился с человеком, управляющим московских торговых центров XL. В итоге он и взял меня к себе, администратором ТЦ «XL-эконом» в Лианозове. Одновременно я открыл свою IT-компанию, мы разрабатываем приложение, новую социальную сеть для ресторанов. Капитал уже заложен, через пару месяцев будет готов опытный образец.

Я до сих пор продолжаю себя ломать. Однажды не поделили с мужиком дорожную полосу: на следующий день меня избили в баре - спутали с другим человеком. Иногда я пытаюсь намекнуть друзьям про их грехи, но быстро вспоминаю, что человек должен созревать самостоятельно. Твой знакомый не просто так погиб в теракте, может, он погиб для того, чтобы тебя или его близких встряхнуть. Человеку для того мозг и дан, чтобы искать в этом логику. Сейчас я счастливый человек. Дочка вообще не в курсе про теракт, в интернете смотрит только мультики. Однажды я сказал ей, что «папа взорвался», но, кажется, она не придала этому значения. Я часто благодарю бога, что он дал мне возможность самому ответить по моим грехам, а не повесил это на моих детей. После теракта я много раз летал на самолетах, в том числе через Домодедово. Я просто больше не боюсь: я живу по совести, значит, со мной ничего не случится.

У меня есть чуйка, возможно, поэтому шеф со мной и работает. Я сразу вижу, где есть прибыль, а где опасность. Сейчас, даже просто гуляя в торговом центре, я все равно с опаской выбираю маршруты, говорю жене: «Давай пройдем лучше там, а не здесь». В зоне бесплатного Wi-Fi всегда собираются ребята с Кавказа. Может, у них и нет никакой бомбы, но я все равно вглядываюсь, запоминаю каждое лицо - словно фотографирую в голове - и забываю через две минуты.