Закрепило формальное равенство. Формальное равенство

(Лапаева В. В.) («Журнал российского права», 2008, N 2)

ПРАВОВОЙ ПРИНЦИП ФОРМАЛЬНОГО РАВЕНСТВА

В. В. ЛАПАЕВА

Лапаева Валентина Викторовна — главный научный сотрудник ИГП РАН, доктор юридических наук.

Вопрос о содержании правового принципа формального равенства в последнее время приобрел заметную актуальность в российской теории права в связи с дискуссиями о типах правопонимания. Идея о том, что формальное равенство является неотъемлемым признаком права, в той или иной мере присуща всем основным типам правопонимания. Так, легизм признает равенство субъектов права перед законом и судом. В основе системы естественных прав человека лежит представление о том, что люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Все сколько-нибудь серьезные концепции социологического и антропологического правопонимания также включают в свои теоретические конструкции принцип равенства (например, в виде признания сбалансированного императивно-атрибутивного характера той фактической нормы или того психического переживания, которые трактуются как право, и т. п.). Однако, не считая равенство сущностным признаком права, эти подходы к пониманию права демонстрируют на практике ограниченность своих возможностей в деле защиты права <1>. Между тем каждый из них привносит что-то важное в копилку общечеловеческих знаний о праве, раскрывая ту или иную его грань, значимую не только в теоретическом, но и в практическом плане. Отсюда — непрекращающиеся поиски интегративного подхода к праву, который смог бы объединить научно-практические потенциалы различных типов правопонимания. ——————————— <1> Подробнее см.: Лапаева В. В. Различные типы правопонимания: анализ научно-практического потенциала // Законодательство и экономика. 2006. N 4.

В современной российской юриспруденции попытки интеграции различных типов правопонимания зачастую осуществляются в русле постмодернистского «теоретического плюрализма» и связаны главным образом с привнесением в легистское понятие права элементов естественно-правового <2> или социологического подходов <3>. Однако, как справедливо замечено, плюрализм подобного рода — это «такой же признак неблагополучия теории, как и возникающие в ней парадоксы» <4>. В теории плюрализм в изучении одного и того же предмета возможен и необходим не в виде эклектичного сочетания несочетаемого, а в форме свободного творческого противоборства различных концепций, каждая из которых претендует на собственную правоту. ——————————— <2> Шафиров В. М. Естественно-позитивное право (проблемы теории и практики): Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2005. С. 10. <3> Концепции современного правопонимания: Материалы круглого стола. СПб., 2004. С. 8 — 22. <4> Новая философская энциклопедия. М., 2001. С. 251.

Любая теория (если это действительно теория, т. е. целостное представление о закономерностях и существенных связях объекта) строится вокруг некой принципиальной основополагающей идеи. Именно следование такой идее как своему основному принципу и обеспечивает необходимое для теории единство взглядов на предмет исследования. Попытки соединить разные принципы, т. е. разные основополагающие идеи, неизбежно обречены на провал. При столкновении двух принципиально различных подходов истина, вопреки расхожим представлениям, никогда не лежит посередине: посередине, как мудро заметил Гете, лежит не истина, а проблема. Поиски истины в центре между двумя принципиальными крайностями в лучшем случае могут привести лишь к доминированию одного из противоборствующих принципов. Для того, чтобы достигнуть теоретического компромисса в принципиальном споре, нужен новый, третий принцип, подчиняющий своей логике оба противостоящих друг другу подхода и объединяющий их на базе более широкой теоретической платформы. Только на такой основе возможно диалектическое соединение и взаимное обогащение различных научных позиций. Применительно к проблеме правопонимания сказанное означает, что путем простого соединения легистского типа правопонимания с естественно-правовым, социологическим и т. д. подходами к праву мы не получим «работающую», т. е. дающую прирост научного знания, теоретическую конструкцию, а будем лишь множить недостатки, присущие каждому из этих подходов в отдельности. Среди сторонников интегративного правопонимания получили распространение представления о том, что право — это такой особый социальный феномен, который в силу своей сложности не может быть выражен на уровне понятия, фиксирующего сущность данного явления <5>. ——————————— <5> Мартышин О. В. Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. N 6. С. 62 — 63.

Авторы, отрицающие наличие у права сущностного признака (т. е. общего отличительного признака, присущего праву при любых условиях), на деле отрицают возможность научного познания права и научный характер юриспруденции. Такая точка зрения, конечно, возможна, но она находится за рамками науки. Если же говорить об интегративном понимании права с научной точки зрения, то надо вести речь о таком подходе к праву, в рамках которого различные определения права, развиваемые в русле разных типов правопонимания, предстали бы как проявления единой правовой сущности, раскрывающие многообразие аспектов единого общего понятия права <6>. Именно такой концептуальной основой, на которой можно объединить познавательные потенциалы разных подходов к праву, может стать разработанная В. С. Нерсесянцем либертарная концепция правопонимания, согласно которой конституирующим признаком права, выражающим его сущность, является формальное равенство <7>. Выработанный в рамках либертарного правопонимания критерий правового начала (принцип формального равенства) — это и есть тот новый, третий принцип, на основе которого можно диалектически «снять» противоречия между различными концепциями правопонимания. С позиций данного критерия «как позитивное право (в трактовке легистов), так и естественное право (в трактовке юснатуралистов) — это право постольку и в той мере, поскольку и в какой мере они (их положения) соответствуют критериям правового закона» <8>. Аналогичным образом и «живое право», и «социальное право», и порядок общественных отношений, и психические переживания императивно-атрибутивного характера и т. д. являются правом лишь постольку, поскольку соответствуют принципу формального равенства. ——————————— <6> Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1999. С. 38. <7> См.: Нерсесянц В. С. Философия права. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2006. С. 30 — 47. <8> Основные концепции права и государства в современной России. По материалам круглого стола в Центре теории и истории права и государства Института государства и права РАН // Государство и право. 2003. N 5. С. 8.

При этом формальное правовое равенство трактуется В. С. Нерсесянцем как триединство таких внутренне взаимосвязанных и предполагающих друг друга компонентов, как равная мера, свобода и справедливость. В своих работах автор делал основной акцент на том, что право — это равная мера именно свободы и справедливости. Право, писал он, это равная мера свободы («своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет… именно свободу… в человеческих взаимоотношениях» <9>) и справедливости (право взвешивает на единых весах и оценивает фактическое многообразие партикулярных отношений «формально равным, а потому и одинаково справедливым для всех правовым мерилом» <10>). Такая расстановка акцентов во многом была обусловлена стремлением продемонстрировать неправовой, произвольный характер советского законодательства, подразумевающий неправовую природу порождающей его тоталитарной власти. При этом не вполне проясненной оказалась позиция автора по вопросу о том, что такое равная мера. Анализ этой проблемы и является главным предметом настоящей статьи. ——————————— <9> Нерсесянц В. С. Философия права. М., 2006. С. 37 — 38. <10> Там же. С. 48.

Прежде чем перейти к сути дискуссий по этой теме, необходимо остановиться на достаточно очевидных, на наш взгляд, моментах, которые тем не менее встречают непонимание даже в среде специалистов по теории права. Речь идет о формальном (в смысле — абстрактном, не фактическом) характере правового равенства, а точнее — о формальном (абстрактном) характере равенства вообще. Показательна в этом плане позиция В. М. Сырых, который полагает, что равенство — это некий факт реальной жизни. «Логика, — пишет он, — не знает дихотомического деления понятия «равенство» на формальное и фактическое, для нее равенство может быть только реальным, фактическим… Уверения В. С. Нерсесянца в том, что фактическое равенство является величиной иррациональной, с точки зрения логики являются некорректными… Термин «формальный»… свидетельствует о принадлежности признака только к форме явления и процесса, а не к его содержанию. Но разве равенство явлений и процессов по их форме, по тем или иным ее признакам не может быть фактическим? Например, мы говорим: вороны черные, волки серые, медведи бурые. Это формальное равенство, но одновременно и фактическое» <11>. ——————————— <11> Сырых В. М. Логические основания общей теории права. Т. 3. Современное правопонимание. М., 2007. С. 51. Упрекая В. С. Нерсесянца в «односторонности и неполноте исследования» и в «отсутствии обстоятельного критического анализа авторов, признававших и в настоящее время признающих наличие в праве фактического равенства» (Там же. С. 56), В. М. Сырых полагает, что о «наличии в праве фактического равенства» говорили К. Маркс и все последовательные марксисты, к каковым он относит и себя. Между тем это не так. Вся критика К. Марксом права (вплоть до полного отрицания права при коммунизме) была критикой формального характера правового равенства, скрывающего за видимостью (формой) равенства отношения эксплуатации при капитализме. Подробнее см.: Лапаева В. В. Вопросы права в «Капитале» К. Маркса. М., 1982. С. 40 — 76.

По поводу подобных суждений можно сказать следующее. Как раз с точки зрения логики как науки (в отличие от обыденных представлений) равенство может быть только формальным. В логике и математике под равенством понимается отношение между высказываниями или величинами, «которое верно тогда и только тогда, когда оба высказывания (величины) представляют один и тот же объект, т. е. когда все, что относится к одному из них, в точности и полностью относится и к другому…» <12>. Когда мы говорим о равенстве, речь идет о теоретической (логической) абстракции, которая в чистом виде не существует в фактической реальности. Никакие явления физического или социального мира не могут быть тождественны ничему иному, кроме самих себя. Но и это тождество существует не в реальности, а в теоретической абстракции, поскольку в реальности нет также и ничего равного самому себе <13>. Равенство — это логико-математическое понятие, которое, как и все понятия такого рода, соответствует наивысшему уровню теоретической абстракции и, следовательно, относится не к конкретному целому, а лишь к абстрагированным от этого целого аспектам его внешнего выражения, т. е. его формы. Следовательно, мы можем приравнивать друг к другу не физические или социальные объекты как конкретные фактические величины, а лишь определенные аспекты их внешнего проявления (т. е. их формы), абстрагированные от всех иных многочисленных (а точнее — бесчисленных) их характеристик. Так, говоря, что все вороны черные, мы на уровне мыслительной абстракции уравниваем ворон по их цвету, абстрагируясь от их размера, веса, возраста и даже от разных оттенков черного цвета, присущих фактическим, реальным воронам. Точно так же мы можем по бесконечному числу оснований уравнивать людей в каких-то их биологических проявлениях (т. е. в биологических характеристиках их внешней формы), абстрагируясь от всех остальных характеристик. Когда мы говорим о человеке как о социальном существе, то мы можем уравнивать людей, например, по уровню доходов, по наличию или отсутствию собственности на средства производства, по характеру профессии, уровню образования, по религиозной принадлежности и т. д., каждый раз абстрагируясь при этом от иных их свойств и качеств. В этом случае речь пойдет о формальном экономическом, социальном и т. д. равенстве. ——————————— <12> Кондаков Н. И. Логический словарь. М., 1971. С. 440. <13> В пояснение этой мысли можно привести остроумное замечание Л. Д. Троцкого (который был большим поборником материалистической диалектики и постоянно доказывал своим оппонентам преимущества диалектического метода перед логикой простого силлогизма). Ссылка на данного автора, являющегося, как сейчас стало ясно, одним из наиболее последовательных марксистов, здесь особенно уместна, поскольку В. М. Сырых критикует концепцию В. С. Нерсесянца как раз с позиций марксизма. В одном из своих писем Л. Д. Троцкий, в частности, отмечал ошибочность утверждения, будто фунт сахара равняется самому себе, поскольку, пояснял он, «все тела беспрерывно изменяются в размере, весе, окраске и пр. Софист скажет на это, что фунт сахара равняется самому себе «в каждый данный момент времени». Не говоря уже об очень сомнительной практической ценности такой «аксиомы», она и теоретически не выдерживает критики. Как в самом деле понимать «момент»? Если это бесконечно малая частица времени, тогда фунт сахара неизбежно подвергнется в течение «момента» известным изменениям. Или же «момент» есть чисто математическая абстракция, т. е. нуль времени. Но все живое существует во времени… Тогда аксиома А = А означает, что каждое тело равно самому себе, когда оно не изменяется, т. е. не существует». Троцкий Л. Д. В защиту марксизма. Кембридж, 1995. С. 78 — 79.

Но все перечисленные выше и подобные им основания уравнивания людей как физических или социальных субъектов не носят всеобщего характера — речь каждый раз идет о равенстве в рамках определенной группы. И только когда мы максимально абстрагируемся от внешних характеристик человека и рассматриваем человека в его наиболее абстрактном, сущностном выражении, т. е. как существо, наделенное (в силу своей разумности) свободной волей <14>, сфера равенства между людьми приобретает всеобщий характер, а отношения между ними становятся общезначимыми. Форму отношений между людьми как абстрактными лицами мы называем правом, сами эти отношения — правовыми отношениями, а людей, выступающих в своих наиболее абстрактных проявлениях, лишенных каких-либо фактических социобиологических особенностей, называем формально равными друг другу субъектами права, т. е. лицами, обладающими равной правоспособностью. Это и имеет в виду В. С. Нерсесянц, когда пишет, что «правовое равенство, как и всякое равенство, абстрагировано (по собственному основанию и критерию) от фактических различий и потому с необходимостью и по определению носит формальный характер… Именно благодаря своей формальности (АБСТРАГИРОВАННОСТИ ОТ ФАКТИЧЕСКОГО (выделено мной. — В. Л.)) равенство может стать и реально становится средством, способом, принципом регуляции «фактического»…» <15>. В реальной жизни формальное равенство применяется к фактически неравным людям, отличным друг от друга по бесчисленному количеству оснований. В сфере правового регулирования эти фактические различия между людьми предстают как различия в их субъективных правах: право «трансформирует неопределенные фактические различия в формально-определенные неравные права свободных, независимых друг от друга равных личностей… Благодаря праву хаос различий преобразуется в правовой порядок равенств и неравенств, согласованных по единому основанию и общей норме» <16>. ——————————— <14> Осмысление сущности человека в европейской философской мысли представляет собой сплав античной традиции, которая видит уникальность человека в том, что он обладает разумом, и христианской, которая формирует представление о человеке как о созданном по образу и подобию Божьему и в силу этого обладающем свободой в выборе добра и зла. Фролов И. Т., Борзенков В. Г. Новая философская энциклопедия. М., 2001. С. 344. <15> Нерсесянц В. С. Философия права. М., 2006. С. 32. <16> Там же. С. 34.

Главный вопрос, который встает в связи с проблемой правового равенства, вовсе не в том, является ли равенство теоретической абстракцией или фактом реальной жизни. Наибольший интерес представляет вопрос о понимании абстрактного принципа формального равенства в части, касающейся такой составляющей этого принципа, как равная мера. Не случайно именно в этом моменте наметились расхождения между автором либертарной концепции права В. С. Нерсесянцем и рядом его сторонников. Так, В. А. Четвернин исходит из того, что правовое равенство всегда есть чистое равенство людей перед единой для всех нормой, никак не откорректированное с учетом их социальных и биологических различий. С этих позиций он интерпретирует учение Аристотеля о распределяющей и уравнивающей справедливости, делая акцент на аристократической по своей сути трактовке распределяющей справедливости как права более сильных (лучших) на большую долю при распределении социальных благ. Таким образом, аристотелевское учение становится у него теоретической платформой для отрицания правового характера того феномена, который в современном политическом словаре называют социальной справедливостью, имея в виду систему мер социальной поддержки более слабых членов общества. Отсюда следует отрицание им правовой природы социального государства и, соответственно, социального законодательства. «Сущность социального законодательства, — отмечает автор, — это привилегии, льготы и преимущества, или так называемая позитивная дискриминация» <17>. ——————————— <17> Четвернин В. А. Лекции по теории права. Вып. 1. М., 2000. С. 48.

Вопрос о правовой природе социального государства является, пожалуй, наиболее наглядным примером для демонстрации различных подходов к трактовке формального правового равенства и поэтому заслуживает специального внимания. В теоретических дискуссиях по этому вопросу обозначились две взаимоисключающие точки зрения. Согласно одной из них, социальная политика государства всегда представляет собой отступление (отказ) от принципа правового равенства. При таком подходе формальное правовое равенство трактуется как чистое равенство между деянием и воздаянием (трудом и его оплатой, правонарушением и наказанием), не учитывающее социальные и биологические характеристики людей. Деяние рассматривается здесь не как процесс, в котором проявляются индивидуальные особенности действующего субъекта, а лишь как результат, для которого эти особенности не имеют значения. Всякое отклонение от такого «чистого» равенства в пользу менее удачливых членов общества расценивается как благотворительность, основанная на нравственных идеях милосердия. Приверженцы подобной точки зрения любят ссылаться на авторитет И. Канта, который писал, что благотворительность «не имеет под собой принципа как для того, кто получает, так и для того, кто распределяет… но сводится к доброй воле в ее материальном выражении…» <18>. В рамках этого подхода можно выделить два направления. ——————————— <18> Цит. по: Хайек Ф. Право, законодательство и свобода. М., 2006. С. 231.

Сторонники одного из них, основанного на постулатах либерального фундаментализма, отрицающего идеи классического либерализма о равенстве возможностей, исходят из того, что социальная политика государства блокирует развитие свободной инициативы людей и в конечном счете оказывается не выгодна всем вместе и каждому члену общества в отдельности. Эту мысль предельно ясно выразил Ф. Хайек, утверждающий, что «изменить принципу равенства всех перед законом даже ради благотворительных целей с неизбежностью означает открыть шлюзы произволу» <19> и что люди согласны «принуждать к единообразному соблюдению тех правил, которые значительно увеличили шансы всех и каждого на удовлетворение своих нужд, но платить за это приходится риском незаслуженной неудачи для отдельных людей и групп» <20>. При этом произвольный характер государственной благотворительности он связывает с отсутствием объективного критерия выравнивания материального положения людей. В российской теории права подобные идеи обосновываются в работах Л. С. Мамута <21>, В. А. Четвернина <22> и ряда других авторов. ——————————— <19> Хайек Ф. Указ. соч. С. 424. <20> Там же. С. 239. <21> Мамут Л. С. Социальное государство с точки зрения права // Государство и право. 2001. N 7. С. 5 — 14. <22> Четвернин В. А. Введение в курс общей теории права и государства. М., 2003. С. 45 — 47.

Представители второго направления хотя и оспаривают этическую оправданность и экономическую целесообразность позиции Ф. Хайека, М. Фридмана и их последователей, однако не отрицают принципиальное для них положение о том, что социальная политика государства противоречит правовому принципу формального равенства. Так, Е. А. Лукашева, высоко оценивая социальную политику с нравственной точки зрения, видит задачу социального государства в преодолении формально-юридического равенства с целью устранения резких расхождений материального положения индивидов <23>. А, например, Г. А. Гаджиев, обосновывая конституционный (т. е. правовой) «принцип социального государства с рыночной экономикой», считает тем не менее, что концепция социального государства вступает в противоречие с присущим правовому государству принципом свободы экономической деятельности и с принципом формального равенства в целом <24>. И хотя сторонники данного подхода являются приверженцами социального государства, они отказывают такому государству в соответствии правовому принципу формального равенства, а значит, лишают науку теоретического критерия для оценки социальной политики, оставляя социальную сферу на усмотрение (в данном случае точнее сказать — на милость) практике в лице политиков, законодателей, судей, чиновников и т. д. ——————————— <23> Лукашева Е. А. Права человека и социальное государство. В кн.: Общая теория прав человека. М., 1996. С. 117. <24> Гаджиев Г. А. Выступление на X Международном форуме по конституционному правосудию «Конституционный принцип социального государства и его применение конституционными судами». Москва. 12 — 13 октября 2007 г.

Иной взгляд на правовую природу социального государства намечен в работах В. С. Нерсесянца, по мнению которого социальная политика государства может и должна осуществляться в соответствии с правовым принципом формального равенства. Правда, автор либертарной концепции правопонимания не уделил достаточного внимания этой проблеме и нигде четко не отмежевался от позиции ряда своих сторонников, отрицающих правовую природу социальных прав. Между тем из некоторых его высказываний ясно, что он не рассматривал формальное правовое равенство как чистое равенство между деянием и воздаянием, не учитывающее социобиологические характеристики людей. Прежде всего, это следует из его трактовки понятия «равная мера». Право как равная мера, писал он, означает «не только всеобщий масштаб свободы и единую для всех норму правовой регуляции, но также и соблюдение эквивалента, соразмерности и равномерности в отношениях между самими субъектами права» <25>. Чтобы понять, какой смысл вкладывал В. С. Нерсесянц в тезис о соразмерности в отношениях между субъектами права, важно иметь в виду, что он не отрицал правовой характер социальной поддержки со стороны государства тех групп населения, которые не имеют возможности воспользоваться наравне с другими своей правоспособностью (т. е. не могут рассматриваться как соразмерные с другими в сфере реализации своей правоспособности). При этом он подчеркивал, что «те или иные требования так называемой социальной справедливости с правовой точки зрения имеют рациональный смысл и могут быть признаны и удовлетворены лишь постольку, поскольку они согласуемы с правовой всеобщностью и равенством и их, следовательно, можно выразить в виде абстрактно-всеобщих требований самой правовой справедливости в соответствующих областях социальной жизни. И то, что обычно именуется социальной справедливостью, может как соответствовать праву, так и отрицать его» <26>. ——————————— <25> Нерсесянц В. С. Философия права. М., 2006. С. 30. <26> Нерсесянц В. С. Там же. С. 48.

Существо либертарной концепции В. С. Нерсесянца в этом вопросе состоит в том, что он различает в социальной политике государства правовую и нравственную составляющие. Используя в качестве критерия такого различения принцип формального равенства, он наполняет этот принцип социальным содержанием, не выходя за рамки правового начала. Чтобы понять позицию В. С. Нерсесянца в этом вопросе, следует обратить внимание на его критику аристотелевской концепции распределяющей и уравнивающей справедливости (кстати, до сих пор доминирующей в современной философско-правовой мысли). «Восходящее к Пифагору, а затем к Платону, Аристотелю и вплоть до наших дней представление о двух видах равенства, — отмечал он, — является ложным. Такое понимание равенства возникло в условиях неразвитого права <27>. Правовое равенство (в каждое данное время в своем объеме и смысле) всегда одно. Деление же равенства на демократическое и аристократическое, уравнивающее и распределяющее, строгое и пропорциональное и т. п. является формой выхода за рамки правового равенства в сторону привилегий… Разные характеристики равенства (пропорциональное, распределяющее и т. п.) остаются равенством лишь в тех пределах, в которых они не выходят за рамки правовой компенсаторности. Всякий выход в процессе пропорционально-распределяющего уравнивания за границы ПРАВОВОЙ КОМПЕНСАЦИИ (выделено мной. — В. Л.) ведет к появлению привилегий, т. е. к нарушению права» <28>. ——————————— <27> Эта неразвитость права проявлялась, в частности, в том, что политические характеристики личности (статус свободного гражданина в условиях рабовладельческих отношений) или ее социальные характеристики (принадлежность к аристократии) и т. п. представлялись естественными, само собой разумеющимися основаниями для получения преимуществ перед другими членами сообщества по принципу «пропорционального» равенства. <28> Нерсесянц В. С. История политических и правовых учений. М., 2005. С. 79; Он же. Философия права. М., 2006. С. 509.

Применительно к аристотелевской концепции распределяющей справедливости это означает, что преимущества, получаемые наиболее достойными, носят правовой характер лишь в той мере, в какой они являются компенсацией либо их личных усилий, затраченных на получение выдающегося результата (премии для победителей творческих и научных конкурсов, льготы для ветеранов или героев войны и т. п.), либо уязвимости их социально значимого статуса (депутатский иммунитет и т. п.). В остальных случаях предоставление преференций нарушает правовой принцип формального равенства, а следовательно, ведет к привилегиям одних и к дискриминации других субъектов права. Тот же механизм правовой компенсации действует и в отношении наиболее слабых членов общества, не имеющих возможности воспользоваться своей правоспособностью: общество компенсирует им их социобиологическую слабость, подтягивая их к уровню равной правоспособности (или, что то же самое, к уровню равенства возможностей в правовой сфере) <29>. В этих случаях мерой правовой компенсации является мера, позволяющая человеку иметь не только равное с другими право, но и возможность воспользоваться этим правом соразмерно своей воле и своим собственным усилиям <30>. ——————————— <29> Правовой смысл такой компенсации состоит в том, чтобы сгладить действие тех фактических привилегий, которые получают на жизненном старте люди, более подготовленные к социальной конкуренции в силу своих исходных социальных или биологических характеристик. Показательно, что критики социальной политики выравнивания стартовых возможностей отрицают наличие подобных привилегий. Так, например, Ф. Хайек в данной связи замечает: «С некоторых пор мы заменили слово «беднейшие» совершенно бессмысленным словом «непривилегированные». Дискриминацией же он считает как раз государственную «попытку помочь беднейшим слоям населения» (Хайек Ф. Указ. соч. С. 424). Между тем с позиций правового подхода принципиально важно, что речь идет не о беднейших, а именно непривилегированных, а точнее — о дискриминированных по сравнению с другими слоях общества. <30> Разумеется, не исключены ситуации, когда такая поддержка слабых приобретает характер привилегии. Это происходит в тех случаях, когда объем гарантируемых социальных благ превышает размер, необходимый для подтягивания слабых до уровня, обеспечивающего им возможность реализовать свои права наравне с другими субъектами. Подобная ситуация, которую у нас пока что трудно себе представить, уже вполне реальна на Западе, что в значительной мере порождает резкое неприятие идеи социального государства со стороны ряда западных философов и правоведов. Подробнее см.: Лапаева В. В. Социология права. М., 2000. С. 186 — 187.

Поддержка слабых, направленная на подтягивание их к общему уровню стартовых возможностей в сфере реализации их правоспособности, может выражаться не только в предоставлении им определенных преференций, но и в законодательном ограничении более сильных субъектов. Но это должно быть не произвольное ограничение, продиктованное соображениями политической целесообразности или морально-нравственными идеями взаимопомощи, а правовое ограничение, направленное на обеспечение формального равенства субъектов правового взаимодействия путем преодоления действия принципа накопляемого преимущества. Последний момент требует пояснения. Так называемый принцип накопляемого преимущества, означающий, что преимущество более сильного с какого-то момента начинает возрастать независимо от его личных усилий, в народном словаре удачно выражен пословицей «Деньги идут к деньгам». В. Д. Зорькин называет это явление «ловушкой неравенства». В данной связи он, в частности, пишет: «Если баланс власти неверен, значит, существует неравенство богатства и экономических возможностей. Ловушки неравенства образуют порочный круг, экономическое и политическое неравенство усиливают друг друга… Преодоление «ловушки неравенства» для России — это критерий ее дееспособности как социального государства» <31>. ——————————— <31> Зорькин В. Д. Стандарт справедливости // РГ. 2007. 8 июня.

Наиболее очевидным образом действие принципа накопляемого преимущества проявляется в экономической сфере. И если законодатель не проводил бы политику дифференцированного налогообложения, не принимал бы мер антимонопольного характера, не осуществлял бы поддержку малого и среднего бизнеса и т. д., то рано или поздно действие этого принципа привело бы к жесткой монополизации экономики со всеми вытекающими отсюда последствиями для иных сфер социальной жизни. Подобная деятельность законодателя по обеспечению нормальной экономической конкуренции носит правовой характер лишь в той мере, в какой она препятствует получению экономически сильными субъектами таких преимуществ за счет накопленных ими ранее ресурсов (а не за счет собственных усилий, таланта, своего риска или везения как обратной стороны риска), которые способны блокировать волевые усилия других участников экономических отношений. Превышение этой меры означает, что законодательная политика в данной области утратила правовой характер и ориентируется уже не на принцип формального равенства, а на идеи нравственного порядка, на соображения политической целесообразности и т. п. Определить эту тонкую грань между правовым и неправовым решением — задача законодателя, требующая каждый раз творческого подхода. Не столь очевидно, хотя и не менее опасно, действие принципа накопляемого преимущества в сфере политических отношений. Выразительным примером такого подхода является область законодательного регулирования российской многопартийности и избирательного процесса. Рассматривая ситуацию под этим углом зрения, можно с достаточными основаниями утверждать, что все наиболее принципиальные новеллы Федерального закона от 11 июля 2001 г. N 95-ФЗ «О политических партиях» способствовали созданию преимуществ для партий, которые к этому времени успели закрепиться на политической сцене <32>. В этом же направлении действуют и нормы избирательного законодательства, которые предусматривают освобождение партий, имеющих фракции в парламенте, от необходимости собирать подписи в поддержку выдвинутых ими кандидатов или вносить избирательный залог; запрет на создание блоков (что позволило бы небольшим партиям сохраниться в политике); необходимость возврата денег за так называемое бесплатное эфирное время для партий, не набравших 2% голосов избирателей, и т. д. и т. п. На этом примере хорошо видно, что там, где закон не вводит жесткие правовые требования по уравниванию шансов, вступает в свои права принцип накопляемого преимущества, в соответствии с которым привилегии доминирующих в данном социальном пространстве субъектов обеспечивают для них еще большие привилегии. ——————————— <32> См.: Лапаева В. В. Споры вокруг Закона о партиях. «Демократия» для избранных или общий правовой порядок для всех? // Независимая газета. 2001. 12 марта.

В современных условиях в качестве авторитетного теоретического оправдания развития политических отношений по подобному сценарию нередко используется аристотелевская концепция пропорционального равенства, основанная на принципе «Лучший получает больше». Если российские политические партии не утруждают себя подобными теоретическими изысками, то на Западе политики, лучше знакомые с концепцией Аристотеля, используют ее для обоснования законодательных преференций в пользу наиболее сильных политических структур. Ведь и там тоже представленные в парламенте партии стремятся (и далеко не всегда безуспешно) установить выгодные для себя правила игры, ссылаясь на концепцию пропорционального равенства. Показательно, что даже в утвержденных Венецианской комиссией Совета Европы (Европейской комиссией за демократию через право) международных избирательных стандартах, рекомендуемых при проведении выборов, не предложено никаких барьеров на пути такого развития политической практики. Применительно к данной проблеме здесь сказано лишь следующее: «…существуют два возможных толкования равенства: «строгое» и «пропорциональное» равенство. «Строгое» равенство означает, что политические партии имеют равный статус независимо от их представленности в парламенте или поддержки электората… «Пропорциональное» равенство предполагает, что к политическим партиям подходят пропорционально количеству полученных ими голосов… Некоторые формы поддержки могут предоставляться, с одной стороны, на принципах строгого равенства, а с другой — на принципах пропорционального равенства» <33>. Очевидно, что в отсутствие теоретических критериев пропорционального равенства, общепризнанных в рамках европейского правового пространства, национальный законодатель (особенно если он действует в условиях культуры, не имеющей устойчивых правовых традиций) может весьма произвольно использовать концепцию пропорционального равенства для наращивания преимуществ партий, доминирующих в парламенте. ——————————— <33> Свод рекомендуемых норм при проведении выборов. Принципы и пояснительный доклад. Утв. Венецианской комиссией Совета Европы 5 — 6 июля 2002 г. // Международные избирательные стандарты. М., 2004. С. 637.

Возвращаясь к дискуссии по вопросу о содержании принципа формального правового равенства среди сторонников либертарного правопонимания (к которым автор относит и себя), можно сказать, что здесь обозначились два разных подхода, согласно которым формальное правовое равенство предстает либо как «чистое» равенство между деянием и воздаянием, либо как равенство, откорректированное с учетом социобиологических различий субъектов таким образом, чтобы обеспечить для них равенство возможностей в использовании своих прав <34>. Представителей первого подхода не интересует, как и в какой мере социобиологические различия влияют на возможность людей воспользоваться своими правами, т. е. реализовать свою правоспособность. Сторонники второго подхода считают, что равноправие предполагает равенство между людьми не только в декларированных правах, но и в возможности ими воспользоваться в меру личных волевых усилий. ——————————— <34> Эти позиции в целом укладываются в рамки сложившихся в философской литературе двух принципиально разных подходов к пониманию равенства в сфере социальных отношений, согласно которым: а) социальное равенство предполагает отказ от идеи равенства возможностей и б) социальное равенство корректирует исходное фактическое неравенство до равенства возможностей. См.: Федотова В. Г. Новая философская энциклопедия. М., 2001. С. 394.

Может сложиться впечатление, что выбор одного из двух подходов — это вопрос не столько науки, сколько идеологии. Однако, думается, что вполне возможно с научной точки зрения (т. е. на уровне научно-теоретической абстракции) доказать, что право как формальное равенство предполагает именно равенство возможностей, обусловленных личными усилиями и личной волей субъектов права. Попытаемся смоделировать ситуацию выработки правового правила поведения, основанного на формальном равенстве субъектов, воля которых создает это правило взаимного общения. В своих рассуждениях мы будем отталкиваться от понимания сущности человека, так как в силу человекоцентристского характера либертарной концепции право здесь — это, по сути дела, права человека. Поскольку сущность человека в конечном итоге связывается с его разумным началом, мы будем исходить из того, что человек как разумное существо, обладающее свободной волей, понимает свой интерес и стремится реализовать его в процессе взаимодействия с другими людьми, также преследующими свои личные интересы. Разумный характер субъектов правового общения в силу известной регулятивности идеи разума предопределяет общую направленность действий людей, как если бы «они специально договорились о том же самом (в форме так называемого общественного договора)» <35>. Поэтому для моделирования процесса выработки права можно воспользоваться логической конструкцией договора. Подобная логическая модель общественного договора о правилах взаимного поведения — это абстрактная квинтэссенция исторического процесса выработки оптимальных форм социального взаимодействия путем постепенного, осуществляемого на основе проб и ошибок, отбора приемлемых для всех и каждого (т. е. всеобщих) принципов поведения людей по отношению друг к другу. ——————————— <35> Нерсесянц В. С. Философия права. М., 2006. С. 624.

Именно такой гносеологический прием использует известный специалист в области теории справедливости Д. Ролз для обоснования своей концепции «справедливости как честности». Чтобы понять, какие именно принципы справедливости соответствуют договорному характеру отношений между формально равными индивидами, он предлагает представить гипотетическую ситуацию, когда рациональные индивиды, преследующие свои интересы, вступают в договор по выработке принципов справедливости, полностью абстрагируясь от каких-либо своих индивидуальных качеств и характеристик. Это аналогично тому, как если бы каждый человек, вступающий в договор о правилах совместного поведения с другими людьми, не знал бы «своего места в обществе, своего классового положения или социального статуса, а также того, что предназначено ему при распределении природных дарований, умственных способностей силы и т. д.» <36>, но при этом имел бы рациональные (и потому общие для всех) представления о том, что является для него благом. Принципы, выработанные путем такой договоренности «за занавесом неведения» (когда каждый соглашается на те правила взаимного поведения, которые были бы приемлемы для любого участника договоренностей потому, что сам может оказаться на месте любого другого), и будут, согласно Д. Ролзу, принципами справедливости. И хотя сам автор говорит о социальной справедливости, имея в виду не столько правовую, сколько морально-нравственную категорию, однако предлагаемые им условия выработки справедливого решения — это условия поиска именно правового решения как результата договора между абстрактными формально равными лицами <37>. Ведь эта ситуация полностью соответствует сформулированному Г. Гегелем велению праву: «Будь лицом и уважай других в качестве лиц». ——————————— <36> Ролз Д. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. С. 26. <37> Интересно сравнить конструкцию договора о праве, предложенную Д. Ролзом, с несколько иной моделью договора о демократии (а по сути — как раз о праве), сформулированной Бенджамином Франклином: «Демократия — это договоренность о правилах поведения между хорошо вооруженными джентльменами». (См.: Аузан А. Национальные ценности и конституционный строй // Новая газета. 2008. 14 — 16 янв. С. 8.) Очевидно, что такой договор о правилах поведения основан на предпосылке, что все джентльмены не только одинаково хорошо вооружены, но и одинаково хорошо умеют стрелять. Однако мир людей состоит не только из вооруженных джентльменов, да и не все из них могут быть лихими ковбоями. Поэтому общество в своем историческом развитии ориентируется в конечном итоге на ту модель договора о правилах поведения, которую можно выразить логической конструкцией договора «за занавесом неведения».

Д. Ролз утверждает, что в обозначенных им условиях были бы сформулированы два основополагающих принципа справедливости. Первый принцип гласит: «Каждый индивид должен обладать равным правом в отношении наиболее общей системы равных основных свобод, совместимой с подобными системами свобод для всех остальных людей». Согласно второму принципу «социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременно а) ведут к наибольшей выгоде наименее преуспевших, в соответствии с принципом справедливых сбережений, и б) делают открытыми для всех должности и положения в условиях честного равенства возможностей» <38>. Это именно те принципы, которые, по его мнению, могли бы быть с необходимостью сформулированы людьми, договаривающимися друг с другом на условиях абсолютной честности (т. е. «в исходном положении равенства» <39>) о правилах взаимного поведения. На наш взгляд, такая интерпретация предложенной теоретической конструкции договора не вполне верна. ——————————— <38> Ролз Д. Указ. соч. С. 267. <39> Там же. С. 26.

Очевидно, что первый принцип справедливости в концепции Д. Ролза — это принцип правового равенства (правда, неясно, почему равенство в правах касается у него только основных прав и обязанностей). В рамках второго принципа к требованиям правового равенства относится положение пункта «б», согласно которому для всех в одинаковой мере должны быть открыты должности и положения в условиях честного равенства возможностей. Что же касается положения пункта «а», то его неформализованность (размытость границ его применения) означает, что оно принадлежит к области морали, а не права. В содержащемся здесь тезисе о том, что «социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременно… ведут к наибольшей выгоде наименее преуспевших», остаются непроясненными два принципиальных вопроса. Первый: каким образом (т. е. на основании какого критерия) определяется тот минимум, начиная с которого человек может получать социальные выплаты? И второй, связанный с первым, вопрос: до каких пор надо улучшать положение «менее успешных»? Д. Ролз отдает решение этих вопросов на усмотрение государства, действующего, исходя из своих экономических возможностей и нравственных установок. Следовательно, мы имеем здесь дело с типичным случаем государственной благотворительности, основанной на нормах и ценностях нравственного, а не правового характера. Полагаем, что ошибка Д. Ролза, не сумевшего вместить концепцию справедливости в правовые рамки, состоит в допущении, что люди в ситуации «занавеса неведения» договорятся о том, что «все социальные ценности: свобода и благоприятные возможности, доходы и богатство, социальные основы самоуважения — все это должно быть равно распределено, за исключением тех случаев, когда неравное распределение любой или всех из этих ценностей дает преимущество каждому» <40>. С таким допущением трудно согласиться, поскольку люди будут стремиться не к равному распределению благ, а к равенству возможностей их получения. Кроме того, вряд ли каждый из тех, кто может оказаться в положении слабого и неуспешного в силу обстоятельств, не зависящих от его волевых усилий, удовлетворится тем, что успехи более сильных позитивно отразятся и на его положении. Очевидно, что договаривающиеся «за занавесом неведения», рационально мыслящие индивиды захотят иметь возможность компенсировать свою слабость, чтобы на равных вступить в социальную конкуренцию и добиться более высокого положения по сравнению с другими. Следовательно, они захотят подстраховаться, оговорив правила компенсации для себя на тот случай, если окажутся слабее других в своих социальных или биологических характеристиках. Но это должна быть именно компенсация их слабости, которая позволила бы им воспользоваться своими правами наравне с другими, а вовсе не общее требование того, чтобы социальные и экономические успехи более удачливых членов общества приводили бы к улучшению положения остальных. Введение подобной компенсации переводит проблему справедливости из сферы морали с присущей ей неопределенностью границ (безграничностью) в сферу права, где есть четко обозначенная мера справедливости в распределении социальных благ, опирающаяся на принцип равенства. ——————————— <40> Ролз Д. Указ. соч. С. 61.

Таким образом, мы видим, что предельно абстрактный характер субъектов права как сторон договора порождает такую абстракцию самого предмета договора — правового правила поведения, которая имеет определенное социальное содержание. А это значит, что формальное равенство как сущность права — это не заданное раз и навсегда «чистое» равенство между деянием и воздаянием, а гораздо более сложная, исторически изменчивая модель равенства, содержание которого уточняется по мере правового развития человечества <41>. И одна из задач юридической науки состоит в том, чтобы на каждом новом историческом этапе наполнить правовой принцип формального равенства адекватным данному историческому контексту социальным содержанием. ——————————— <41> На данном этапе такой подход позволяет совместить понятия правового и социального государства, обозначив границы правовой природы современного социального государства, в рамках которых оно предстает не как субъект благотворительности, а как гарант формального правового равенства в его более глубоком понимании.

Возвращаясь к концепции В. С. Нерсесянца, мы можем теперь сказать, чем отличается его точка зрения от позиции Д. Ролза и Ф. Хайека, которые трактуют социальное перераспределение как явление, относящееся к сфере морально-нравственных отношений (различие между ними состоит лишь в том, что Д. Ролз признает социальную пользу такой благотворительности, а Ф. Хайек считает, что она наносит вред обществу). Для В. С. Нерсесянца социальная политика государства может иметь как правовой, так и неправовой (моральный, благотворительный) характер. При этом он предлагает критерий разграничения правового и неправового в данной сфере, основанный на принципе компенсации. Таким образом, с позиций либертарного правопонимания В. С. Нерсесянца равная мера как составная часть принципа формально-правового равенства — это в конечном итоге мера соответствия между личными волевыми усилиями людей (как абстрактных носителей свободной воли) и реально доступным для них набором прав на получение социальных благ.

——————————————————————

С учетом отмеченного различения права (как сущности) и закона (всех источников позитивного права) как явления основные (крайние) варианты их соотношения выглядят так: если явление (закон, положения тех или иных источников позитивного права) соответствует сущности, речь идет о правовом законе (о правовой норме, о позитивном праве, соответствующем сущности права); если явление (закон, положения того или иного источника позитивного права) не соответствует сущности, противоречит ей и т. д., речь идет о неправовом законе (о противоправном, правонарушающем, антиправовом законе, о противоправной норме, противоправном позитивном праве).

В рамках этой концепции различения и соотношения права и закона (как соответственно сущности и явления) под сущностью права понимается принцип формального равенства, который трактуется как единство трех подразумевающих друг друга сущностных свойств (характеристики) права - всеобщей равной меры регуляции, свободы и справедливости. Это триединство сущностных свойств права (три компонента принципа формального равенства) можно охарактеризовать как три модуса единой субстанции: одно без другого (одно свойство без других свойств) невозможно. Присущая праву всеобщая равная мера - это именно равная мера свободы и справедливости, а свобода и справедливость невозможны вне и без равенства (общей равной меры).

Взаимосвязь и смысловое единство этих трех компонентов принципа формального равенства (сущностных свойств права) состоят в следующем. Правовой тип взаимоотношений людей - это отношения, регулируемые по единому абстрактно-всеобщему масштабу и равной мере (норме) дозволений, запретов, воздаяний и т. д. Этот тип (форма) взаимоотношений людей включает в себя: 1) формальное равенство участников (субъектов) данного типа (формы) взаимоотношений (фактически различные люди уравнены единой мерой и обшей формой); 2) их формальную свободу (их формальную независимость друг от друга и вместе с тем подчинение единой норме, действие по общей форме); 3) формальную справедливость в их взаимоотношениях (абстрактно-всеобщую, одинаково равную для всех них норму регуляции, меру и форму дозволений, запретов и т. д., исключающую чьи-либо привилегии). Равенство (всеобщая равная мера) предполагает и включает в себя свободу и справедливость, свобода - равную меру и справедливость, справедливость - равную меру и свободу. Сказанное означает, что равенство, свобода и справедливость как свойства правовой сущности носят формальный (формально-содержательный, а не фактически-содержательный) характер, являются формально-правовыми качествами (и категориями), возможны и выразимы лишь в правовой форме.

Компоненты принципа формального равенства (равная мера, свобода и справедливость) относятся к сфере права, а не к сфере морали, нравственности, религии и т. д., поскольку все эти и другие неправовые сферы (и присущие им формы и нормы регуляции) носят ограниченный, частичный характер, имеют какое-то фактическое (неформализованное) содержание (в силу множественности различных моральных, нравственных, религиозных форм, норм и представлений о должном, отсутствия единой и всеобщей морали, нравственности, религии и т. д.) и лишены той присущей лишь праву абстрактно-всеобщей формы (и всеобщей формализации), в которой только и можно выразить абстрактно-всеобщий, абсолютно (универсально) формализованный смысл равенства, свободы и справедливости в соответствующем социуме. Это позволяет характеризовать право как всеобщую, необходимую и единственную форму бытия и выражения равенства, свободы и справедливости в социальной жизни людей.

Правовое равенство представляет собой определенную абстракцию, т. е. является результатом сознательного (мыслительного) абстрагирования от фактических различий, которые присущи реальным субъектам правовой формы общения, их уравнивания. Такое уравнивание предполагает незначимость имеющихся фактических различий с точки зрения соответствующего критерия (основания) уравнивания, а именно свободы индивида в общественных отношениях, которая признается, выражается и утверждается в форме его правосубъектности и правоспособности.

Право говорит и действует языком и мерами равенства, благодаря чему выражает свободу людей. В этом смысле можно сказать, что право - математика свободы.

В социальной сфере равенство - это всегда правовое равенство, формально-правовая мера равенства. Именно благодаря своей формальности (абстрагированности от «фактического») равенство может стать и реально становится всеобщей формой и равной мерой регуляции «фактического», своеобразным формальным и формализованным «языком», «счетом», «весами», измерителем всей «внеформальной» (т. е. «фактической») действительности. Так обстоит дело и с формально-правовой мерой.

История права - это история прогрессирующей эволюции масштаба и меры формального (правового) равенства при сохранении самого этого принципа любой системы права, права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом, - свое содержание принципа формального (правового) равенства. Так что принцип формального равенства представляет собой постоянно присущий праву принцип с исторически изменяющейся сферой и мерой регуляции.

Какой-либо другой формы бытия и выражения свободы в общественной жизни людей, кроме правовой, человечество до сих пор не изобрело. Да это и невозможно ни логически, ни практически. Люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свободы. Неправовая свобода, свобода без всеобщего масштаба и единой меры, словом, так называемая «свобода» без равенства, - это идеология элитарных привилегий, а так называемое «равенство» без свободы - идеология рабов и угнетенных масс (с требованиями иллюзорного «фактического равенства», подменой равенства уравниловкой и т. д.). Или свобода (в правовой форме), или произвол (в тех или иных проявлениях). Третьего здесь не дано: неправо (и несвобода) - всегда произвол.

Между тем повсеместно довольно широко распространены представления о противоположности права и свободы, права и справедливости, права и равенства. Они обусловлены во многом тем, что под правом имеются в виду любые веления власти, государственное законодательство, которое зачастую носит антиправовой, произвольный, насильственный характер.

Нередко свобода противопоставляется равенству. Так, уже ряд софистов младшего поколения (Пол, Калликл, Критий) отвергали правовое равенство с позиций аристократических и тиранических представлений о свободе как праве «лучших» на привилегии и произвол, как праве сильных господствовать над слабыми и т. д. Аналогичный подход в XIX в. развивал Ф. Ницше. Религиозно-аристократическую концепцию «свободы личности» (в духе оправдания неравенства и критики равенства) обосновывал в XX в. Н. А. Бердяев.

В отличие от аристократической критики правового равенства «сверху» (в пользу элитарных версий «свободы») марксистское отрицание правового равенства и права в целом идет «снизу» (в целях всеобщего прыжка в коммунистическое «царство свободы» без права и государства, утверждения «фактического равенства» и т. д.).

В наши дни широко распространено представление, будто суть перемен, которые идут в России и в других посткоммунистических странах (т. е. их «модернизация»), состоит в переходе от логики равенства к логике свободы. Тут социализм с его уравниловкой (т. е. антиподом права и равенства) предстает как царство равенства, от которого, мол, надо перейти в царство свободы без равенства. В этих и сходных противопоставлениях свободы и равенства данным явлениям и понятиям, по существу, придается произвольное значение.

Понимание права как формального равенства включает в себя наряду со всеобщей равной мерой и свободой также и справедливость. В контексте различения права и закона это означает, что справедливость входит в понятие права, что право по определению справедливо, а справедливость - внутреннее свойство и качество права - категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная и т. д.).

Поэтому всегда уместный вопрос о справедливости или несправедливости закона - это, по существу, вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Но такая же постановка вопроса неуместна и не по адресу применительно к праву, поскольку оно (уже по понятию) всегда справедливо и является формой выражения справедливости в социальном мире.

Более того, только право и справедливо. Ведь справедливость потому, собственно, и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем рационализированном виде означает всеобщую правомерность, т. е. существо и начало права, смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы.

Понятие "равенство" представляет собой определенную абст­ракцию, т. е. является результатом сознательного (мыслительного) абстрагирования от тех различий, которые присущи уравниваемым объектам. Уравнивание пред­полагает различие уравниваемых объ­ектов и вместе с тем несущественность этих различий (т. е. возмож­ность и необходимость абстрагироваться от таких различий) с точ­ки зрения соответствующего основания (критерия) уравнива­ния.

Так, уравнивание разных объектов по числовому основанию (для опре­деления счета, веса и т. д.) абстрагируется от всех их содержательных разли­чий (индивидуальных, видовых, родовых).

В этом русле сформировалась математика, где составление и решение уравнений играет ключевую роль и где равенство, "очи­щенное" от качествен­ных различий, доведено до абсолютной абст­ракции количественных опреде­лений.

Правовое равенство не столь абстрактно, как числовое равен­ство в ма­тематике. Основанием [и критерием) правового уравнива­ния различных лю­дей является свобода индивида в общественных отношениях, признаваемая и утверждаемая в форме его правоспо­собности и правосубъектности. В этом и состоит специфика право­вого равенства и права вообще.

Правовое равенство в свободе как равная мера свободы озна­чает и тре­бование соразмерности, эквивалента в отношениях меж­ду свободными индивидами как субъектами права.

Правовое равенство - это равенство свободных и независи­мых друг от друга субъектов права по общему для всех масштабу, единой норме, равной мере. Там же, где люди делятся на свобод­ных и несвободных, последние относятся не к субъектам, а к объек­там права и на них принцип правового равенства не распространя­ется.

Правовое равенство - это равенство свободных и равенство в свободе, общий масштаб и равная мера свободы индивидов. Право говорит и действует языком и средствами такого равенства и бла­годаря этому выступает как всеобщая и необходимая форма бытия, выражения и осуществления свободы в совместной жизни людей. В этом смысле можно сказать, что право - математика свободы 1 .

Причем можно, видимо, допустить, что математическое равен­ство как логически более абстрактное образование является исто­рически более поздним и производным от идеи правового равенст­ва. Последующее, более интенсивное (чем в праве) развитие и научная разработка начал равенства в математике породило пред­ставление, будто идея равенства пришла в право из математики.

Подобная трактовка встречается уже у пифагорейцев, чьи серь­езные занятия математикой сочетались с увлечениями цифровой мистикой и экстраполяцией математических представлений о ра­венстве на общественные явления, включая и право. Сущность мира (физического и социального), согласно пифагорейцам, есть число, и все в мире имеет цифровую характеристику и выражение. Трактуя равенство как надлежащую меру в виде определенной (числовой по своей природе) пропорции, они в духе своей социальной матема­тики выражали справедливость (т. е- право с его принципом равен­ства) числом четыре. Обосновывали они это тем, что четыре - это первый квадрат, т. е. первое число, полученное от умножения одно­го числа (числа два) на самого себя, а сущность справедливости состоит в воздании равным за равное*. По этому поводу Аристотель позднее писал: "Итак, Пифагор начал говорить о добродетели, но неправильно. Дело в том, что, возводя добродетели к числам, он создавал ненадлежащее учение о добродетелях. Ведь справедли­вость не есть число, помноженное само на себя".

Однако несмотря на эту критику и Аристотель (вслед за Со­кратом и Платоном) остается при рассмотрении проблемы равенст­ва во многом под влиянием пифагорейских математических пред­ставлений о равенстве, хотя и без соответствующей цифровой ма­гии. Это отчетливо проявляется, например, там, где Сократ, Платон и Аристотель, характеризуя равенство как принцип справедливо­сти и права, различают два вида равенства: равенство арифмети­ческое (равенство меры, числа, веса и т. д.) и геометрическое (ра­венство по геометрической пропорции). Кстати говоря, такое мате­матическое понимание природы правового равенства лежит и в ос­нове весьма влиятельной до наших дней аристотелевской концеп­ции разделения справедливости на уравнивающую и распреде­ляющую.

Пифагорейская подмена правового равенства различными вер­сиями математического равенства отражает неразвитые представ­ления о праве, игнорирует его специфику и противоречит его смыслу. Право не нуждается ни в социальной математике, ни в математи­ческих определениях правового равенства, поскольку оно уже ис­ходно обладает собственным принципом равенства и само по себе является математикой (в смысле учения о равенствах и неравенст­вах) в специфической сфере своего бытия и действия.

Итак, в социальной сфере равенство - это всегда правовое равенство, формально-правовое равенство. Ведь правовое равенст­во, как и всякое равенство, абстрагировано (по собственному основанию и критерию) от фактических различий и потому с необходи­мостью и по определению носит формальный характер.

По поводу равенства существует множество недоразумений, заблуждений, ошибочных и ложных представлений, В их основе, в конечном счете, лежит непонимание того, что равенство имеет ра­циональный смысл, логически и практически возможно в социаль­ном мире именно и только как правовое (формально-правовое, фор­мальное) равенство.

Так, нередко (в прошлом и теперь) правовое равенство смеши­вается с разного рода эгалитаристскими (фактически уравнитель­ными) требованиями, с уравниловкой и т, д. или, напротив, ему противопоставляют так называемое "фактическое равенство". Подобная путаница всегда так или иначе носит антиправовой ха­рактер.

Что такое формальное (правовое) равенство, т. е. то, что отри­цается "фактическим равенством", - это понятно, ясно и рацио­нально выразимо. Того же самого никак нельзя сказать о "факти­ческом равенстве", т. е. про то, что им отстаивается. При ближай­шем рассмотрении оказывается, что "фактическое равенство" имеет рациональный смысл лишь как отрицание (а именно - как отри­цание формального, правового равенства), но как утверждение (как нечто позитивное) оно, "фактическое равенство", - величина ирра­циональная, "фантазм" типа "деревянного железа", вербальная кон­струкция, подразумевающая нечто совершенно иное, чем равенство.

"Фактическое равенство" - это смешение понятий "фактиче­ское" и "нефактическое" (формальное) и противоречие в самом по­нятии "равенства". Ведь "равенство" имеет смысл (как понятие, как регулятивный принцип, масштаб измерения, тип и форма отно­шений и т. д.) лишь в контексте различения "фактического" и "фор­мального" и лишь как нечто "формальное", отделенное (абстраги­рованное) от "фактического" - подобно тому, как слова отделены от обозначаемых вещей, цифры и счет - от сосчитываемых пред­метов, весы - от взвешиваемой массы и т. д.

Именно благодаря своей формальности (абстрагированности от "фактического") равенство может стать и реально становится сред­ством, способом, принципом регуляции "фактического", своеобраз­ным формальным и формализованным "языком", "счетом", "веса­ми", измерителем всей "внеформальной" (т. е. "фактической") дей­ствительности, Так обстоит дело и с формально-правовым равен­ством.

История права - это история прогрессирующей эволюции со­держания, объема, масштаба и меры формального (правового) ра­венства при сохранении самого этого принципа как принципа лю­бой системы права, права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отношений свободы и права, словом - свое содержание принципа фор­мального (правового) равенства. Так что принцип формального ра­венства представляет собой постоянно присущий праву принцип с исторически изменяющимся содержанием.

В целом историческая эволюция содержания, объема, сферы действия принципа формального равенства не опровергает, а, на­оборот, подкрепляет значение данного принципа (и конкретизирую­щей его системы норм) в качестве отличительной особенности пра­ва в его соотношении и расхождении с иными видами социальной регуляции (моральной, религиозной и т. д.). С учетом этого можно сказать, что право - это нормативная форма выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общест­венных отношениях.

Исходные фактические различия между людьми, рассмотрен­ные (и регулированные) с точки зрения абстрактно-всеобщего пра­вового принципа равенства (равной меры), предстают в итоге в виде неравенства в уже приобретенных правах (неравных по их струк­туре, содержанию и объему прав различных индивидов-субъек­тов права). Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает [и не может уничтожить) исходных разли­чий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядо­чивает эти различия по единому основанию, трансформирует неоп­ределенные фактические различия в формально-определенные не­равные права свободных, независимых друг от друга, равных лич­ностей. В этом по существу состоят специфика и смысл, границы (и ограниченность) и ценность правовой формы опосредования, регу­ляции и упорядочения общественных отношений.

Правовое равенство и правовое неравенство (равенство и не­равенство в праве) - однопорядковые (предполагающие и допол­няющие друг друга) правовые определения и характеристики и понятия, в одинаковой степени противостоящие фактическим раз­личиям и отличные от них. Принцип правового равенства различ­ных субъектов предполагает, что приобретаемые ими реальные субъективные права будут неравны. Благодаря праву хаос разли­чий преобразуется в правовой порядок равенств и неравенств, со-гласованньхх по единому основанию и общей норме.

Признание различных индивидов формально равными - это признание их равной правоспособности, возможности приобрести те или иные права на соответствующие блага, конкретные объекты и т. д., но это не означает равенства уже приобретенных конкрет­ных прав на индивидуально-конкретные вещи, блага и т. д. Фор­мальное право - это лишь правоспособность, абстрактная свобод­ная возможность приобрести - в согласии с общим масштабом и равной мерой правовой регуляции - свое, индивидуально-опреде­ленное право на данный объект. При формальном равенстве и равной правоспособности различных людей их реально приобретенные права неизбежно (в силу различий между самими людьми, их ре­альными возможностями, условиями и обстоятельствами их жизни и т. д.) будут неравными: жизненные различия, измеряемые и оце­ниваемые одинаковым масштабом и равной мерой права, дают в итоге различия в приобретенных, лично принадлежащих конкрет­ному субъекту (в этом смысле - субъективных) правах. Такое раз­личие в приобретенных правах у разных лиц является необходи­мым результатом как раз соблюдения, а не нарушения принципа формального (правового) равенства этих лиц, их равной правоспо­собности. Различие в приобретенных правах не нарушает и не от­меняет принципа формального (правового) равенства.

Сравним для иллюстрации три разные ситуации. Допустим, в первой ситуации право приобрести в индивидуальную собствен­ность землю или мастерскую имеют лишь некоторые (докапитали­стическая ситуация), во второй ситуации - все (капиталистиче­ская ситуация), в третьей ситуации - никто в отдельности (социа­листическая ситуация). В первой и второй ситуациях все, кто наде­лены соответствующим правом, являются формально (юридически) равными, обладают равной правоспособностью независимо от того, приобрели ли они в действительности право собственности на со­ответствующие объекты, стали ли они реально собственниками ка­кого-то определенного участка земли, конкретной мастерской или нет. Одно дело, конечно, иметь право (правоспособность) что-то при­обрести, сделать и т. д., другое дело - реализовать такую фор­мальную, абстрактно-правовую возможность и приобрести реаль­ное право на определенное благо. Но право - это лишь равный для различных людей формализованный путь к приобретению прав на различные вещи, предметы, блага, а не раздача всех этих вещей и благ поровну каждому.

Но в правовом упорядочении различий по единому основанию и общему масштабу как раз и присутствует признание формально­го (правового) равенства и свободы всех тех, на кого распространя­ется данная правовая форма отношений. Так, во второй ситуации все формально равны и свободны, хотя реально приобретенные права на соответствующие объекты (средства производства) у разных лиц различны. В первой (докапиталистической) ситуации в соответст­вующую сферу правового равенства и свободы допущены лишь некоторые; отсутствие же у остальных соответствующего права (пра­воспособности) означает непризнание за ними формального (право­вого) равенства и свободы. Здесь, в первой ситуации, само право (формальное равенство, правоспособность, пользование правовой формой и т. д.), а вместе с ней и свобода представляют собой приви­легию для некоторых индивидов против остальной части общества.

В третьей (социалистической) ситуации нет ни правовых при­вилегий (права-привилегии) первой ситуации, ни различий в правах на соответствующие объекты, поскольку в отношении к этим объектам как средствам производства никто вообще не имеет пра­ва (ни правоспособности, ни тем более реально приобретенного права) на индивидуальную собственность. Отсутствие у индивида опреде­ленного права - это вместе с тем отсутствие и соответствующей индивидуальной свободы, Здесь, следовательно, в рассматривае­мом отношении вообще отсутствует правовой принцип формально­го равенства и свободы индивидов, и общество в данной третьей ситуации не конкретизируется на индивидов-субъектов права. Об­щественные (в том числе и хозяйственные) отношения регулиру­ются здесь иными (неправовыми) средствами и нормами.

Формы проявления равенства как специфического принципа правовой регуляции носят социально-исторический характер. Этим обусловлены особенности таких форм в различных социально-эко­номических формациях, на разных этапах исторического развития права, изменения объема и содержания, места и роли принципа правового равенства в общественной жизни.

Вместе с тем данный принцип - при всем историческом мно­гообразии и различии его проявлений - имеет универсальное зна­чение для всех исторических типов и форм права и выражает спе­цифику и отличительную особенность правового способа регулиро­вания общественных отношений свободных индивидов. Везде, где действует принцип формального равенства, там есть правовое на­чало и правовой способ регуляции: где действует право, там есть данный принцип равенства. Где нет этого принципа равенства, там нет и права как такового. Формальное равенство свободных инди­видов тем самым является наиболее абстрактным определением права, общим для всякого права и специфичным для права вообще.

Основанием правового уравнения различных людей является свобода индивидов в общественных отношениях, признаваемая и утверждаемая в форме его правоспособности и правосубъектности. В этом состоит специфика правового равенства и права вообще. Правовое равенство в свободе как равная мера свобода означает и требование соразмерности, эквивалентности в отношениях между свободными индивидами как субъектами права. Правовое равенство- это равенство свободных и независимых друг от друга субъектов права по общему для всех масштабу, общей норме равной мере. Там же, где люди делятся на свободных и несвободных, последние относятся не к субъектам, а к объектам права и на них принципы правового равенства не распространяются, например, рабы в Риме. Формальное (правовое) равенство- это то, что отрицается фактическим равенством. Однако, если рассматривать фактическое равенство, то оказывается, что оно существует рационально только как отрицание. В качестве утверждения - это иррациональная, вербальная конструкция, подразумевающая нечто иное, чем равенство. Именно благодаря своей формальности равенство может стать и реально становится средством, способом, принципом регуляции фактического, формальным своеобразным и формализованным измерителем всей фактической действительности. Так обстоит дело и с формально-юридическим равенством. Принцип формального равенства представляет собой постоянно присущий праву принцип с исторически изменяющимся содержанием. В целом историческая эволюция содержания объема, сферы действия принципа формального равенства не отвергает, а наоборот, подкрепляет значение данного принципа в качестве отличительной особенности права в его соотношении с другими социальными регуляторами. С учетом этого можно сказать, что право- это нормативная форма выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общественных отношениях. Право как форма регуляции отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает и не может уничтожать исходных различий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядочивает эти различия по единому основанию, трансформирует неопределенные формальные в формально определенные неравные права свободных, независимых друг от друга личностей. В этом по существу состоят специфика и смысл, границы (и ограниченность) и ценность правовой формы опосредования, регуляция и опосредования общественных отношений.

С принципом формального равенства связано понимание права как формы общественных отношений. Специфика правовой формальности обусловлена тем, что право выступает как форма общественных отношений независимых отношений независимых субъектов, подчиненных в своем поведении общей нормы. Независимость этих субъектов друг от друга в рамках правовой формы и взаимоотношений и одновременно их одинаково равная подчиненность общей норме определяют иным и существо правовой формы бытия и выражения свободы.

Для всех тех, чьи отношения опосредуемые правовой формой, -как бы ни узок этот правовой круг, -право выступает как всеобщая форма, как общезначимый и равный для всех этих лиц, различных по своему фактическому, физическую, умственному, имущественным положению. В целом всеобщность права как единого и равного (для того или иного круга отношений, масштаба и меры, а именно меры свободы) означает отрицание произвола и привилегий (в рамках этого правового эта формальность- внутренне необходимое, а случайное свойство всякого права. Форма здесь не внешняя оболочка. Она содержательна и единственно возможным, точно и адекватно выражает суть опосредуемой данной формы (то есть охватываемых и регулируемых правом) отношений -меру свободы индивидов по единому масштабу. Своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет, отмеряет и оформляет именно свободу индивида в человеческих взаимоотношений - в действиях, поступках, словом, во внешнем поведении людей. Дозволения и запреты права как раз и предоставляют собой нормативную структуру и оформленность свободы в общественном бытие людей, пределы доступной свободы, границы между свободой и несвободой на соответствующей ступени человеческого развития.

Шапиро Ирина Михайловна,

кандидат юридических наук,

заведующая кафедрой общегуманитарных и естественнонаучных дисциплин Астраханского филиала Международного юридического института, адвокат Межтерриториальной специализированной коллегии адвокатов

«Санкт-Петербург» Астраханский филиал

Проблема правового равенства в юридической науке относится к числу традиционных. Категорию равенства в качестве принципа талиона можно увидеть еще в Пятикнижии Моисея, Законах Хаммурапи и Ману. В Древнем Риме право представлялось как «искусство правды и справедливости». Дальнейшее развитие права пошло по пути установления формально равной свободы (формального равенства) между мужчиной и женщиной, представителями разных рас, национальностей, религии и т.п. Окончательно юридическое равенство сформировалось в праве и получило свое официальное закрепление в Декларации прав человека и гражданина, принятой в 1789 году в результате французской буржуазной революции, а также в ранних конституциях США и Франции, в более поздних буржуазных конституциях.

В понимании равенства как общественного явления особое значение имеет логика его формирования, которая зависит от типа правопонимания. Придерживаясь интергативного правопонимания, основанного на синтезе «классических» концепций, имеется возможность осветить все грани права, как многоаспектного явления в целом, и юридического равенства, в частности, раскрыть их содержание и представить реальную картину современной правовой действительности. «Право - пишет Л.И. Спиридонов - это система исторически возникших правил поведения, являющихся масштабом свободы равных субъектов, отношения между которыми социально значимы, являются частью общественного порядка и потому обеспечиваются государством при выполнении им общих дел населения ». С.С. Алексеев представляет право, как «такой классовый, общеобязательный регулятор в общественной жизни, который носит «правый» характер, выступает как господствующая в данном обществе и выраженная в особом - «юридическом» - виде справедливость и правда». В.А. Четвернин под правом понимает то, что не зависит от воли законодателя. В рамках концепции право рассматривается как «соответствующая принципу формального равенства система норм, установленных или санкционированных государством и обеспеченных возможностью применения мер государственного принуждения», а формальное юридическое равенство как нормативная форма выражения свободы людей в общественных отношениях. В основе права лежит формальное равенство, а явление (закон) есть официально-властные нормы, обязательные для всех правила. Если закон соответствует правовой сущности, речь идет о правовом законе, если же закон противоречит ей, то это неправовой закон. Правовой закон определяет критерий справедливости отношений между обществом и государством. Следовательно, формальное юридическое равенство в праве предстает как единство трех основных компонентов: всеобщности нормы и равной меры, свободы и справедливости.

Указанные выше определения права, различны. Однако, каждое из них раскрывает содержание права, выражает единую сущность права, его объективные свойства. «Отсюда и внутренняя смысловая равноценность таких внешне различных определений, как: право - это формальное равенство; право - это всеобщая и необходимая форма свободы в общественных отношениях людей; право - это всеобщая справедливость».

Юридическое равенство не обладает такой же абстрактностью, как математическое равенство. Фактически различные люди уравнены единой мерой. Формальное равенство и «фактическое» равенство понятия не совпадающие. «…Между правовым равенством и равенством фактическим может лежать непреодолимая грань».

Формальное равенство следует понимать как равенство возможностей, а не как фактическое равенство, которого в природе в абсолютном виде не существует. Равенство возможно только перед законом, но невозможно при распределении благ . Это проявление несправедливости, так как вклад каждого человека в развитие общества индивидуален и подобное распределение ведет к уравниловке. Уравниловка «убивает» инициативу, стимулы к труду , снижает ответственность, разрушает саму идею государства, подчинения и суверенитета.

Фактическое равенство представляет собой равное отношение к индивидам, а также одинаковое отношение индивидов друг к другу. Целью установления фактического равенства является достижение одинаковости и единообразия. В основе фактического равенства лежит принцип «запрещено все, что прямо не разрешено». Это идея не нашла своего проявления в реальности.

Наличие формального равенства предопределяет развитие гражданского общества , правового государства , общества и личности. По своей природе права человека – это социально значимые притязания на определенную меру свободы, которые совместимы с формальным равенством, то есть такие притязания, которые могут быть всеобщими требованиями свободы. Формальное равенство выражается, в первую очередь, в том, что для всех участников общественных отношений устанавливаются единые правовые способы и средства, равные возможности. Каждый человек реализует данные ему права в рамках своих возможностей, возможности использует по своему усмотрению, следовательно, результаты достигнутых высот бывают разными.

Суть фактического неравенства отражает содержание равенства юридического. «Утверждение равенства среди неравных, то есть равенства юридического – важнейшая функция права », - пишет И.Ю. Козлихин,. Оно действительно возникло с появлением неравенства, но отнюдь не для того, чтобы увековечить его».

Юридическое равенство это формальная мера общего и равного для всех, это мера свободы и ответственности, приобретенная заслуженно человечеством, предназначенная для каждого члена общества и правового государства, закрепленная в законе. Оно подчиняется единому правовому смыслу, существует только в рамках правового поля, то есть является внутренне присущим праву свойством. Таким образом, в понятие равенства на протяжении истории вкладывалось разное содержание. А правовое поле юридического равенства заполнялось по мере его изучения.

Право представляет собой явление социальной действительности и имеет только ему присущие объективные характеристики, которые выделяют его из других социальных явлений и институтов. «Равновесность» - это заложенное в праве начало, выраженное в формуле «равная мера», которая не сводится к одной лишь нормативности, а направлено на утверждении в жизни людей принципа эквивалентности, равной ответственности, состязательности и в других юридических категориях, которые под несколько иным углом зрения охватываются понятием «справедливость».

Право, как социальный регулятор, способно сбалансировать поведение людей в обществе, а юридическое равенство служит его правовым регулятором. Право в своих истоках объективно и регулирует отношения с участием фактически разных субъектов, а юридическое равенство обеспечивает это процесс регулирования. Юридическое равенство, как и право, существуют в правовой действительности независимо от воли и сознания людей, следовательно, юридическое равенство можно признать свойством права, качественно его характеризующим, присущим только праву и развивающимся вместе с ним. Поскольку право является объективно существующей действительностью, то и юридическое равенство реально существует в праве, а значит, юридическое равенство – это правовая реальность. Таким образом, юридическое равенство предопределяется правом, выступает способом достижения целей и функций права и является свойством права. Это означает, что общие начала права и основные правовые идеи, можно обращать к юридическому равенству как к правовой реальности.

Право – это форма отношений свободы, равенства и справедливости. Через право общество гарантирует своим членам возможность автономного поведения. Очевидно, что свобода не может существовать без разумных ограничений, так как подлинная свобода осознает свои границы, потому что свобода каждого человека простирается до той границы, от которой начинается свобода другого. Следовательно, право определяет и ограничивает меру индивидуальной свободы в обществе. Таким образом, сущность права обусловлена природой человека, его потребностью к свободе и самоопределению.

Рассматривая юридическое равенство как объективное свойство права, а свободу как основание права, представляется возможным определить единение юридического равенства и свободы. В теории права выделяют два подхода к проблеме соотношения равенства и свободы: приоритет равенства и приоритет свободы. Только в свободе рождается право и появляется его необходимость. Учитывая, что юридическое равенство есть качественная характеристика права, его объективное свойство, можно предположить, что и юридическое равенство возможно только в обществе свободных людей. Свобода – это пространство объективных возможностей, внутри которого субъект может реализовать свои стремления к самоутверждению и самореализации. Свобода – это господство человека над силами природы и общества, а также над собой. Факт свободного выбора человека есть акт абсолютного самоопределения воли и творческий акт разумного существа, который, идя к будущему, привлекает свое воображение. Именно в этом же качестве свобода есть реальное основание правового равенства, в рамках которого она превращается в меру юридически оформленной свободы. «Правовое равенство - это равенство свободных и равенство в свободе, общий масштаб и равная мера свободы индивидов».

Свобода, так же как и равенство, категория относительная. Учитывая уникальные социальные свойства свободы, человек имеет возможность самостоятельно оценивать свое поведение, делать выводы и принимать решения, действуя в рамках необходимости своих желаний и интересов, тем самым отражает ее суть. В аналогичном смысле и качестве свобода выступает как основание юридического равенства, обретая в рамках данного правового явления меру юридического оформления. Следовательно, люди являются свободными «в меру их правового равенства и равны в меру их правовой свободы».

Поведение людей в обществе обусловлено свободой, справедливостью и ответственностью. Свободой и справедливостью обеспечивается равенство, свобода определяется равной мерой и справедливостью, а справедливость характеризуется свободой и единой равной мерой. «Справедливость касается индивида, а закон – целого общества». В идеале право всегда должно соответствовать справедливости. Сторонники концепции естественного права отстаивают мнение, что законы должны быть воплощением справедливости.

Выделяют два вида справедливости – субъективную и объективную. Первая рассматривается с точки зрения морали и является качественным свойством личности. Такая точка зрения доминировала в период античности и средневековья . Платон видел в справедливости «упорство души». Такое мнение не потеряло своей актуальности. Оно имеет место и среди наших современников. Справедливость является моральной категорией и не сводится полностью к праву. Второй вид справедливости характеризует её с точки зрения права и определяет как правила, закреплённые социальными институтами – государством, организацией, семьей. Наиболее категоричные авторы вкладывают в справедливость только правовое содержание и не соотносят с личной характеристикой человека. Это означает, что право может быть и должно быть справедливым.

Справедливость соответствует такому состоянию в обществе, при котором его интересы сбалансированы. Справедливость характеризует право, а право является справедливым, значит, справедливость есть внутреннее свойство права и саморегулятор поведения человека. В обобщенном виде можно сказать, что справедливость – это самосознание, самовыражение и самооценка права и поэтому, вместе с тем, правовая оценка всего остального, внеправового. Предоставление равных правовых возможностей при реализации прав и исполнении обязанностей характеризует юридическое равенство как объективное свойство права. Юридическое равенство не может противоречить идеям справедливости и преследует такие же цели. Следовательно, юридическое равенство основано на началах справедливости.

Сознательный выбор того или иного варианта поведения и, главное, «самоограничение произвола», прежде всего, личного, не только определяет уровень социальной автономности и равенства человека, но и его осознанную ответственность в обществе. Ответственность - фиксирующая зависимость личности от социального окружения, общества, государства и обозначающая степень соответствия индивидуального поведения существующим нормативным образцам. Ответственность это этико-правовая категория, в общесоциальном значении можно определить, как высокоразвитое чувство долга, ревностное отношение к своим обязанностям, а также как необходимость, обязанность отдавать кому-нибудь отчет в своих действиях и поступках. Ответственность связана с самим человеком, выступает как его внутреннее свойство, состояние, направляющее на выбор человеком своего поведения. Эти характеристики сходны с категориями свободы и равенства.

Юридическая ответственность это явление правовое, хотя ее дефиниция не содержится ни в одном из нормативно-правовых актах . Ответственность можно рассматривать не только как институт охраны регулятивных правоотношений , но и как меру равенства всех субъектов перед законом. Именно юридическое равенство при наличии определенных условий превращает ответственность в институт уравнивания субъектов. Законодатель устанавливает для правонарушителей равную юридическую ответственность. Осуществляя правовую функцию, ответственность, как правовое явление, объективно базируется на основе юридического равенства и с его помощью образует единую, равную меру поведения людей. В свою очередь, юридическое равенство, определяя единую меру свободы и справедливости для каждого, неотделимо от юридической ответственности. Ответственность в праве позволяет определить содержание юридического равенства как меры свободы и справедливости с точки зрения юридической защищенности. Следовательно, юридическая ответственность есть социально-правовое основание юридического равенства.

Все правовые отношения регулируются по единому всеобщему масштабу и равной норме дозволенного и запрещенного, включают в себя формально равных субъектов – фактически разных, но уравненных между собой единой мерой и общей правовой формой. Эти отношения строятся на формально свободных и независимых участниках, подчиненных в своем поведении единой мере и правовой форме в формально-справедливом правовом поле с всеобщей одинаковой равной мерой и формой дозволений и запретов.

Юридическое равенство, по мнению В.С. Нерсесянца представляет собой единство трех подразумевающих друг друга сущностных свойств (характеристик) права – всеобщей равной меры регуляции, свободы и справедливости. Юридическое равенство - это общая равная меры регуляции, всеобщий масштаб и равная мера свободы и справедливости, присущие праву, лежащие в основе правомерного поведения индивидов, последствием нарушения которого, объективно выступает ответственность, равная и единая для всех. Следовательно, ответственность есть равная мера регуляции общественных отношений. Взаимосвязь и смысловое единство этих трех компонентов юридического равенства состоят в следующем. Правовой тип взаимоотношений людей - это отношения, регулируемые по единому абстрактно-всеобщему масштабу и равной мере дозволений, запретов, воздаяний и так далее.

Юридическое равенство определяется свободой и справедливостью, свобода - равной мерой и справедливостью, а справедливость - равной мерой и свободой. Значит, эти качественные характеристики права взаимодополняются. Последствием нарушения гармонии триединства этих качественных характеристик права, выступает ответственность, равная и единая для всех. Таким образом, юридическое равенство предстает как равная мера свободы, справедливости и ответственности в обществе.

Еще одним, сложным, социально-правовым явлением, отражающим уровень правовой организации общества, а также связь закона и индивида является законность . Существует множество концепций, связанных с различением права и закона. Одна из них – где право и закон не могут противопоставляться друг другу, так как закон – это, прежде всего, внешняя форма выражения права . Право и закон могут соотноситься с точки зрения содержания и формы, где закон, в таком соотношении, выражает идею права. Следовательно, право и закон, с какой бы точки зрения они не рассматривались, всегда будут иметь общие черты, поскольку выполняют одни и те же функции – регулирование общественных отношений. Законность рассматривается как основа разумной жизнедеятельности гражданского общества, всех звеньев его политической системы , распространяя свое действие на наиболее важные сферы человеческой жизнедеятельности. В этой связи она вносит в жизнь общества и государства объективную гармонию, гарантирует справедливую дифференциацию интересов людей. Законность зарождается и становится носителем определенных объективных качеств в условиях гражданского общества, обеспечивающего юридическое равенство, равенство граждан перед законом, которые, в основном, создаются общественными экономическими отношениями, при которых свобода частной собственности становится равной возможностью для всех. Поэтому, основополагающей задачей правового закона можно считать обеспечение юридического равенства в обществе и государстве. Неюридические же законы создают неравенство, обусловленное естественными возможностями каждого субъекта права . Следовательно, пока в обществе существует юридически неравное положение людей нельзя говорить о правозаконности.

С развитием права и правовых явлений образовались разнообразные теоретические представления о понимании законности. Так, феномен законности понимается в двух основных смыслах. С одной стороны, законность можно понимать как общеправовой принцип, выражающий идею общеобязательности права, верховенства закона, необходимости точного осуществления юридических предписаний всеми субъектами. С другой стороны, законность можно рассматривать как правовой режим общественной жизни, что обозначает совокупность юридических средств, методов, процедур, позволяющих обеспечивать эффективное правовое регулирование в наиболее важных сферах жизнедеятельности государства и общества. Значение идеи законности определяется тем, что это правовое явление выражает теснейшую взаимосвязь между нормативным пониманием права как системы действующих в государстве юридических норм и реальной жизнью права с правовой действительностью, с правоотношениями, с правопорядком.

Законность в современном Российском государстве есть принцип, метод, режим формирования и функционирования правового государства и гражданского общества, в основе которых лежат строжайшее соблюдение законов всеми и равенство всех перед законом и судом. То есть, законность представлена как комплексная категория.

Право и законность несут различную правовую и функциональную нагрузку. Право представляет собой юридическую основу правопорядка , законность – средство установления правопорядка. Правопорядок есть результат действия законности, реализованной свободы участников правоотношений. Право и законность отличаются по связям и зависимости. Если право выступает как причина, то законность как следствие, если право является возможностью регулирования общественных отношений, то законность – реальностью их реализации. Таким образом, сходство, различия и взаимодействие данных категорий имеет существенную правовую значимость для развития современной идеи правозаконности в правовой науке.

«Законность в правовом государстве - это режим соответствия общественных отношений законам и подзаконным актам, которые направлены, прежде всего, на обеспечение прав и свобод личности, издаются в интересах всего общества (при обязательном учете и уважении прав и свобод социального меньшинства) и осуществляются всеми участниками правоотношений». Закон должен быть правовым. Наличие правовых законов и эффективность их воздействия на общественные отношения является показателем развития правового государства и гражданского общества, предпосылкой их успешной эволюции, стабильности политико-правовой системы, гарантией обеспечения и охраны прав и свобод человека и гражданина и их сбалансированного существования.

Правозаконность можно представить как политико-правовой режим, который характеризуется реализацией принципа верховенства закона, правовым характером законов, что позволяет отразить в законодательстве баланс публичных и частных интересов, которые гармонично сочетаются в законодательстве. Такой политико-правовой режим предполагает формирование единой правовой системы , её непротиворечивость, соблюдение её иерархической соподчинённости по юридической силе, предъявление особых требований к качеству законов и правотворческому процессу. Правозаконность сложное социально-правовое явление, носящее динамический и ценностный характер, обеспечивающее эффективную реализацию законов, воплощающих идеи формального юридического равенства, справедливости, индивидуальной свободы личности и уважения прав человека, достижение реального баланса между публичными, частными и корпоративными интересами. С точки зрения правозаконности, закон должен быть правовым, должен соответствовать требованиям права как всеобщей, необходимой формы и равной меры (нормы) индивидуальной свободы, выражать идеи справедливости, юридического равенства и неотъемлемых прав человека. «Справедливость - это не только цель, идеал, но и фактическое условие нормальной жизнедеятельности общества. Юридическая справедливость соотносится с идеей правовой свободы и способствует укреплению законности». Справедливость лежит в основе формально-юридического равенства. Юридическое равенство неизбежно содержит идею свободы как норму человеческих отношений и идеал общественного устройства. «Люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свободы...».

Индивидуалистическое начало свободы неразрывно связано с общественным началом формально-юридического равенства. Юридическое равенство как особое явление, действующее в праве объективно, является эффективным средством выражения в праве свободы, справедливости и ответственности. Юридическое равенство является регулятором общественных отношений и лежит в основе правопорядка и правозаконности.

Юридическое равенство - это свойство права, основанное на началах справедливости и характеризующее право как равную меру свободы и ответственности субъектов в обществе в условиях баланса публичных интересов государства и частных интересов личности, который достигается посредством политико-правового режима правозаконности. (см. Приложение №1)

Режим правовой законности предполагает существование такой реальной обстановки в государстве, при которой законодательное провозглашение прав и свобод гражданина оказывается не только формальным, но и соответствует фактическим возможностям личности, обеспечено как юридическими, так и материальными, социальными и политическими гарантиями.

Список использованной литературы:

1. См. Аристотель . Этика. – М.: АСТ, 2002. – С. 150-169, С. 200-298, Аристотель. Политика. – М.: Рипол Классик, 2010. – С. 300-38, Алексеев С.С. Общая теория права в 2-х томах, Т. 1, М.: Юрид. лит., 1981, – С. 24; Баскин Ю.Я. Очерки философии права: учебное пособие. – СПб.: ЛГУ им. А.С.Пушкина, 2006,– С. 7 – 8, Бернацкий Г.Г Естественное право в истории правовых учений. - СПб.: Санкт-Петербургский универс. МВД России, 2001, С.25-38; Библия. Новый Завет. Послание апостола Павла к египтянам. Гл.6. – М., Благовест, 2010. С. 9., Эрлих Е. Основы социологии права. – СПб, Изд-во Юридического книжного склада «право», 1912. - С.37.

2. Пятикнижие Моисея / Под ред. Бутромеева В.П. – Изд-во ОЛМА Медиа Групп, 2011. – С. 200-211; Законы Ману. – Изд-во Эксмо-Пресс, 2007. – С. 165-170.

3. Батыра К.И., Поликарпова Е.В. Хрестоматия по Всеобщей истории государства и права ., Т. 1 – М.: Юристъ, 2002 , - С.12

4. Шафиров В.М. Естественно-позитивное право: Введение в теорию: Монография. Красноярск: ИЦ КрасГУ, 2004. – С. 111 – 113.

5. См. Лазарев В.В. Общая теория права и государства. М., 1994; Ливщиц Р.З. Теория права. М., 2011; Нерсесянц В.С. Проблемы общей теории права и государства. М., 2002; Поляков А.В. Общая теории права. СПб, 2004.; Лившиц Р. 3. Теория права: Учебник. - 2-е изд. - М.: БЕК, 2001., С. 68.

6. Спиридонов Л. И.Теория государства и права . - М.: Проспект, 2000, С. 10

7. Алексеев С. С. Право в нашей жизни. – Свердловск: Средне - Уральское книжное издательство, 1975, С. 38.

8. Четвернин В. А. К вопросу о типологии правопонимания: Основные концепции права и государства в современной России (по материалам «круглого стола» в Центре теории и истории права и государства ИГП РАН) // Государство и право. – 2003, №5, С.4.

9. Нерсесянц В. С. Основные концепции права и государства в современной России: Основные концепции права и государства в современной России (По материалам «круглого стола» в Центре теории и истории права и государства ИГП РАН)// Государство и право. 2003, № 5, С. 7 - 8.

10. См. Нерсесянц В. С. Основные концепции права и государства в современной России: Основные концепции права и государства в современной России (По материалам «круглого стола» в Центре теории и истории права и государства ИГП РАН)// Государство и право. 2003, № 5, С. 6.

11. Нерсесянц В. С. Современное правопонимание: основные концепции//Журналистика и право. Выпуск 16. – 1999, С.11-18

12. Ленин В.И. Новые данные о законах развития капитализма в земледелии. //Полн. собр. соч.- Т. 27. – С. 141-142.

13. Четвернин В.А. Современная либеральная теория права и государства о типах правопонимания // Труды МГЮА, № 10. С. 88.

14. Козлихин И.Ю. У истоков правового государства: идеи господства законов, а не людей // Вестник СПбГУ, 1993. № 1. С. 15.

15. См. Алексеев С.С. Избранное. Догма права – М.: «Статут», 2003. С. 72.

16. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. – СПб.: Изд. Р.Асланова «Юридический центр «Пресс», 2006. - С. 769.

17. Чхиквадзе В.М. Социалистический гуманизм и права человека. – М.: Наука1978. – С. 194.

18. Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. – М.: Норма Инфра-М, 2000. – С. 17.

19. Федорова В.Г. Принцип правового равенства и юридическая ответственность. Автореферат к дисс. на соискание ученой степени к.ю.н. – Волгоград, 2003.

20. Душенко К. В., Афористикон, или Самый толковый словарь: Афоризмы Гётте-М.: ЭКСМО-Пресс, 1999, С. 201

21. Хайруллин В.И. Что такое коммунитарная справедливость. // Государство и право. 2007. № 9. – С. 95

22. Платон Собран. соч.: В 3 т. – М., 1971. С. 96-105.

23. Мартышин О.В. Метафизические концепции права. // Государство и право. 2006. № 2. – С. 64.

24. См. Хабермас Ю. Фактичность и значимость. – Франкфурт-на-Майне, 1992.

25. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений. – М.: Азбуковник, 1999. С. 468.

26. Федорова В.Г. Принцип правового равенства и юридическая ответственность. Автореферат к дисс. на соискание ученой степени к.ю.н. – Волгоград, 2003.

27. Нерсесянц В.С. Право как необходимая форма равенства, свободы и справедливости // Академическая трибуна. – 2001. – С. 3 – 15.

28. Диденко Н.Г., Селиванов В.Н. Право и свобода // Теория права и государства. – 2000. – № 5. – С. 35.

29. Фролов В.В. Там же. С. 7.

30. Байтин М.И. Законность и правопорядок в условиях формирования правового государства // Становление правового порядка в Российском государстве: реальность и перспективы (социально-правовые проблемы). Саратов, 1995. С. 23; Сущность права. Саратов, 2001. С. 246; Сущность права. 2-е изд., доп. М., 2005. С. 344; Вопросы общей теории государства и права. Саратов, 2006. С. 300–301

31. Придворов Н.А., Теткин Д.В. Законность как реальное выражение права. // Ленинградский юридический журнал. – 2008. – № 4 (14). С. 14.

32. Гуцериев Х.С. Законность и профилактика правонарушений (теоретико-правовой анализ). Автореф. дисс...докт. юрид. наук.СПб.:СПб академия МВД РФ.1998.С.10.

33. Фролов В.В. Механизм обеспечения правозаконности в современной России (теоретико-прикладные аспекты) – Монография. – С.-Петербург, 2002. – С. 7-8.

34. Биктасов O.K. Справедливость и законность в деятельности органов внутренних дел (теоретические проблемы) Дисс. канд. юрид. наук. СПб: СПб. Ю.И. МВД РФ. – 1994. - С. 5.

35. Нерсесянц B.C. Философия права. М.: Изд. Норма-Инфра.М. 1998.- С. 25.

Приложение № 1